Ага, он знает имя первого старосты, уже хорошо, хотя кто его не знает – Жак давным-давно превратился в легенду…
Джек то хмурился, то ухмылялся нарочитой важности юного партизана. А вот старый вояка Николс, давно лишившийся нетерпимости, свойственной молодости, принял правила парня и решил вести переговоры в тоне, который задал юный франкон. Вероятно, мужчина был настолько уверен в своём превосходстве, что не считал нужным его демонстрировать.
Банка с говяжьей тушёнкой, которую молодой англ положил в пламя костра, набухла. Он палкой вытащил её из огня и ножом сделал пару отверстий, чтобы вышел пар и мясо быстрее остыло. Андре про себя отметил, как хорош новенький нож Королевской армии; что ни говори, а оружие англы делают добротное. Вместе с паром вытекло немного горячего жира (о, непростительное расточительство!), а воздух наполнился мясным запахом. Этот сладостный аромат через ноздри ворвался в мозг и парализовал мысли. Рот Андре моментально наполнился слюной, и теперь, чтобы нормально говорить, приходилось часто сглатывать. Парень начал нервничать. Благо, проницательный Джек, не став дожидаться, пока тушёнка остынет (зачем её вообще было греть!), легко и быстро вскрыл жестянку, покрыл ломоть хлеба толстым слоем мяса и протянул Андре.
– Спасибо! – Ничего не евший со вчерашнего обеда парень в два укуса проглотил половину сэндвича, больно обжёгся, но виду не подал. – Сразу говорю начистоту: дальше я вас не поведу.
– В смысле?! – возмутился Джек, дуя на свой бутерброд.
Ник пока молча слушал.
– В прямом смысле. Лично я вам верю. Но партизану нельзя никому доверять, даже себе. Вдруг вы шпионы фашей, профессионалы разведки высшего класса, и хотите выйти на наш Посёлок с помощью такой вот хитрой басни. Значит, дальше мы делаем вот как… – Он сделал небольшую паузу, ещё раз мысленно всё взвесив. – Отправляем Франса с запиской к старосте, и пусть он сам всё решает, присылать советников или боевиков.
– А покамест он думает, ты будешь нас здесь сторожить? – усмехнулся Джек. – Не боишься? Вдруг мы действительно эти самые шпионы?
Он боялся. О, как Андре боялся! Но другого варианта не было. Ему оставалось держать хорошую мину при любой игре.
– Да это вы должны бояться, если я вас здесь брошу. Сами вы не выберетесь из этой глуши.
Неизвестно, что бы на это ответил Джек, если бы старший не встрепенулся, словно просыпаясь после глубокого сна, и не вмешался.
– Так, всё понятно, Андре, – он поднялся, разминая ноги, – мы принимаем твои условия и готовы здесь с тобой ждать посыльных. В принципе можем и без тебя, нам в лесу одним не страшно, даже в таком глухом. Но, я так полагаю, ты опасаешься, что мы тихонько пойдём за вами следом, поэтому решил остаться. Отлично, и тебе спокойно, и нам какая-никакая гарантия того, что вы не забудете о бедных англских союзниках. Конечно, я бы мог надавить, сказав, что это мы ВАМ оказываем услугу, и что это ВАМ важно в первую очередь. Но, чёрт возьми, я прекрасно тебя понимаю, как солдат солдата. Кто знает, возможно, на твоём месте я поступил бы точно так же… Джексон, – англичанин резко переключился на другое, – а ну-ка сваргань и мне сэндвич. И куда, чёрт возьми, запропастился шоколад Франса?
Почти не жуя, за секунду проглотил свой кусочек шоколада Франс и тут же начал плотоядно поглядывать на порции остальных. Старший англичанин расхохотался и отдал свою долю. Парень и не думал демонстрировать условную вежливость и, не отказываясь, отправил в рот шоколад Николса.
– Франс, – сделал замечание его старший товарищ. – Нельзя быть таким обжорой.
– Можно-можно-можно-можно! Ты, кстати, своим кусочком не хочешь поделиться? Тебе, между прочим, больше всех досталось.
– Чего?! – возмутился Андре. – А ну быстро собирайся, ты уже четверть часа как должен выйти. И гляди не потеряй записку!
Невооружённым глазом было заметно, что «малышу» Франсу не по душе затея друга – ему понравились новые знакомые. Он вообще не мог уразуметь, зачем в одиночестве топать в Посёлок. Наверняка хитрый Андре планирует единолично съесть всё вкусное, что таится в рюкзаках англов. Но приказы старших не обсуждаются, этому в Посёлке учат с колыбели. Николс вмешался и попросил на секунду записку, чтобы вписать номер Лондонского штаба, имя начштаба, свои с напарником имена и ещё какие-то служебные коды.
