Глаза актера сверкали огнем, когда он, запахнувшись в мантию, горделиво сходил со сцены под восхищенные аплодисменты. Это была сокращенная версия известной и часто исполняемой пьесы.
«Но не часто ее исполняют настолько хорошо. — Глокта с удивлением осознал, что и сам аплодирует. — Отличная игра. Благородство, страсть, властность… У него это получается куда убедительнее, чем у нашего фальшивого Байяза».
Он откинулся в кресле, вытянул левую ногу под столом и приготовился насладиться спектаклем.
Логен смотрел, наморщив лицо от напряжения. Он догадался, что это одно из тех представлений, о которых говорил Байяз, но недостаточное владение языком мешало разобраться в сюжете.
Актеры расхаживали взад и вперед по сцене, одетые в яркие костюмы, много вздыхали и размахивали руками, разговаривали нараспев. Видимо, предполагалось, что двое из них темнокожие, хотя это были явно белые люди с лицами, размалеванными черной краской. В другой сцене тот, который играл Байяза, о чем-то шептал женщине через дверь — похоже, умолял открыть. Правда, дверь была куском раскрашенного дерева, водруженным прямо посередине подмостков, а женщину изображал мальчик в платье. Было бы проще, подумал Логен, обойти этот кусок дерева и поговорить с ним — или с ней — лицом к лицу.
Одно, однако, не вызывало сомнений: настоящий Байяз был очень недоволен. Логен чувствовал, что раздражение мага растет с каждой новой сценой. Оно достигло пика, когда главный злодей — крупный человек в перчатке и с повязкой через глаз — спихнул мальчика в платье с какой-то деревянной зубчатой стены. Подразумевалось, что он (или она) при этом упал с большой высоты, хотя Логен слышал, как юный актер приземлился на что-то мягкое позади подмостков.
— Как они смеют, черт побери? — сквозь зубы прорычал настоящий Байяз.
Логен с радостью покинул бы зал, если бы мог. Но пришлось удовлетвориться тем, что он подвинул свой стул поближе к Весту, как можно дальше от разгневанного волшебника.
Тем временем на сцене второй Байяз сражался со стариком в перчатке и с повязкой на глазу, хотя их сражение в основном состояло из хождения кругами и длинных разговоров. В конце концов злодей отправился вслед за мальчиком за край подмостков, но не прежде, чем его противник получил от него огромный золотой ключ.
— Да здесь деталей даже больше, чем в оригинале, — пробурчал настоящий Байяз, когда его двойник воздел ключ над головой и разразился новым потоком стихов.
Представление подходило к концу, а Логен по-прежнему мало что понимал. Но все же он уловил последние две строки как раз перед тем, как старый актер склонился в низком поклоне:
— Как же, не держали, мать твою! Расскажи это моей старой заднице! — прошипел Байяз сквозь стиснутые зубы, изображая на лице улыбку, и бурно зааплодировал.
Глокта смотрел, как занавес опускается перед Лестеком, который отвешивал последние поклоны публике, не выпуская из рук сияющий золотой ключ. Когда аплодисменты утихли, архилектор Сульт снова поднялся с места.
— Я очень рад, что наше маленькое развлечение вам понравилось, — произнес он, любезно улыбаясь благодарным зрителям. — Не сомневаюсь, что многие из вас видели эту пьесу раньше, но сегодня вечером она имеет особенное значение. Капитан Луфар — не единственный, ради кого мы здесь собрались. Сегодня среди нас присутствует еще один почетный гость — не кто иной, как главный герой нашей пьесы. Сам Байяз, первый из магов!
Сульт улыбнулся и повел рукой в сторону старого мошенника, сидевшего в другом конце зала. Послышался тихий шорох: все гости отвернулись от архилектора, чтобы посмотреть на Байяза. Тот улыбнулся им.
— Добрый вечер, — сказал он.
Некоторые из высокопоставленных лиц засмеялись, ожидая продолжения забавы, но Сульт не присоединился к ним, и веселье быстро угасло. В комнате воцарилось неуютное молчание.
«Убийственное молчание, я бы сказал».
