Ее мечты, с помощью Мелинды возродившиеся в сердце после того памятного прощания у моста, теперь казались ей наивными и глупыми. Роберт стал хмурым и резким с ней – между ними вряд ли возможна даже дружба.

Когда вернулась миссис Пейн, все происходящее стало напоминать странный сон, а сама миссис Пейн взяла на себя роль доброй феи из сказки. У Фоли нет платья? Пусть наденет одно из платьев Мелинды, которые та забыла в шкафу. Лиф чуть-чуть расставить, вот здесь добавить ленточку, а здесь – белоснежное кружево. Ну чем не свадебный наряд? И миссис Пейн и вновь прибывшая мисс Дейвенпорт взялись воплощать в жизнь эти идеи. Миссис Уитем-Стенли принесла марципановые конфеты, заявила, что ни одна портниха с ней не сравнится, и с энтузиазмом принялась подшивать подол платья.

Наконец Фоли помогли одеться, сделали ей прическу и прикрепили к волосам легкую кружевную вуаль. Дамы оживленно беседовали за чашкой чая, а Фоли разглядывала себя в зеркале. Все согласились, что платье сидит безукоризненно, но требуется маленькое дополнение.

– К лифу надо приколоть цветок, – предложила миссис Уитем-Стенли.

– У вас есть ожерелье, дорогая? – спросила миссис Пейн.

– Мелинда увезла с собой шкатулку с драгоценностями, – ответила Фоли.

– Достаточно маленькой брошки, – посоветовала мисс Дейвенпорт.

– Вспомнила! – воскликнула Фоли. Она полезла под кровать и вытащила оттуда шляпную коробку. В ней находилась маленькая шкатулка из слоновой кости. Фоли поставила ее на туалетный столик и открыла.

Письма Роберта все еще лежали там, перевязанные желтой ленточкой. Фоли бережно вынула их – вот уже несколько лет она их не перечитывала, но помнила каждую фразу.

– Боже мой! Это ваши любовные письма? – ахнула миссис Пейн.

– Да, – ответила Фоли. Она впервые показывала письма посторонним. О них не знала даже Мелинда. На дне шкатулки лежала жемчужная брошка.

– Эту брошку он прислал мне из Индии – в подарок на день рождения. Мне тогда исполнилось двадцать лет. – Фоли слегка улыбнулась. Миссис Уитем-Стенли расчувствовалась и всхлипнула.

– Прелестная вещица, – заметила она, вытирая платком глаза.

– Да, прелестная. Это его подарок, и я приколю ее к платью, – решительно сказала Фоли. – Ну конечно! – хором воскликнули дамы.

– Позвольте мне приколоть ее, – предложила миссис Пейн. – А потом я спущусь вниз – надо проверить, не помял ли Кристофер свой бархатный сюртучок. Ах, он в нем такой хорошенький – вот увидите!

Роберт стал опасаться, что предстоящая свадьба снова ввергла его разум в пучину безумия. Он совершенно утратил контроль над собственными словами и поступками. Хотя Филиппа больше не посещала его в кошмарных видениях, память о ней не давала ему покоя. Он все время представлял себе, что бы она сказала сейчас, как бы себя повела. И он отвечал ей – зло, презрительно… вот только на месте Филиппы была Фоли, но он понимал это уже после того, как на лице ее отражалась боль, которую он причинял ей своими жестокими словами. Но раскаяние не мешало ему оскорблять и обижать ее снова и снова.

Все это совершенно не напоминало его предыдущую свадьбу. И слава Богу. Правда, он все-таки догадался послать лакея за желтыми розами. Больше он ничего не помнил. Не помнил и того, что миссис Пейн обещала купить букет для невесты.

С тех пор как вернулись дамы, он не видел Фоли. В ее комнате этажом выше кипела работа: Лэндера послали за швейными принадлежностями, горничную попросили приготовить чай, цветы Роберта добавили к букету миссис Пейн. Роберта вместе с Кристофером выдворили в комнату для завтраков.

– И почему я должен здесь торчать? – пробурчал Кристофер.

– Одному Богу известно! – сказал Роберт, выпивая очередную чашку кофе – он уже потерял им счет. Кристофер наморщил лобик и печально вздохнул.

– А почему вы сами не можете подержать кольцо? – спросил он.

– О, черт! – воскликнул Роберт, вскочив со стула. – Кольцо!

