Прекрасно. Во-первых, я почти раскрываюсь перед Уиллом, когда он целует меня. Теперь, это.

Может быть, сегодня вечером будет хорошая ночь, чтобы попытаться на поле для гольфа снова.

- Садитесь - окликает спереди Мистер Хенк.

Ангус идет в конце комнаты. Ксандер еще мгновение изучает меня своими тёмными демоническими глазами и присоединяется к нему.

Уилл задерживается, смотрит на меня, как будто ожидает, что я сделаю что-то. Скажу что-нибудь.

- Думаю, ты не хочешь, чтобы я сел рядом.

Я отвожу взгляд. Не могу выдавить слова - не могу заставить себя произнести еще одну скверную ложь. Не глядя, я слышу, что он уходит. Ощущение его присутствия рядом исчезает.

- Ничего себе, - бормочет Кэтрин, голосом полным благоговейного трепета. - Ты в самом деле, только что отшила Уилла Ратледжа?

Я пожимаю плечами, борясь с комом в горле, который душит слова.

- Ты в порядке? - спрашивает она.

- Почему бы мне не быть? Он не в моем вкусе.

Я смотрю через плечо, краем глаза замечаю его, сидевшего между двоюродными братьями. Они разговаривают, но не Уилл. Он смотрит в окно, впившись взглядом во что-то снаружи. Выражение его лица напоминает мне о маме. Тамре. О том, как они выглядели, когда мы жили в стае. Пойманными в ловушку. Всегда ищущими выход.

В груди появляется тяжесть. Наказание, которое он не заслуживает.

- О чем ты думаешь? - Тамра дождалась момента, пока я не присоединилась к ней на обочине. Мама едет за несколькими машинами, медленно приближаясь к нам.

- Ты должна знать. Спортзал, толпа... - я дрожу, щурясь против солнца пустыни. Сухой ветер поднимает с плеч мои волосы. Они колышутся на ветру, напоминая колосья.

В ее глазах искры, я знаю, она ждала этого момента с собрания, чтобы наброситься на меня.

Гнев закипает в моих жилах. Потому что она, как никто другой, знает, через что мне пришлось пройти на собрании болельщиков. Она может и не быть драко, но она понимает. У нас одна история. Мы произошли от драконов. Драконов, которые правили землей и небом тысячелетия назад. Как мне вынести заточение? В спортзале, наполненным резкими звуками и людьми?

- Я знаю только то, что ты выходишь из под контроля. Особенно рядом с Уиллом Ратледжем. Я думала, ты собираешься держатся от него подальше.

Я пытаюсь. Даже сейчас, когда это убивает меня. Я пытаюсь. Но я не говорю этого вслух.

Вместо этого я думаю обо всем том времени, которое мы провели с ним и о котором она не знает, чувствую укол мрачного удовлетворения.

- Если ты так волнуешься, расскажи маме, - бросаю я, подзадоривая её, потому что знаю - она не скажет.

- Чтобы она опять нас увезла?

И это - главная проблема для нее. Я пожимаю плечами в ответ.

Она плотно сжимает губы и встряхивает великолепной копной волос.

- Я так не думаю.

Я оглядываюсь на вереницу автомобилей. Мамин хэтчбек подъезжает ближе. Солнце печет в голову, поджаривая скальп и я нетерпеливо перекатываюсь на пятки.

Пальцы сжимаются на лямках рюкзака и я задаю вопрос прежде, чем могу остановиться.

- Тебя когда-нибудь волновало, что пребывание здесь делает со мной?

Её голова мотнулась, когда она повернулась ко мне.

- Также, как тебя волновало мое самочувствие, когда мы жили в стае?

Конечно, меня заботило. Я бы не сопротивлялась нахождению Кассиана поблизости так отчаянно, если бы меня это не заботило. Кассиан был моим другом. Ну, в основном, Тамры, но он всегда был там. Такой же постоянный и твердый, как горы окружавшие меня. Я бы могла позволить себе проявить к нему симпатию. Но я не стала. Я отказалась от этого ради Тамры.

- Что ты хочешь от меня? Стая была нашим домом, - напоминаю я.

Её ноздри раздуваются, боль ярко горит в глазах.

- Твоим домом. Никогда моим. Я всегда была чужаком, обреченным смотреть, как Кассиан увивается за тобой. Все тебя любили. Хотели быть твоим другом, бойфрендом, всем...

