— Ну, продолжай. Мое тело? Гарантирую, что у тебя в жизни будут девушки, может быть, еще лучше меня…

(боже, что я несу?..)

— Мне они не нужны, как ты не можешь этого понять? Мне нужна ты, с твоим опытом, умением, чувственностью!

У Ольги голова шла кругом. Ну как, как объяснить этому юному безумцу, что гештальт завершен, что влюбленность в одночасье ушла, и что она не намерена спать с ним исключительно из жалости?

— Этой чувственности больше нет, Максим. Даже если допустить на секунду, что я позволю это проверить, то ты и сам убедишься.

— Мне не нравится твой выбор, — сказал он. — Хоть ты что мне говори. Я бы не хотел, чтобы ты с ним продолжала встречаться…

— Это не тебе решать! — Ольга начала злиться. — Ты сам-то понимаешь, с кем говоришь, и что пытаешься от меня требовать, а?

— Но почему это так резко случилось? Только потому, что ты взрослая, и он взрослый, а я сопляк, да? Оля, ну как мне доказать, что я нисколько не хуже?

— Не надо ничего доказывать, — Точилова рассердилась не на шутку. — Дело ведь не в том — лучше, хуже…

— Я понял, — сердито и горько сказал он. — Ты просто влюбилась в этого немца, который меняет в школе лампочки…

Ольга закрыла глаза, представляя, как он сейчас размахнется и с наслаждением влепит ему пощечину — даже правая рука чуть дрогнула. Весь окружающий мир вдруг онемел и замер. «Вот тогда, — уныло подумала Точилова, — я перешагну последнюю черту. Можно будет попрощаться с работой в школе и начать готовиться к встречам с многочисленными комиссиями. На радость Музгаловой… А если дойдет до родителей, то придется готовиться еще и к встрече со следователем…»

Ольга открыла глаза. Максим уже шел от нее прочь напролом через живую изгородь.

Не прошло и нескольких минут после жесткого объяснения между классным руководителем и учеником, как в сумке у Ольги запел телефон. Точилова в этот момент вряд ли была расположена к разговорам, но аппарат достала, хотя бы для того, чтобы посмотреть, кто звонит. А когда увидела, кто именно, нажала кнопку приема. Хотя бы для того, чтобы выслушать.

— Оля, здравствуйте. Это Света вас беспокоит.

— Добрый день, Света. Я узнала. И сохранила ваш телефон.

— Мне бы очень хотелось вас увидеть… Давайте встретимся там же, в кофейне на втором этаже. Если нетрудно, конечно.

— Нетрудно. — Это было действительно так. Ольга поймала себя на мысли, что девушка-полицейская ей вполне симпатична… И вообще, почему бы не узнать, чего именно она хочет?

При встрече выяснилось, чего хочет Светлана. Во-первых, сообщить Ольге о том, что та уже знала от Маркиной: об исчезновении еще одной молодой женщины, некой Любови Ласунской, двадцати двух лет. Во-вторых, снова предостеречь Ольгу от ненужных прогулок вблизи зловещего пустыря и зачастую безлюдных гаражных боксов. В-третьих, попытаться еще раз выяснить, какая именно птичка напевает Ольге опасную информацию, но Точилова, что понятно, прикинулась глухой и всеми силами постаралась вернуть разговор в главное русло.

— Света, а когда исчезла эта женщина? — спросила она.

Света (одетая сегодня в горчичного цвета курточку и джинсы с очень даже заниженной талией) назвала дату. Выходило, что это произошло как раз в тот день, когда Ольга впервые занималась любовью со Снежковым… когда делала покупки в секс-шопе… когда видела оставленную машину Сергея… Что еще произошло в тот день? Кажется, она встретила Сашу возле гаражей… Хотя нет, это уже случилось назавтра…

— Понятно, — произнесла Ольга. — Но ты уверена, что исчезновение — дело рук того же убийцы?

— Почти на сто процентов, — сказала Третьякова.

— У меня есть одна идея… Не удивляйся, но я, наверное, смогу тебе помочь.

Молодые женщины перешли на «ты», сами, кажется, того не заметив. К тому же, между ними начал зреть маленький заговор, а в таких случаях условности могут быстро отбрасываться.

— Но как?

— Я пока еще сама не знаю… Говорю же, есть идея. Но для этого придется побродить рядом с гаражами.

— Это опасно для тебя!

— Да. Но если меня кто-нибудь будет подстраховывать…

— Оля, мне за такие дела могут хорошо влепить по службе.

— Я же не буду всем рассказывать о том, что помогаю. А если кто спросит, стану все отрицать.

— Но зачем это тебе?

— А если тот тип действительно когда-нибудь заинтересуется именно мной? И в этот момент меня будет некому подстраховать? Потом, знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы эта мразь ходила по земле и продолжала зверски убивать женщин… Кстати, маньяк — действительно мужчина?

— Мы исходим из того, что да. Женщин — серийных убийц на сексуальной почве — не бывает. Известны случаи, когда нужно было затерять одну жертву среди нескольких других ни в чем не повинных девушек или замаскировать убийство из выгоды под расправу психопата, но это чрезвычайно редкие случаи. Да и то все больше из зарубежной практики. Нет, у нас тут орудует настоящий маньяк.

— А почему?.. — начала было Ольга, но осеклась.

Женщины замолчали, потом переглянулись. Света вдруг улыбнулась, и Ольга не могла удержаться от того, чтобы не вернуть эту улыбку. «До чего славная девушка», — внезапно подумала она опять.

— Ну что ж, — произнесла Точилова. — Итак, мы предварительно договорились. Если что-то надо будет обсудить, созвонимся.

— Все равно нам придется еще встречаться.

— Хорошо. Я не против.

— Береги себя.

— И ты береги. У тебя работа опаснее моей будет.

Женщины обменялись на прощание легким рукопожатием.

— Ленчик, ты будешь сильно удивлена, но я, кажется, пересеклась с парнем, который находится в «теме».

— Ты шутишь!

— Нисколько. К тому же он мне сразу показался более энергичным и властным, чем среднестатистический мужчина.

— Ты уже статистику ведешь?

— Зачем ты так? У меня не слишком много приключений в жизни было.

— Но уж десяток-то мужчин точно?

— Десяток, да… Может быть, чуть больше.

— А если учесть одноразовых?

— Тогда, конечно, наберется и два десятка. Только знаешь, мало кого из этих «одноразовых» я приглашала в гости. Мало кому из них я была рада. Даже наоборот.

— Рейп?

— Нет, не в полном смысле. Но все равно мерзко. Когда даешь ему понять, что ты не хочешь, не желаешь этого, а он не понимает. Говоришь открытым текстом «иди на хрен», а он все равно лезет, липнет. Даже уговаривает, несет всякую ахинею. Бить не бьет, но силу прикладывает. Причем не сказать, что полную. Может, знаешь, как оно бывает — держит за руки, разводит их в стороны… Но ты понимаешь, что если начнешь отбиваться по-настоящему, то дело кончится гораздо хуже, чем если тупо раздвинешь ноги. А завтра этот недоальфа-самец будет бегать за тобой словно песик, извиняться, каяться, падать тебе в ноги и пытаться о чем-то договориться. Или даже признаваться в любви, что уж совсем ахтунг какой-то.