Он распахнул дверь, но какая-то дама (кажется, их становилось все больше), поставленная охранять лестницу, преградила ему путь, шипя, как рассерженная гусыня.

– Кольцо! – успел выкрикнуть Роберт, завидев в холле Лэндера.

Молодой человек сунул руку в карман и показал ему золотое обручальное кольцо.

– Я только хотел поиграть с хорьком, – пожаловался Кристофер, когда Роберт вернулся в комнату.

– Он кусается.

– Нет, меня он никогда не кусал!

– Подожди, еще укусит, – пробормотал Роберт.

На рассвете Фоли въезжала в Лондон, думая только о том, как бы поскорее увидеть Роберта Кэмбурна. В три часа дня она стала его женой.

Она точно знала время, поскольку в тот момент, когда он надел ей на палец кольцо, раздался звон колоколов соседней церкви. Этот звук не смогли заглушить даже плотно задернутые портьеры на окнах.

Под потолком сияла люстра, на столах были расставлены канделябры с ярко горящими свечами. Аромат цветов почему-то навевал мысль о похоронах, как будто здесь отпевали чьи-то бренные останки, а не соединяли влюбленных.

Кристофер нарушил торжественность момента неуместным хихиканьем. Протянув Роберту кольцо, он решил, что выполнил свой мужской долг, и, оставив пост, бросился к маме.

Роберт держал Фоли за руку так, как будто прикасаться к ней ему было неприятно. Фоли произнесла свою клятву четко и уверенно, но в душе ее был хаос. В букете были желтые розы (он помнит!), но слова клятвы Роберт произносил с паузами, как будто сомневался, стоит ли их вообще произносить (он ее ненавидит!). И ни разу не взглянул на нее.

Они оба опустились на колени. Фоли закрыла глаза во время молитвы. Не открыла она их и тогда, когда священник соединил их руки.

– То, что Господь соединил, человек да не разлучит.

Фоли не чувствовала никакого благоговения. «Что за пара сумасшедших! – думала она. – Роберт не хотел на мне жениться, а я не хотела за него замуж. У обоих больше волос, чем мозгов, – так сказали бы про нас в Туте!»

Дерзкая мысль вызвала у нее улыбку. Фоли украдкой покосилась на Роберта. Он смотрел на нее пристально и сурово – такой взгляд, должно быть, у палача. Можно подумать, он собирается ее обезглавить, а не сделать своей женой. Фоли встретила его взгляд с вызывающей усмешкой на губах, и они уставились друг на друга, как два дуэлянта, скрестившие шпаги.

– Объявляю вас мужем и женой во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, – торжественно промолвил священник.

Роберт прикрыл лицо рукой, сделав вид, что погружен в молитву, но Фоли видела, что он прячет улыбку.

Фоли слушала проповедь о любви и долге. В последние годы она привыкла делать то, что считала нужным, и вот теперь ей снова придется кому-то подчиняться. Это встревожило ее не на шутку.

Если бы Роберт попытался как-то ободрить ее в этот момент, она бы почувствовала себя в ловушке. Но он этого не сделал. Фоли отважилась взглянуть на него и увидела, что он взволнован и встревожен не меньше, а может, и больше ее.

Это ее успокоило. Фоли слегка сжала его руку и мысленно произнесла свою собственную молитву Всевышнему, в которой просила даровать ей силы, чтобы любить, уважать и слушаться этого человека, пусть даже его поведение ставит ее в тупик. Пусть даже он пугает ее, и на каждого ангела в его душе приходится свой демон.

Миссис Пейн усадила новобрачных и всех гостей за праздничный стол, на котором красовался свадебный торт.

– А теперь, миссис Га… Боже правый! Я хотела сказать, миссис Кэмбурн! Отрежьте кусок свадебного торта своему супругу. – Она взяла Фоли и Роберта за руки и подвела к столу. Кухарка миссис Уитем-Стенли превзошла сама себя: торт был полит глазурью и украшен марципаном и взбитыми сливками.

Но только Фоли взяла нож, миссис Пейн издала сдавленный вопль:

– Боже мой, от него уже отрезали кусок!

И в самом деле: Фоли, присмотревшись, увидела, что в одном месте кто-то пытался замаскировать глазурью следы преступления.

– Кристофер! – грозно окликнула сына миссис Пейн.