Он несся на второй лошади вперед, но к концу второго дня пути, все же ощутил, как сильно стал уставать.

Многие чувства от усталости притупились и именно поэтому он, и пропустил нападение.

Стрела воткнулась ему прямо в глаз, взорвав мозг сильнейшей болью и уже уходящим в темноту сознанием, он увидел, как его пара с удивлением раскрыла глаза.

Единственное, что смог прошептать ЭйрСхель:

— Беги…

И темнота приняла его в свои заботливые холодные объятия. И уже где-то на периферии угасающего разума, он услышал ее дикий истошный возглас:

— Неееееет!!!!

«Глупая, беги…» — хотел сказать ЭйрСхель своей паре, но ответ так и повис на раскрывшихся губах мужчины.

Я в ужасе смотрела на то, как умирал оборотень, и понимала, что внутри что-то обрывается.

У меня возникло ощущение, что я теряю, что-то настолько важное в своей жизни, что дальше и смысла уже не было жить. Мой крик так и повис в воздухе. Тело оборотня, все еще держалось в седле, и он все еще крепко прижимал меня к себе одной рукой, пока неслась наша лошадь. Но я чувствовала, как разжимаются его руки и как медленно мы оба начали сползать с седла.

Наверное, все же инстинкт самосохранения сработал и привел меня в чувства, и я что есть сил, выпуталась из одеяла и рук оборотня, умудрилась поймать поводья, которые все еще удерживал мужчина в одной руке и кое-как начала останавливать лошадь.

Наша скорость явно была искусственной, и я в ужасе поняла, что мы не останавливаемся, а летим, куда-то.

Мне оставалось лишь со всей силы взмахнуть крыльями, вырвавшись из седла, и бросить лошадь вместе с телом мужчины. Я сделала это буквально за мгновение до падения лошади, однако по инерции все же влетела в листву дерева, и больно напоровшись на ветки, с визгом упала вниз.

От удара я услышала, как у меня что-то хрустнуло, и только лишь потом почувствовала раздирающую боль во всем организме.

Думала, что потеряю сознание, но нет. Спасительная темнота так и не пришла за мной. Поэтому пришлось лежать под деревом и скулить от жуткой боли во всем теле.

Мне показалось, что метнулась какая-то тень. Но боль слишком сильно мутила разум, и мне было сложно понять, галлюцинация это или нет.

Но все же, я увидела перед собой тревожный взгляд дроу. Его бледное осунувшееся лицо, и горящие красными углями глаза.

— Оли?

— Лизар?

Я моргала и пыталась сдерживать слезы. Но ничего не получалось. Боль утраты, была сильнее боли физической. Было даже сложно понять, что тут делает дроу и как он тут оказался? Но смерть оборотня меня полностью выбила из колеи.

Еще, казалось, несколько часов назад мы любили друг другу, а сейчас его уже нет.

— Оли, милая, где болит? О Ваэрон, что же это, как же это? Что же я наделал?

Лизар, что-то лихорадочно шепча, осторожно осматривал мое тело и когда он слегка пошевелил меня, то вспышка боли все же, наконец, погасила мое сознание.

— Лизар, ну ты и идиот! Ты что наделал? Как она?

Брат кричал на меня, но меня захватила паника, и я не мог проронить и слова. Оли сломанной куклой лежала на земле, и из ее рта вместо дыхания доносились какие-то сипы, словно она задыхается.

— Отойди, дай я посмотрю!

Брат оттолкнул меня от нее, и я в растерянности повалился на землю.

Вскочив на ноги, начал ходить вокруг них, наблюдая за манипуляциями, что совершал брат над Оли. Я понимал, что сделал величайшую глупость, но в тот момент, увидев ее без сознания, практически умирающую на руках у проклятого оборотня, разум словно помутился и я не смог остановиться. Рука автоматически потянулась за стрелой и, натянув тетиву, не останавливая Керуса, я выстрелил проклятому ублюдку точно в глаз! Меткость что у темных, что у светлых эльфов врожденный дар богов, и мы способны попасть в даже с такой невероятной скоростью движущуюся цель, практически с любого расстояния, если цель находится в пределах нашей видимости.

И только лишь потом, опустив лук, понял, что натворил.

