СНАЧАЛА НЕСКОЛЬКО СЛОВ

Минуло более десяти лет с того разговора с одним из коллег, но до сих пор я испытываю чувство смущения, вспоминая, с каким скепсисом и легкомыслием отнесся к рассказу о всепроникающей и могущественной силе масонского «братства». Мне он показался преувеличенным и уж во всяком случае, не имеющим никакого отношения к нашим дням. Боюсь, что надо мной довлело лапидарно-хрестоматийное представление о масонстве, в котором Пьер Безухов пытался найти пути к нравственному усовершенствованию.

Конечно, я знал, что масонство как религиозно-этическое учение возникло в начале XVIII века в Англии, а потом быстро распространилось во Франции, Германии, Испании, России, Дании, Швеции, США. Знаком я был и с такими предписаниями масонам, как-то: не быть «ни глупыми атеистами, ни безрелигиозными вольнодумцами», известно было и запрещение масонам участвовать в политических движениях. Но все это были, так сказать, сведения из «информационного банка», в какой-то мере, для меня во всяком случае, абстрактные.

Потом журналистская судьба непредсказуемая, впрочем, как и все другие, отправила меня на работу в Рим. В конце семидесятых — начале восьмидесятых годов над Италией бушевал смерч терроризма. Гремели выстрелы и взрывы, совершались убийства и похищения людей. Откровенно профашистские и левоэкстремистские группы и группировки словно бы открыли между собой какую-то дикую гонку за право выдвинуться на политические подмостки Италии или хотя бы погромче заявить о себе. Многие итальянцы заплатили за эти домогательства кровью и жизнями. Позже в лексиконе историков, социологов, журналистов, пишущих об этом периоде, укоренится словосочетание, убийственное, как выстрел, и безапелляционное, как приговор, не подлежащий обжалованию, — «свинцовые годы».

Так совпало, что в день моего прилета в Рим была поставлена трагическая точка в самом нашумевшем политическом преступлении на Апеннинах: после похищения и 55-дневного заточения террористами был убит Альдо Моро, видный государственный деятель, председатель христианско-демократической партии — крупнейшей буржуазной партии Италии. Тогда об этом писали во всем мире. Спустя месяцы и годы, да и теперь к этому событию нередко возвращаются в Италии. Естественно, что корреспондент, работающий в стране, тоже уделял много внимания этому «преступлению века», как окрестили его итальянцы. Наверное, юридическое образование и желание попробовать себя в необычном жанре подтолкнули меня заняться собственным «следствием» по делу А. Моро.

Написанное по горячим следам вылилось в статьи и даже книжку. Но чем больше я занимался «следствием», тем больше возникало недоуменных вопросов и совершенно необъяснимых ситуаций. Касалось это, прежде всего невероятной инертности, неповоротливости и фантастических ошибок, которые допускало официальное следствие. Сначала зародилось, а потом и начало крепнуть убеждение, что промахов слишком много, чтобы считать их случайными, а безответственность переходит черту, когда ее можно было бы считать халатностью, а не умыслом.

Пытаясь найти связь между причиной и следствием, я все чаще натыкался на слово «масоны», затем оно конкретизировалось в масонскую ложу «П-2». Дальше, как в калейдоскопе, разрозненные стеклышки стали складываться в причудливые, но вполне определенные узоры, и в один прекрасный день пришлось признаться себе, что в том, давнем разговоре о масонах я проявил профессиональную близорукость. Не оставалось ничего другого, как заняться тайнами масонской ложи «П-2». Не скажу, что удалось найти, так сказать, «прямые доказательства» соучастия ложи «П-2» в итальянском «преступлении века», однако выявилось такое влияние «П-2» на всю политическую обстановку тех лет, такие связи масонов с американским ЦРУ и собственными секретными службами, такие контакты с профашистскими элементами и мафией, такая причастность масонов к крупнейшим скандалам последних лет, что ложу «П-2» можно с полным основанием считать одним из главных обвиняемых в нестабильности, которая столь характерна для послевоенной Италии, а более конкретно в таких преступлениях, как крах «Банко Амброзиано» и последующее убийство его главы Роберто Кальви, самоубийство (или убийство?) другого банкира — Микеле Синдоны, взрыв на вокзале Болоньи, когда погибло 85 человек и было ранено более двухсот.

