Резко поднявшись с подушек, я почувствовала, как колотится сердце. Во рту ощущалось странное послевкусие. Скинув одеяло, я с облегчением обнаружила, что спала не нагишом. Я вспомнила, что пришла сюда с Ротом, разговаривала с Кайманом и злыми демонами-близнецами, а потом…

О боже.

Я вспомнила, как пробовала на вкус душу женщины, похожей на кекс.

Как ни странно, я почти не чувствовала тошноты, которая обычно наступает после эйфории от поглощения души. Так, слегка мутило, но это казалось сущей мелочью в сравнении со всем остальным.

Оглядываясь по сторонам, я выбралась из постели. У самого края кровати растянулся на боку маленький белый котенок. Заметив меня, он зашипел. Черно-белый котенок сидел на фортепиано. Поднявшись, он лениво прошелся по клавишам. Каждый звук, извлекаемый его лапами, буквально пронизывал мозг. Краем глаза я увидела тень, мелькнувшую за стеклянной стеной, на миг заслонив луну и огни соседних домов. Я стремительно обернулась – сердце забилось в горле.

Никого.

Мой взгляд упал на дверь ванной. Помню, что ее открывали, а потом закрыли, когда я… о, черт, Рот. Я же сама бросилась на него. Да что там говорить, повалила его и оседлала. Я целовала его, и он целовал меня, прежде чем прервал то, что я с удовольствием бы продолжила.

Я приложила руку к виску и поморщилась. Я уже не знала, что хуже: мои приставания к Роту, вынудившие его спрятаться в ванной, или дегустация чужой души.

Я снова оглядела комнату, она была пуста. Мои шаги казались тяжелыми, ноги не слушались. Я нашла свои туфли и толстовку, аккуратно сложенные рядом с рюкзаком на стуле у двери. Я даже не помнила, что пришла сюда с рюкзаком. Выудив сотовый, я коснулась экрана. Среди пропущенных звонков я обнаружила два от Стейси и чертову тучу от Зейна. Сердце оборвалось. Потом я посмотрела на часы.

3:15 утра.

– О, черт! – взвизгнула я, напугав котенка на фортепиано. Перебор клавиш соответствовал ритму моего пульса. – О, черт, черт, черт.

Я с трудом отыскала кошелек, сплющенный между тетрадками. Надо поймать такси. Засовывая телефон обратно в сумку, я подумала о пропущенных звонках Зейна. Представила, в какой он панике и что мог подумать… я даже не решилась закончить мысль. Дрожащими руками я схватилась за ремень рюкзака. Я понимала, что должна срочно позвонить ему, но могла сосредоточиться только на том, чтобы правильно ставить ноги при ходьбе.

Куда делся Рот?

Впрочем, это не имело значения. Он привел меня сюда, и он… позволил мне отрубиться на несколько часов. Злость прошила меня, но вправе ли я винить его за это безобразие? Надо было прислушаться к собственной интуиции, но я поперлась с ним. А потом еще вздумала танцевать с Сукки и Инки, и, даже если они что-то со мной сделали, душу той женщины пробовала я, а не кто-нибудь. Все выглядело так, будто Рот распахнул передо мной дверь в мир плохих девчонок, и я с радостью в нее впорхнула.

Как ни крути, в эти неприятности я попала сама.

Пока я дошла до двери и открыла ее, я почти выдохлась. У порога, словно часовые, замерли адские гончие. Они навострили уши, но не повернулись в мою сторону. Когда я проскользнула мимо них, мышцы на их спинах вздулись горбами. Я затаила дыхание, молясь о том, чтобы они меня не сожрали, и ни жива, ни мертва добралась до конца коридора и открыла дверь.

Где-то бегом, а где-то сползая вниз по ступенькам, я продвигалась вперед, пока не расслышала пронзительный визг, похожий на мяуканье. Остановившись у двери, ведущей в холл, я оцепенела. Дикий хохот эхом разнесся по лестничной клетке, а следом крики и стоны.

Что за?..

Попятившись назад, я обернулась и заметила выход в гараж. Все лучше, чем идти дальше или обратно в бар, возвращаясь в этот вертеп, но уже без Рота. А может, это он развлекается?

