— Стража никого не нашла?

— Никого. Там гуляла леди Кристиан, но и она ничего не слышала.

— Могу ли я, — в нетерпении повторила царствующая королева, — теперь прочитать стишок?

— Что такое?.. Ну читай, читай, — согласилась ее матушка все еще с нахмуренным челом.

— Eh bien [17], — звучным голосом начала девочка и пустилась декламировать:

— Что это, что это, что это? — взвизгнула юная королева.

Воцарилось потрясенное молчание.

Потом леди Калтер сверхъестественно серьезным тоном заявила (что было нечестно с ее стороны):

— Полагаю, это ягода боярышника, правда ведь, милая?

У ее королевского величества вытянулось лицо.

Кристиан громко расхохоталась:

— Какие глупости. Comment le saluroye, quant paint ne le cognois? [18]Конечно же я узнала кто это, слух-то у меня отличный.

На мгновение она ощутила неловкость, как и во время их последней встречи в пещере. Человек рядом с ней издал притворный вздох.

— Простите, я такой бестолковый. Снова мой голос? Звенит, как жаворонок в небесах. Мне жаль, что из-за меня поднялся такой переполох. Я не ожидал здесь кого-либо встретить. Но все сошло бы благополучно, если бы эта сумасшедшая нянька не накинулась на ребенка. Великолепные легкие для таких лет.

Они сидели в невысокой траве в центре лабиринта, который соорудил предыдущий граф Ментейт на северном берегу озера. Пыльные, неухоженные заросли самшита скрывали от них вид на озеро, а сзади высилась мраморная беседка. День был теплый и тихий, как в Богхолле, когда, раненный и пленный, он играл ей на лютне и пел про лягушонка.

— Но как девочка наткнулась на вас? — спросила Кристиан.

— Я уснул, — удрученно ответил он, — и проспал дольше, чем соловушка на ветке. А проснулся от того, что она уселась мне на грудь.

— И что же вы ей сказали? — спросила Кристиан, увлеченная рассказом.

— Сказала она, а не я. «Господин аббат (вы уже догадались, что я одет попом), у вас не хватает тонзуры». На что я ответил: «Мадам королева Шотландии, у вас в переизбытке веса». После такого обмена любезностями…

— Она слезла с вас?

— Ничуть. Она заскакала на мне, как пушечное ядро, и сообщила, что у Деде…

— Это ее пони.

— …длинные желтые зубы, и спросила, умею ли я…

— …определять возраст человека по зубам, — подхватила Кристиан. — Ее любимая шутка.

— Ах, вот как. И тогда она открыла рот, и я насчитал, что ей семь лет. Она согласилась на пять. (На самом деле ей сколько — четыре?) Потом открыл рот я…

— И получили камешек?

— Я открыл рот, и она тут же сунула туда маленькую рыбку, которая еще била хвостиком и никак не желала отправляться к праотцам. После этого…

— А что же рыбка?

— Я сделал вид, что съел ее, — просто сказал он. — Потом мы сыграли в парочку игр, попели песенки, поговорили обо всем понемногу. Потом прибежала эта девчонка — нянька или кто там она, раскудахталась, как наседка, и схватила ребенка. При этом поднялся такой крик…

— Жаль, что меня там не было, — улыбнулась Кристиан. — И долго вы ждали? Я дошла до дальнего конца сада.

— Не очень долго. Но я весь трепетал — и до сих пор трепещу — как осиновый листок. Моя дорогая леди, вы не должны раскрывать тайну местопребывания королевы первому встречному. Так не делается. Кроме того, из-за меня вы нарушили клятву.

— Иногда я совершаю ужасные ошибки, — с сожалением сказала она. — Я веду себя опрометчиво. Понимаете, мне не позволили взять с собой Сима, и мне некого было послать, даже если бы Том Эрскин ко вторнику узнал то, о чем я просила, — а у него не получилось. Потом в Инчкеннет должен был отправляться старый Адам Пибл, и я попросила его передать Симу, чтобы он сходил в пещеру и сказал вам прийти сюда сегодня. Записку я написала так путано, да еще и не была уверена, что Том Эрскин уже вернется. Но он вернулся, и все вышло наилучшим образом. Как вы сюда добрались? И где взяли эту одежду?