Здесь не пойдет речь о корнях масонства и его оттенках, о таинствах обряда посвящения и т. п. Это будет, если угодно, карандашный набросок лица тайной масонской ложи «П-2», признанной ныне итальянским парламентом «неконституционной» и распущенной. Красочный же портрет, с проработкой всех деталей, страстей и пороков, выступающих на этом лице, еще предстоит нарисовать, но прежде придется преодолеть весьма трудное препятствие — приоткрыть завесу таинственности, которой на протяжении десятилетий с таким мастерством драпируют от посторонних глаз свои деяния масоны во всех частях света, в том числе и в Италии.

Скандал, как и полагается всякому крупному скандалу, возник неожиданно. Сказать, правда, что гром прозвучал среди ясного неба, было бы натяжкой, имея в виду, что внутриполитический небосклон Италии постоянно чреват каким-нибудь шокирующим разоблачением, политическим кризисом или неожиданно возникшими обвинениями. К скандалам на Апеннинах попривыкли — столько их было, больших и малых, за послевоенный период, — и перестали очень уж остро реагировать. Должно было случиться нечто совершенно из ряда вон выходящее, чтобы взволновать, по разным причинам, конечно, всю страну. Именно это и произошло в один из мартовских деньков 1981 года, когда итальянское небо вовсю набирало свою знаменитую синеву. Следователи, ехавшие на ответственный, но в общем-то рутинный обыск, любовались тосканскими холмами, простиравшимися до горизонта, и абсолютно не подозревали, что вот-вот им предстоит найти документы, которые повергнут страну в лихорадку, чьи сильные рецидивы и сегодня, спустя более семи лет, периодически дают о себе знать.

Да, пожалуй, столь крупного и, если можно так сказать, многопланового скандала Италия еще не знала. Речь идет об обнаружении тайной масонской ложи «П-2». Собственно, если быть точным, формально о существовании «П-2» было достаточно известно, в той или иной связи она упоминалась неоднократно в печати. Высказывались даже подозрения, что это масонское формирование не совсем то, за что себя выдает. Но то, что выяснилось и нашло документальное подтверждение во время обыска одной из тосканских вилл и одного коммерческого офиса, превзошло всякие ожидания. «П-2» оказалась гнездом широко разветвленного заговора, ставившего своей целью повернуть политическую ось страны вправо, а сама ложа напоминала паутину, протянувшую свои нити над всей Италией. Они опутали государственный аппарат, политические партии, армию, секретные службы, средства массовой информации, банки. Вышли наружу связи «П-2» и с обыкновенной мафией. Можно если не оправдать, то понять премьер-министра, который неопровержимые документы о «П-2» предпочел упрятать в свой личный сейф, словно надеясь, что бронированные стенки погасят полыхающие уголья. Но жар был уже настолько велик, что занялся, подобно гигантскому пожару, скандал, который далее держать втуне было просто невозможно.

Чтобы понять, почему вспыхнуло пламя скандала, придется сделать отнюдь не лирическое отступление…

В деловых кругах банкир Микеле Синдона долгое время считался мелкой сошкой, во всяком случае, никто не говорил о нем как о финансовом гении. Поговаривали, точнее, перешептывались, что он связан с мафией, но на Сицилии, откуда он родом, это никогда не поставят в упрек человеку публично: мафия своих людей в обиду не Дает, а в Риме или Милане 60-х годов Синдона считался фигурой слишком незначительной, чтобы вообще обращать на него внимание. В Ватикане, однако, думали по-иному и давненько приглядывались к сицилийскому банкиру. Видимо, там сумели рассмотреть какие-то его специфические, незаметные для обычного глаза достоинства и особенности, и когда в 1969 году святым отцам понадобилось без особого шума «провернуть» одну операцию по ликвидации недвижимости, Синдону пригласили в Ватикан. Как проходила встреча, наверняка теперь останется тайной, но факт, что Синдона оказал необходимую Ватикану услугу, а главное — заслужил его доверие. Быть может, он сделал решающий в достижении своей цели шаг — ворваться в финансовый мир столицы.