Я толкнула дверь, пронеслась через темный гараж и выбежала на улицу. Моя тонкая толстовка не спасала от ночной прохлады. Я обхватила себя руками, прижимая рюкзак, и поплелась по укрытым туманом улицам. Почему-то вдруг вспомнился Джек Потрошитель. Не он ли всегда нападал на своих жертв туманными лондонскими ночами? В своих силах я не сомневалась, но все равно при мысли о встрече с серийным убийцей меня бросало в дрожь.

Я прибавила шагу, вглядываясь в туман в поисках такси. Боже, я навлекла на себя кучу проблем. Попробовала душу. Меня корежило от чувства вины и стыда, и я приказала себе больше не думать об этом, потому что ничего уже не исправить.

Но мурашки предательски расползались по коже, пока я брела по тихим улицам. Если я вдыхала слишком глубоко, то могла ощутить этот вкус – матовой глазури. Я больно закусила нижнюю губу, пока привкус крови не перебил навязчивую сладость. Но боль не помогала остановить лавину воспоминаний о том наслаждении, которое принесла выпитая душа.

Что я наделала?

Ломка меня вроде бы еще не настигла, и я принимала как должное испарину, озноб и зверский голод, которые сообща мучили меня. Я заслужила все это и не только.

По фасадам притихших домов блуждали тени, и только когда я перешла на другую сторону улицы, до меня дошло, что одна из теней отделилась от остальных. Она порхала по тротуару рядом со мной, толще и крупнее, чем моя собственная легкая тень. Запах серы вытеснил затхлое зловоние близкой реки.

Я остановилась.

Тень тоже остановилась.

Ледяной холод просочился в мои жилы, а от запаха тухлых яиц защипало глаза.

Тень рядом со мной становилась выше, принимая очертания тонкой безликой фигуры из темного дыма. Тень подняла руки высоко в воздух и наклонилась в сторону, поднимая одну ногу. Тяжелый туман отступил, словно не хотел прикасаться к этой мерзости. Медленно тень крутанулась волчком, как балерина на шкатулке для драгоценностей, которая так и стояла у меня без дела.

Проклятье.

Передо мной возник бесплотный дух. Эти демоны овладевают слабыми людьми и доставляют окружающим немало бед.

Холодным смехом, казалось, разразились одновременно и дух, и мостовая, и здания. Он окружал меня со всех сторон, поднимая крохотные волоски по всему телу. Я отступила назад.

Дух остановился, опустив ногу на землю. Он положил дымчатые руки на то, что напоминало бедра, и исполнил легкую джигу[41]. Потом поклонился, протягивая ко мне прозрачные руки. Зашевелились хлипкие пальцы, приглашая меня танцевать.

К этому скоморошьему танцу присоединились и другие духи. Они кружились и дергались вокруг меня, прореживая густую пелену тумана. Духи отплясывали на головокружительной скорости, зазывая меня в этот страшный хоровод. Сразу вспомнились близнецы и бесплотные лица в клубе.

Но у меня совсем не было времени на ночные забавы.

– Уходите, – строго сказала я. – Мне не нужно ничего из того, что вы предлагаете.

Они остановились, склонив набок свои туманные головы – все, кроме первого духа. Он на глазах становился толще и солиднее, его тело отвердевало. С неба посыпались хлопья пепла, оседая на моих руках и волосах, источая запах жженой плоти и зла.

– Но у нас есть время для тебя, – произнес он хриплым голосом. – Мы знаем, что ты ищешь.

Все инстинкты во мне кричали, призывали бежать от этих странных существ, но я стояла как вкопанная.

– В самом деле?

Дух кивнул, и дымок взвился в воздух.

– Ты ищешь Лилин, но ищешь не в том месте.

– Ха! Спасибо за разъяснения.

Дух рассмеялся, и от этого смеха задрожали стекла в окнах соседнего дома.

– Ты ищешь слишком далеко. Нужно смотреть ближе. Ближе, – убеждал он. – Правда окажется куда более странной, чем твои самые смелые фантазии.

Я невольно подалась вперед, завороженная дымным голосом.

Туманная физиономия обрела форму, и два глаза загорелись красным. Лицо кишело извивающимися круглыми личинками. Опарыши[42].

Вскрикнув, я дернулась назад, а потом припустила бежать, так что только пятки сверкали. Духи бросились вдогонку – они не отставали, смеялись, пока я отчаянно пыталась оторваться. Бездомные, которые наверняка повидали всякого, сейчас испуганно жались к стенам домов, словно хотели превратиться в невидимок.