— Доброе утро, — сказал он, приподнимаясь на локте.

Она чуть удивленно посмотрела на него, не пытаясь привести в порядок свою одежду. Таррант понял, что она вовсе не выставляет себя напоказ. Просто ей и в голову не пришло, что сейчас это имеет какое-либо значение, особенно после всего случившегося.

— Привет, — ответила Модести. — Почему вы так рано проснулись? Вы спали только час.

Ее правая рука была вся в синяках от пальцев Секстона. Это зрелище заставило Тарранта поморщиться.

— Но вы и вовсе не спали, моя дорогая.

— Не беда, — улыбнулась Модести. — Я любуюсь этой красотой, — и она обвела рукой долину.

Таррант кое-как выбрался из мешка и встал, потирая рукой чисто выбритый подбородок. Он тоже посмотрел на долину, и вдруг его охватило чувство ликования, такое мощное и внезапное, что у него просто захватило дыхание. Он понял, что имела в виду Модести, и взял ее за руку.

Его кровь вдруг забурлила, словно шампанское. Не то чтобы усталость и боль как рукой сняло, но, во всяком случае, это все отступило на задний план. От переполнявших его светлых чувств у Тарранта закружилась голова, и он вдруг рассмеялся.

Все кончилось благополучно. Кошмары ушли в прошлое, и он остался жив. Камера, наркотики, грязь, монологи Клары, встречи с безжалостным мистером Секстоном — все кануло в Лету.

Он с удивлением смотрел на ландшафт. Долина не отличалась красотой: в ней было слишком много безжизненного камня и почти не имелось растительности. Но весна брала свое, и в расселинах между скалами пробивалась новая трава. Тощие кустарники покрылись маленькими зелеными листиками. Насекомые деловито жужжали вокруг, а в голубом небе стояло золотое солнце.

— Неплохо, правда? — сказала Модести, и Таррант молча кивнул.

Она стояла и смотрела на долину, словно видела ее впервые. Несмотря на темные круги под глазами, ее лицо сделалось совсем юным. Таррант чувствовал, что сейчас они видели и ощущали мир одинаково. Конечно, этот момент вот-вот пройдет, но он знал, что был заново рожден черным чревом подземелья и теперь получил возможность посмотреть на мир словно впервые. Это чувство было ни с чем не сравнимо, и он прекрасно понимал, что никогда не станет таким, как был до всего случившегося. Испытывая необычайное волнение, он произнес:

— Просто потрясающе.

Его не испугал гул вертолета, внезапно появившегося над хребтом. Когда Модести коснулась его рукой и опустилась на колено, он последовал ее примеру. Она потянулась к рюкзаку и, пока вертолет снижался над долиной, сменила в автоматической винтовке обойму.

— Полковник Джим мог вызвать подкрепление, но все же… — начала она, но осеклась. В открытой двери машины она увидела фигуру Вилли Гарвина, который медленно махал рукой. Она с облегчением сказала: — Значит, им удалось уйти… Вилли машет мне, чтобы я не ошиблась. Он-то знает, что у меня есть обойма с зажигательными патронами.

Они опять встали, и Модести замахала винтовкой.

— Вилли — молодец, — сказала она. — После меня это самый осторожный человек, кого я только знаю.

Таррант покосился на нее и увидел, что она говорит на полном серьезе. Он взял ее за руку и засмеялся.