– Ну, всё понял? Пройдёшь пост, сразу беги к младшему советнику.
– Да, понял, понял… – бубнил Франс. – Грибы!
– Какие грибы? А… грибы. Мы захватим твои грибы, потом. Давай беги.
И он неторопливо побежал; всё же быстрее, чем ходьба. Франс – сильный, выносливый и, как говорил его дядя, невыработанный жеребец.
C ума сойти, они пересчитали каждый патрон, проверили другие боеприпасы, почистили оружие – одно слово, педантичные англы. Андре для себя отметил, что даже отлить они ходили вместе. Чем-то эти люди были друг на друга похожи, между ними чувствовалась неразрывная связь.
Незаметно стемнело, и после бурного дня на свежем воздухе спать хотелось невероятно. Но Андре однозначно решил сегодня ночью бодрствовать.
– Твоя очередь, Ник, почему не ложишься? – поинтересовался Джек.
– Не хочется… С возрастом потребность во сне уменьшается.
– Ха, старик! Так может, я… это… того…
– Да спи уж, великий воин.
Джек быстренько соорудил себе постель из сухих листьев и уснул, едва коснувшись головой подстилки. Андре позавидовал англу и ещё подумал, что если он сам так и дальше будет сидеть в темноте, упёршись в дерево спиной, то сон сломит его под баюканье ночного леса. Франкон встал, встряхнулся, сходил к ручью, умылся… Через полчаса желание уснуть вернулось с новой силой. Заговорить с англом, который был старше лет на тридцать, Андре не решался, считая это неудобным. К тому же Ник о чём-то крепко размышлял, сидя со скрещенными ногами. Интересно, о чём? Но вот мужчина достал сигарету, откинулся назад и закурил.
– А можно и мне попробовать? – вырвалось поневоле у парня.
Не оборачиваясь, англ сделал ещё несколько затяжек и только после этого соизволил ответить:
– Понимаешь, Андре, только не подумай, что мне жалко, но действительно курева у меня осталось в обрез. Тебе ведь так, побаловаться, а мне оно жизненно необходимо. Закончится война, вот тогда со спокойной совестью и закуришь, а пока ты нужен своей родине здоровым.
– Разве она когда закончится, война-то? У меня такое чувство, что она была всегда. И мир наш, по сути своей, – война.
Англ резко обернулся и заглянул парню в глаза, глубоко, до самой души. На его лице промелькнула гримаса боли, словно кто-то кольнул иголкой под сердцем.
– Это ты где-то прочитал?
– Что-то подобное говорил мой дедушка, побывавший на трёх фронтах, я ещё тогда не понимал его слов. Герой Парижской битвы, кстати.
– М-да, красивый город был Париж, – с искренним сожалением сказал Николс.
– Они поплатятся за это преступление перед всем человечеством.
– Да разве только за это…
– Удивляюсь! Не могу успокоиться! – Сна как и не бывало. Андре переполняли вопросы, и он почему-то был уверен, что англ знает ответы. – Почему? Почему русские не вмешиваются? Ведь с их уровнем развития заткнуть армию Рема за пояс ничего не стоит! Как царство Российское может спокойно наблюдать за издевательством старого психа над всем миром?! Русских не оскорбляет собственный нейтралитет? Им давно пора вмешаться! Чего царь ждёт? Пока фюрер завоюет всю Землю, а потом пойдёт на Россию? Ведь к этому всё и движется… Странное недоразумение, почему самый великий алеманский параноик тянет с нападением на главного противника? Или между ними тайный договор?
Холод пришёл вместе с темнотой. Ник подвинулся ближе к костру и протянул к пламени сухие грязные ладони.
– Давай на всю эту глобальную ситуацию посмотрим более хладнокровно, – начал он лениво. – Как давно Россия воевала? Подобие гражданской войны шестьдесят лет назад, в пятом году, быстро задушенное в зародыше ценой малой крови, и всё… Цивилизацию сотрясают войны, двадцатый век – век сражений. Воюют все со всеми. А русские решили жить мирно – вот и живут. Результат – постоянный экономический рост, соответственно стремительное развитие науки и техники, за полвека они ушли далеко от нас, и особенно в культурном смысле. Их империя оградила себя от всего мира и счастлива. Думаешь, Рем не ходил на Россию? Да в первую очередь, но, как сообщают достоверные источники, алеманы даже не смогли перейти границу, упёрлись лбами в некое невидимое силовое поле. Ну, представь, идёшь, идёшь – бац! – и стена, прозрачная…
