Как писателя в истории новоиспеченного «героя Украины» меня больше всего умиляет завершенность гастрономической темы. Министр внутренних дел Польши Бронислав Перацкий был убит в 1934 году по приказу Бандеры в тот момент, когда он входил в варшавское кафе, чтобы перекусить. Вдохновителю и организатору этого «атентата» (так называют на Галичине покушения), недоучившемуся студенту Бандере было всего двадцать пять — он находился как раз посерединке своего жизненного пути, о чем не подозревал.

Ровно через двадцать пять лет ситуация зеркально повторится. Теперь уже Бандера с пакетом только что купленных помидоров в руках будет подниматься к двери своей квартиры в Мюнхене. Он тоже собирался приготовить салат и вкусно, с аппетитом пообедать. Но сверху по лестнице уже спускалась его смерть в лице молодого человека с пистолетом, заряженным специальным ядовитым веществом, вызывающим мгновенный паралич сердца. Через секунду Бандера покатится вниз по ступеням, не успев пообедать, как некогда министр Перацкий.

Еще одним совпадением является то, что и убийца Перацкого Мацейко, и убийца Бандеры Сташинский — галичане. Круг замкнулся еще раз! Но самое удивительное, что Мацейко не хотел убивать Перацкого, а Сташинский — Бандеру. Мацейко вынудил пойти на теракт Бандера — в противном случае друзья по ОУН сами грозились его уничтожить. А Сташинский, как он утверждал впоследствии, стал агентом КГБ, попавшись на мелком правонарушении — как-то он решил проехаться «зайцем» и попался контролерам. В 40-е годы ему грозило за это исключение из университета, и он согласился сначала «стучать», а потом и «устранять».

Но, что всего удивительнее, и Мацейко, и Сташинский разорвали круг зависимости от «материнских» организаций совершенно одинаковым образом — первый эмигрировал в Аргентину, порвав с ОУН, а второй, распрощавшись с КГБ, скрылся где-то на Западе и жил (а может, и сейчас живет?) под другой фамилией в полной безвестности.

1946 год. Удостоверение, выданное Бандере земельным советом Старнберга в Германии

Я не буду вдаваться в анализ, стоило ли Никите Хрущеву отдавать советским органам госбезопасности приказ ликвидировать Бандеру, чтобы превратить хотя бы в конце жизни убийцу в жертву. Замечу только: конец «провідника ОУН» совершенно типичен для любого крупного террориста. Точно так же кончили народовольцы, эсер Борис Савинков и убийца Столыпина Богров. Сначала они «мочили» крупных политических фигур. Потом уничтожали их, чтобы посмертно сделать «героями».

Финал лидеров украинских националистов от прочих персонажей эпохи великого террора отличается только тем, что их смерть удивительно похожа на конец бандитских авторитетов недавних 90-х. Их убирали, когда, вдоволь напившись кровушки, они становились почти приличными людьми и подумывали, как комфортнее провести старость. Но старые грехи не пускали! Только-только добрался до кассы и счастливой европейской жизни предшественник Бандеры на посту руководителя ОУН Евгений Коновалец, как ему услужливо поднесли в Роттердаме коробку шоколадных конфет с вмонтированной в нее бомбой. Едва привык к спокойным прогулкам по Парижу Симон Петлюра, исчезнувший из Украины вместе с государственной казной (погулять бы человеку!), а к нему уже подскочил Шварцбад со своим револьвером. Разве все это не напоминает недавние смерти киевских авторитетов, кончавших обычно на короткой дорожке между своей квартирой и только что припаркованной машиной, добытой непосильным бандитским трудом?

Хочется кому-то или нет, а звезду героя Виктор Ющенко, некогда обещавший бандитам тюрьмы, посмертно выделил из государственного «общака» именно бандиту. Правда, политическому. Но это не меняет его сути, так как деятельность Бандеры сводилась к добыче денежных знаков самым обычным разбоем. А то, что лично он при этом никого не «замочил», незабвенного покойника не извиняет. Ему это было нелегко сделать при слабом здоровье, кривых ногах, рахите, перенесенном в детстве, и не очень богатырском, прямо скажем, телосложении. Рост пана Бандеры на вершине его физического развития и политической карьеры составлял всего 159 см. Вот и мог будущий «герой Украины» при таких атлетических данных душить собственными руками только… котов.