- Я никогда этого не просила. Никогда не просила Кассиана...

- Нет, но ты это получила. Получила его. И не из-за своих качеств. Не потому, что он любил тебя, - она трясет головой. - Ты знаешь, я бы смирилась с этим, с тем, что вы двое вместе... если бы он действительно тебя любил.

Она произносит это так, как будто этого не может быть. Как шутку. Я поднимаю лицо, чтобы теплый ветер обдул мое лицо, может это принесет облегчение?

Никакого облегчения. Она продолжает.

- Но не то, какая ты притягивает к тебе людей. А то, кем ты являешься по сути. Вот так. Перворожденные выигрывают. Всегда. Всех. Даже отца. У вас двоих был свой маленький клуб. - она глубоко вдыхает через нос.

- Ты пытаешься быть жестокой? - огрызаюсь я. - Я не могу изменить ничего из этого. И тогда не могла. Не могу и сейчас.

Она долгое время ничего не говорит. Когда молчание прекращается ее голос звучит мягче.

- Ты не могла бы научиться хоть чуточку любить это? - искра исчезает из ее янтарных глаз, я вижу, что она только обижается на меня - она не ненавидит. По крайней мере, не хочет.

Я трясу головой, не потому чтобы сказать нет, а потому, что не знаю как ответить. Я знаю, что она не захочет слушать правду, потому что ей она не понравится. Она не захочет слушать, что я стараюсь. Это не то, что с легкостью можно любить или нет. Это не то, что я могу контролировать. Какое это имеет значение? Я не могу здесь больше оставаться. И я не могу сказать ей об этом.

Мама подъезжает и мы садимся в машину. Тамра на переднем сиденье, а я на заднем.

- Привет! Как дела в школе? - спрашивает мама.

Тамра молчит. Также, как и я. Воздух густой и напряженный. Мама смотрит на нас обеих, пока выруливает с парковки.

- Это плохо.

Тамра ворчит.

Я ожидаю, задержав дыхание, расскажет ли она что произошло на собрании болельщиков. Расскажет ли про меня и Уилла. Это ожидание длится вечность. Я негромко вздыхаю. Думаю, она очень сильно хочет остаться здесь. Или, может быть, она сожалеет о своей вспышке. Она королева сдерживания эмоций. Зная ее, наверняка сожалеет, что это вышло наружу.

Мне интересно, чтобы она сказала, если бы знала правду. Правду о том, кем на самом деле был Уилл. Изменило бы это что-нибудь? Скорее всего нет. На этот раз она слишком сосредоточенна на себе и в достижении того, что ей нужно. Я не могу винить ее за это. Потому что она права. Она не была такой раньше. Я всегда чувствовала вину за это. И тогда, и теперь.

Но не так сильно, чтобы падать духом. Не так сильно, чтобы стыдиться. Если я останусь здесь и ничего не буду делать, мой драко может исчезнуть. Это легко предугадать. Потому что мой уход освободит их. Тамру и маму. Печальная реальность. Знать, что тем, кого ты любишь, будет лучше без тебя.

- Джасинда? - подталкивает мама.

- Прекрасно, - лгу я. - У меня был просто прекрасный день.

Потому что это именно то, чего каждый из них хочет от меня слышать.

Мы почти дома, когда мама делает свое большое заявление.

- Я уезжаю завтра.

Я на мгновение ошеломлена, думая, что она подразумевает общий отъезд. Только тогда я вспоминаю. Она собирается продать драгоценный камень. Пылающий янтарь. Замороженный огонь.

Я наклоняюсь вперед, чтобы пристально посмотреть на нее, убедится самой, говорит ли она все это серьезно.

Как она может это делать? Как она может притворяться, что не отнимает часть меня, отрывая частичку моего сердца и продавая его кому-то, кто думает, что это просто кусок скалы? Ценное, но безжизненное. Мертвое.

- Первым делом завтра утром, вы должны сесть на автобус. Я планирую вернуться вовремя, чтобы встретить вас в пятницу. Я предупредила миссис Хеннесси, она присмотрит за вами.

Странное чувство возникает в моем животе, возрастающий ужас...такой же какой был год назад, когда Северин пришел к нам в дом и объявил, что отец пропал.

- Миссис Хеннесси? - Тамра сморщивает нос. Если она не спрашивает почему мама уезжает, выходит она ужу знала об этом раньше. И ее это не заботит. Только меня волнует. Только я чувствую боль при мысли...