За считанные мгновения, лошадь потеряла управление, и я даже не понял, как моя маленькая птичка умудрилась выскользнуть из седла, но по инерции она все же врезалась в ветвистое дерево. Ее крик разорвал мое сердце. Я сам ощутил ее боль в тот момент.

Брат достал свой амулет и, прикрыв глаза, проговорил заклинание. Амулет рассыпался в его руках, оставляя после себя маленькую дымку, и тонкая струйка лечебной магии потекла с рук брата в приоткрытый рот Оли.

Мы с Сидом замерли, ожидая реакции Оли на магию дроу. Все же эти амулеты мы делали для себя, и не знали, как они подействуют на других существ. Свой я использовал и забыл заправить. Просто так торопился поспешить за моей маленькой глупой девочкой, что даже не подумал об этом.

Хорошо, что отец настоял на том, чтобы Сид полетел со мной. В пути мне резко стало очень плохо, я понял, что с Оли, что-то не так. Я даже чуть не свалился со своего верного хуса Керуса. Хорошо, хоть Сид вовремя заметил, что я заваливаюсь в седле, а Керус с тревогой начал сразу приземляться, так как при потере связи с хозяином, рептилии начинают нервничать и терять высоту. Все-таки магическая связь слишком сильна, и порой даже после смерти хозяина хус уже не может жить, если хозяин не успеет перед смертью разорвать их связь.

Я услышал, как выровнялось дыхание моей птички, и увидел, как ее лицо порозовело, и Оли открыла глаза. Оттолкнул Сида и осторожно приподнял ее, притянув к своей груди. В ее глазах я впервые увидел, какую-то странную грусть. Что с ней случилось? Моя птичка, еще никогда не грустила! Что сделал с ней этот ублюдок?!

Ярость затопила меня, и я прижал ее еще сильнее к себе. Но с удивлением услышал, как она вскрикнула. Ллос меня пожри! Какой же я идиот, ей же больно! И я немного ослабил свой захват.

Мы помолчали какое-то время, я почему-то не решался с ней заговорить, было в ней сейчас что-то такое, от чего мое сердце ныло. Впервые Оли была серьезна и сосредоточена, а в ее глазах затаилась грусть, что же пережила моя солнечная девочка, что из ее глаз ушли вечные искры радости. Она была сама на себя не похожа, и сложилось ощущение, что в этот момент она резко повзрослела.

— Как ты здесь оказался?

Каким-то безжизненным голосом спросила она у меня.

— Я нашел тебя через нашу с тобой связь.

Я осторожно гладил ее по спутанным волосам, хотелось хоть как-то успокоить мою девочку, чтобы она больше никого не боялась и не грустила, ведь я с ней.

— Оли, девочка моя, теперь все будет хорошо, этот ублюдок мертв…

— Что? Ты о ком?

— Оборотень, я убил его Оли!

Оли молча смотрела на меня какое-то время, а в ее взгляде было столько боли и тоски, что мне показалось, будто мое сердце разрывается на мелкие кусочки. А затем она сказала то, чего я ожидал от нее меньше всего на свете:

— Что же ты наделал Лизар…

Грокс — травоядные дикие парнокопытные животные, больших размеров, являются священными, запрещены к употреблению в пищу после великой войны. При одной из битв с падшими, когда сторонники темных богов могли победить сторонников Азрана, так как силы были не равны, откуда-то появилось разъяренное огромное стадо гроксов. Это явление было очень необычным, гроксы были стадными животными, но именно такого огромного стада не видели еще ни разу. Гроксы нападали именно на павших и давили их своими рогами и копытами. Уже позже один из священников объявил, что это была помощь самого Азрана своим почитателям. С тех пор гроксов объявили священными животными, на них стало запрещено охотиться и употреблять в пищу.

Ликаны — оборотни, сошедшие с ума, обычно, если оборотень теряет сою пару, то он либо сходит с ума, либо отправляется вслед за ней в чертоги Азрана. В случае, если оборотень не погиб, по каким-то причинам, то он полностью теряет разум и слепо следует за своим темным лидером полубогом Ликаоном. Ликаны уже не ведают, что творят и их сила и воля полностью подчинена бывшему царю людей.