А котов он душить обожал! Точь-в-точь, как булгаковский Шариков! Это было его любимое детское занятие — как другим мультфильмы смотреть. Он на кошаках силу воли и беспощадность к врагам нации оттачивал! Причем душил их маленький Степанчик публично — на глазах ровесников, внушая им ужас и уважение к своей куцой, но грозной персоне. Факт этот не отрицают даже его нынешние — самые благосклонные биографы.

Степан с другом в форме военизированной организации «Пласт», 1923 г.

В 2001 году в серии «Бібліотека українця» вышла книга некой Галины Гордасевич «Степан Бандера — людина і міф». Эта дама очень любит своего героя, но эпизоды с массовым убийством котов объясняет очень оригинально: «Якщо епізод з котами справді мав місце, то не від вродженої схильності до садизму, а від хлоп’яцького, може, й нерозумного бажання перевірити себе: чи зможеш ти позбавити життя іншу істоту? Адже в революційній боротьбі, яку вже остаточно обрав для себе Степан Бандера, напевно, доведеться позбавляти ворогів і зрадників життя»…

Господи, а котов-то за что? Неужели они тоже агенты НКВД, члены компартии, предатели «національної справи», родственники министра внутренних дел Польши? Как хотите, но этого я понять не могу. Налицо обычный садизм, переросший с возрастом в практическую политику, выраженную в 17-м пункте «44 правил життя українського націоналіста»: «З ворогами поступай так, як цього вимагає добро і велич Твоєї Нації».

Сказано высокопарно. Только не ясно, кто враги нации и кто сказал, что это именно те враги, что нужно? С такой расплывчатой формулировкой врагами для Бандеры, вечно путавшего себя с нацией, оказались и поляки, и «совіти», и украинцы, которые не хотели в нем видеть своего доморощенного фюрера, и, в конце концов, конкуренты-националисты. Все подпадали под определение «врагов». Всех нужно было душить, как котов, демонстрируя «велич духу».

Скорцени и Гитлер. Фюрер лично дал указание своему лучшему мастеру спецопераций вывезти Бандеру из окруженного Кракова

На протяжении своей пятидесятилетней жизни Степан Бандера никогда нигде не работал. В детстве он, правда, помогал родным по хозяйству. А еще писал юмористические фельетоны в подпольной партийной прессе под псевдонимом Гордон. Учился во Львовском политехническом на агронома — платили за него, естественно, родственники. Особенно дед помогал. Но Политех не закончил — увлекся организацией налетов и покушений. То почту «бомбили» в Городке, то школьных преподавателей «мочили». Одних — украинцев — за то, что, на взгляд Бандеры, были пропольскими. Других — поляков — за то, что соглашались с необходимостью преподавать украинский язык в школе. Значит, по извращенной бандеровской логике, способствовали взаимопониманию между поляками и украинцами.

Министра внутренних дел, молодого 39-летнего бригадного генерала Перацкого, Бандера со товарищи шлепнули в 1934 году как раз за то, что он был «либералом» — считал, что западные украинцы — такие же граждане Речи Посполитой, как и поляки, а значит, с ними нужно «помягче». «Наше правительство, — заявил Перацкий, — руководствуется намерением создания рациональных оснований для гармонического сосуществования всех граждан Польши, основанного на равенстве обязанностей и прав для всех». Вот за это Бандера его и убил. Ведь ему «гармоническое сосуществование» было не нужно. Ему был нужен Бандера во главе Украины. Кстати, Украины этой глава ОУН никогда не видел. Она находилась за границей — в СССР. А он жил в Галичине, официально называвшейся тогда «Малопольска Всхудня» (Восточная Малопольша). Украина существовала для него больше как компенсаторная идея, призванная отвлечь от скучных студенческих будней с экзаменами и перспективой стать агрономом в родном селе.