Он отвечал на вопросы легко и непринужденно.

— Это было не так уж трудно, хотя могло бы доставить мне массу хлопот — стража просто свирепствует. Шел я горной тропою и знал пароль, который вы мне сообщили. Видите ли: я согласен быть гадким утенком, но в пруду, куда вы меня пустили поплавать, оказалось целое королевство. Игру в вопросы и ответы мы лучше оставим. «Ты спрячешь меня?» — «О да, еще бы». — «Найдут ли меня?» — «Я не выдам тебя» — и все такое прочее: ведь на карту поставлена ваша жизнь и жизнь ребенка. Подумайте о том, что приключилось с Евой, и… — Тут он осекся. — Боже мой, вы рискуете ради меня своей жизнью и репутацией, а я вас извожу жалкими придирками. Считайте меня презренным червем и облегчите мою совесть.

Ни отвечать ему, ни спорить с ним Кристиан не стала.

— Как ваша голова? — спросила она.

К ее облегчению, он не возражал против перемены темы.

— Почти зажила благодаря вашим заботам. Иногда я вдруг засыпаю ни с того ни с сего — что и случилось некстати, — но это все. — Он поколебался, потом спросил: — Как вы доберетесь обратно?

Она показала свисток, висящий у пояса.

— Я свистну, и за мной придет лодка. А там меня встретит леди Калтер или Мариотта. — Она улыбнулась. — Людей у нас там хватает.

— Конечно же Калтеры. Кто еще, Бокклю? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Бокклю в Стерлинге. Тому Эрскину пришлось ему рассказать… — Она умолкла.

— Что рассказать?

— Ах, ладно. Об этом болтают все. Его старший сын Уилл ушел к…

— Да, к Повелителю Мух, Князю Навозной Кучи — знаю, слышал. И как Бокклю относится к этому?

— Бокклю? Потрясен и опечален. Чувствует себя виноватым, полагаю я. Он вроде сам выгнал сына в припадке гнева.

— Сожалеть теперь поздно, — сказал бывший пленник неожиданно резко, и Кристиан услышала, что он встает. — Моя дорогая леди, вас начнут искать. Так что же вам Эрскин сказал про Крауча?

Она поднялась, цепляясь за рукав его грубой рясы, и сообщила:

— Крауч в плену у сэра Джорджа Дугласа.

— У Дугласа?

Последовало глубокомысленное молчание.

— Это вам поможет? — участливо спросила она.

— Конечно, поможет, еще как поможет. — Казалось, он пребывает в затруднении. — Да… Я все откладывал… Леди Кристиан, во время нашей последней встречи вы были так добры ко мне… так несказанно великодушны… не припомню, чтобы я в достаточной мере выразил свою благодарность. И я поклялся, что не стану больше вовлекать вас в тайные козни. А потом, получив ваше сообщение, самым бессовестным образом нарушил клятву и пришел сюда. Я не могу больше держать вас в неведении. Вы узнаете — прямо сейчас узнаете, — кто я такой, и если захотите вызвать стражу, то я на этот раз не попытаюсь бежать.

— Нет! — воскликнула она. — Я не хочу знать!

И здесь в его голосе впервые зазвучали усталость и горечь.

— Но знать необходимо — вы сами понимаете это. Место, где прячется королева, должно оставаться в тайне.

— Вы выдали это место? Выдадите его?

— Нет.

— Тогда оставьте меня в неведении, — сказала Кристиан. — Вы можете облегчить свою совесть, но тем самым отяготите мою. Я предпочитаю быть эгоисткой. Господь знает, я и раньше ошибалась в своих суждениях — и политических, и судебных, и житейских. Вы ведь шотландец, правда?

— Да.

— И вы попали в беду. Я чисто по-человечески вам сочувствую и ничего не желаю знать, никаких тайн. Но в тот день, когда вам по-настоящему понадобится помощь, я буду гордиться, если вы доверитесь мне. А пока… раз вам так хочется меня отблагодарить, присылайте время от времени весточку.