— Первый из магов. Он живет с нами в Агрионте вот уже несколько недель. Он и несколько его… товарищей. — Сульт свысока взглянул на покрытого шрамами северянина, затем снова перевел взгляд на самозваного мага. — Байяз… — Он покатал имя во рту, чтобы оно достигло ушей каждого из слушателей. — Первая буква в алфавите древнего языка. Первый ученик Иувина, первая буква алфавита, не так ли, мастер Байяз?
— Что же, архилектор, — отозвался маг с той же улыбкой, — вы наводили обо мне справки?
«Впечатляющая выдержка. Даже теперь, когда он должен чувствовать, что игра скоро закончится, он не выходит из роли».
Сульт, однако, не был впечатлен.
— Это моя обязанность — всесторонне исследовать любого, кто может представлять собой угрозу для моего короля или страны, — жестко произнес он.
— Вы настоящий патриот! Ваши исследования, несомненно, открыли вам, что я по-прежнему являюсь членом закрытого совета, хотя мое кресло пока стоит пустым. Поэтому, полагаю, более уместно обращаться ко мне «лорд Байяз».
Холодная улыбка Сульта осталась неизменной.
— А когда в точности вы в последний раз посещали нас, лорд Байяз? Казалось бы, человек, настолько глубоко вовлеченный в нашу историю, должен проявить к ней больше интереса за эти годы! Почему же, если позволите спросить, на протяжении столетий после образования Союза, со времен Гарода Великого, вы ни разу не нанесли нам визит?
«Хороший вопрос. Жаль, что он не пришел мне в голову».
— Ну как же, я наносил вам визиты. Во время правления короля Морлика Безумца и в течение гражданской войны, последовавшей после него. Я был наставником молодого человека по имени Арнольт. Позже, когда Морлика убили, и Арнольт был возведен на трон открытым советом, я служил при нем в качестве лорд-камергера. В те дни я называл себя Бьяловельдом. Затем я снова посетил вашу страну в царствование короля Казамира — ему я был известен как Цоллер. Тогда я занимал ваше место, архилектор!
Глокта едва сумел сдержать возглас негодования и услышал несколько таких же вскриков с соседних мест.
«У него нет никакого стыда, в этом ему не откажешь. Бьяловельд и Цоллер, двое самых почитаемых служителей Союза! Да как он смеет? А впрочем… — Глокта представил себе портрет Цоллера в архилекторском кабинете и статую Бьяловельда в аллее Королей. — Да, оба лысые, суровые, оба с бородами… Да о чем это я думаю? Вон у майора Веста волосы редеют на макушке — и что же, это делает его легендарным волшебником? Скорее всего, шарлатан просто перебрал всех значительных людей в истории и выбрал двух самых лысых».
Сульт тем временем перешел к другой тактике:
— Скажите мне тогда вот что, Байяз: существует широко известная история о том, как Гарод усомнился в вас, когда вы впервые пришли в его дворец много лет назад. И тогда в качестве доказательства своего могущества вы разбили перед королем надвое его длинный стол. Возможно, среди собравшихся здесь сегодня тоже есть несколько скептиков. Не покажете ли вы нам что-либо подобное прямо сейчас?
Чем холоднее становился тон Сульта, тем беззаботнее выглядел старый мошенник. Эту последнюю попытку он попросту отмел ленивым взмахом руки:
— То, о чем вы говорите, архилектор, не какие-то фокусы и не игра на сцене. Подобные деяния всегда представляют определенную опасность и имеют определенную цену. К тому же мне стыдно портить капитану Луфару праздник только для того, чтобы покрасоваться. Не говоря о том, что будет испорчена прекрасная старинная мебель. Я, в отличие от большинства нынешних людей, питаю глубочайшее почтение к прошлому.
Наблюдая за поединком двух стариков, кое-кто неуверенно улыбался, поскольку все еще подозревал некий хитроумный розыгрыш. Более чувствительные гости мрачно хмурились и пытались понять, что происходит и кто берет верх. Верховный судья Маровия, как заметил Глокта, откровенно наслаждался происходящим.
