Автор Асхадова Амина

В предновогоднюю ночь мой парень отвез меня за город, однако это оказалось отнюдь не романтической вылазкой влюбленных. Он бросил меня на одинокой трассе, обвинив в измене и тайном сговоре с его конкурентами. Продрогшая, успевшая скатиться в кювет и потерявшая всякую веру в лучшее, я вижу издалека свет фар и мчусь к нему наперекор здравому смыслу. …Один вопрос бьется в голове: почему на моем пути встречается мрачный огромный внедорожник, а водитель под дулом пистолета загоняет меня в салон?  

Узнав страшный диагноз, Артем Арбинский очерствел. Его сковали безумие и одиночество, и следом он с головой ушел в черный бизнес. Вскоре 32-летний мужчина получает прозвище «Арбин» за свои хватку и жестокость. Юной Владиславе придется не только ответить за дела своего дяди, но и предстоит узнать главный секрет нелегального бойца, совершенно случайно спасти самого Арбина, а взамен получить его безумие и с ненавистью познать его жестокость.

- Ты кое-что у меня украла, Аля. Теперь ты должна мне… жизнь.- Я не делала этого, меня подставили!Взгляд самого влиятельного человека в городе, которого я обрекла на верную смерть, стекленеет и становится тяжелым.- Через 6 месяцев они меня убьют, через 9 ты родишь мне наследника, а потом…Градус в номере, где должна пройти роковая ночь, накаляется от незаконченной фразы.- А потом? – напряженно замираю.Взгляд Руднева опасно затуманивается.- Ты станешь свободной. Ребенка будет воспитывать мой брат. А теперь раздевайся, Аля. Сейчас же.В тексте будет: #жестокий мужчина #разница в возрасте #откровенные сцены #счастливый финал

- Она беременна? – глухой голос Арбина прорезал звенящую тишину. Арбинский нервничал и даже голос его сорвался на последних словах.Я же молча ждала своего приговора.Под пристальным взглядом жестокого мужчины я поднялась с кушетки. Он не верил в происходящее. А я уверена, что самое худшее для меня только начинается.Ведь криминальный авторитет по прозвищу Арбин не может иметь детей. Тем более, от своей пленницы.

— Будешь отрицать, что беременна от меня? Я задыхаюсь. Его рука собственнически гладит мой живот. Давид нашел меня. Нас. — Буду. Нагло вру. Мы оба знаем: он один касался меня. — Я бы никогда не забеременела от убийцы. Зверь на грани. Его глаза темнеют. Крепкие руки впиваются в мое тело и тянут за собой. — Пусти меня! И он не твой! — кричу из последних сил. — Ты моя. Поэтому молись, чтобы и он был моим…

– Это мой сын? Мы не виделись четыре года. Эмин возмужал: стал сильнее и опаснее. А я просто воспитывала нашего сына и молилась, чтобы он никогда нас не нашел. – Ты знаешь ответ. Эмин прожег меня взглядом и рывком схватил за талию. Впечатал в свою грудь, выбивая воздух. – Я спрашиваю тебя по-хорошему, маленькая. Сын от меня? – Прошу, отпусти, – взмолилась я, – отпусти же! Это больше не имеет значения. Я скоро выйду замуж, Эмин. За другого.

«– Рамис, я беременна… – Ты сделаешь аборт, Айлин. И давай без истерик. Мы разводимся», – сказал я ей однажды, выслав копию свидетельства о разводе почтой. С того дня мы больше не встречались. Пока мне не сообщили, что видели мою бывшую жену с ребенком – аккурат четырех лет. На стол кладут личное дело. Я достаю фотографию девочки и чувствую, как разгоняется кровь по венам. – Копия ваша. Один в один. Зовут Селин. – Селин… Сколько ей? – Четыре года, Рамис Аязович. Завтра исполняется. Отмечать будут в кафе «Лама», желаете быть в числе гостей?

– Не касайся меня, – прохрипела я. – Я сам буду решать, кто может касаться твоего тела. Сегодня это буду я. А не будешь слушаться… Эмин замолчал. Но я поняла, чем закончится его фраза. Отдаст своим собакам на растерзание – тем троим, что хотели поделить меня. – Жить захочешь, будешь со мной. И спать, и любить. Чего глаза распахнула? Не сейчас. На ноги поставлю сначала.

– Будешь отрицать, что беременна от меня? Я задыхаюсь. Его рука собственнически гладит мой живот. Давид нашел меня. Нас. – Буду. Нагло вру. Мы оба знаем: он один касался меня. – Я бы никогда не забеременела от убийцы. Зверь на грани. Его глаза темнеют. Крепкие руки впиваются в мое тело и тянут за собой. – Я не люблю тебя! И они не твои! – кричу из последних сил. – Ты моя. Поэтому молись, чтобы и они были моими…

Камаль Шах провел четыре года в цепях. Годы боли, пыток и мрака стерли из него человека. Он – зверь, сбежавший из клетки, и я единственное, что он уносит с собой. Чтобы любить. Черной любовью. – Пожалуйста… не надо… Он волочет меня за собой и силой укладывает животом на капот. Воздух выбивается из груди, и я глухо вскрикиваю. – Заткнись, – его голос низкий, рычащий. Холодный металл пистолета касается моего бедра, и я перестаю дышать. – Кудрявая, правила нашего с тобой будущего просты. Будешь сопротивляться – будет больно. Его движения медленные, почти ленивые, будто он наслаждается моей реакцией. Ствол пистолета скользит вниз по бедру вдоль ночной сорочки, задерживаясь у внутренней стороны бедра. – Поэтому будь хорошей девочкой, Ева, – выдыхает он у меня над ухом. Я горько всхлипываю. А он, затолкав меня внутрь, срывает машину с места. – Куда… вы… меня… – Туда, где нас никто не найдет, – он быстро оборачивается, скользнув по мне несладким взглядом.

– Будешь отрицать, что беременна от меня? Я задыхаюсь. Его рука собственнически гладит мой живот. Давид нашел меня. Нас. – Буду. Нагло вру. Мы оба знаем: он один касался меня. – Я бы никогда не забеременела от убийцы. Зверь на грани. Его глаза темнеют. Крепкие руки впиваются в мое тело и тянут за собой. – Я не люблю тебя! И они не твои! – кричу из последних сил. – Ты моя. Поэтому молись, чтобы и они были моими…

– Ты с меня весь вечер глаз не сводишь, словно я тебе принадлежу! София стихла. А я вспомнил Руслана, ее жениха будущего, и меня накрыло. А кому ты принадлежишь, София, как не мне? – Спустись с небес на землю. Я – единственная дочь Шаха, и если ты меня тронешь, то… – То отцу все расскажешь? Заодно пусть узнает, с кем была его дочь. Сквозь дерзкий макияж проявился румянец. Девочка закипела, но испугалась. – Чего ты добиваешься?! – безутешный выдох. – Тебя. Себе. Душой и телом. Без запретов. Методы неважны.