Автор Вестова Лея

Ольга думала, что хуже развода и предательства мужа ничего не может быть. Пока не оказалась в руках людей, для которых человеческая жизнь ничего не значит. Но что, если на пути к свободе её ждёт не только опасность, но и… любовь Я очнулась всё в той же тёмной комнате с железной кроватью. Осторожно поднялась, стараясь не делать резких движений, и тут же испуганно отшатнулась в сторону, заметив сидящего на стуле Стаса. – Ну что, одумалась? – спросил он, обдавая меня тяжелым перегаром и запахом лука. – Да, – едва слышно прошептала я потрескавшимися, распухшими губами. – Что от меня требуется? Я сделаю всё… – Эх, а я-то надеялся ещё поиграть, – с наигранным разочарованием протянул бритый, проводя шершавым пальцем по моей щеке. – Люблю, когда сопротивляются. Это… заводит, – добавил он с отвратительной интонацией, что желудок снова скрутило спазмом, а в горле встал комок отвращения. – Мне жаль, – пробормотала я, чувствуя, как сознание снова ускользает, проваливаясь обратно в темноту

– Я видела. Я была там. Я видела вас вместе… – Ты не понимаешь, – заговорил муж, делая шаг ко мне. – Не подходи, – мой голос звучал спокойно, но в нём была сталь. – Не смей говорить, что я не понимаю. Я всё прекрасно понимаю. Ты спишь с ней. Ты встречаешься с ней. Ты лгал мне прямо в лицо, когда я спрашивала тебя об этом. – Да, – сказал муж после долгой паузы. И в этом коротком слове было больше правды, чем во всём, что он говорил мне за последние дни. – Да, я встречаюсь с ней. И да, я лгал тебе. Но это не то, что ты думаешь…

– Послушай, Анна. Нам нужно кое-что прояснить. То, что ты видела вчера… – Твою любовницу? – я удивилась собственному спокойствию. – Олеся не любовница. Она перспективный специалист, работает со мной над новым проектом. – И поэтому ты не пришёл домой ночевать? – спросила я, глядя мужу прямо в глаза. – Она из Москвы. Я показывал ей город, – он сделал паузу. – Но дело не в этом. Дело в тебе, Анна. – Во мне? – Да. Посмотри на себя, – он обвёл меня взглядом, как товар на витрине. – Как я могу появляться с тобой в обществе? Мне с тобой стыдно, понимаешь? Знаешь, почему я до сих пор с тобой? Из жалости. Мне тебя жалко, Анна. Кому ты нужна кроме меня? Сорок три года, никаких перспектив, увядающая внешность… – Мы можем развестись, – сказала я ровным голосом. – Не смеши меня, – насмешливо бросил муж, – ты существуешь только благодаря мне. Без меня ты никто…

– Опытные женщины – великая сила, – ядовито протянула Светлана. – Они точно знают, как произвести впечатление на молодых и перспективных инженеров. Слова ударили под дых. «Старая хищница» – вот кем я выглядела в ее глазах. А я просто… просто влюбилась. В сорок лет, как глупая девчонка. Но когда он смотрит на меня своими темными глазами, все предрассудки рассыпаются в прах.

– Мам, смотри, – голос Кати доносился как сквозь толщу воды, приглушённый, искажённый нереальностью происходящего. – Это же папа, да? – Да, – едва слышно выдохнула, наблюдая, как Андрей наклоняется к блондинке и легко целует её в щёку – тем самым жестом, каким ещё несколько дней назад целовал меня перед отъездом в мнимую командировку. Я видела, как его рука на мгновение задержалась на её животе – чужом животе, в котором рос чужой ребёнок. Его ребёнок. Они рассмеялись звонким смехом счастливых людей, довольных своей жизнью. Жизнью, в которой для нас с дочерью не было места. – Мама! Что происходит? – настойчивый голос дочери ворвался в красную пелену, разрывая кокон ярости, в который я начала погружаться. – Ничего, солнышко, – мой голос звучал странно, будто принадлежал кому-то другому – механический, бесцветный, как у автоответчика. – Просто… папа вернулся из командировки раньше, чем планировал. Иди в школу, я… я поговорю с ним.

– Вот и отлично, – вдруг сказал Игорь, бережно касаясь моей руки. – Значит, всё будет, как должно. Ты не уйдёшь. Я посмотрела на него, не веря своим ушам. Вот оно. Истинная причина его радости. – Что ты имеешь в виду? – тихо спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия. – То и имею, – он даже не повернул головы, продолжая смотреть на дорогу, но улыбка не сходила с его лица. И эта улыбка была искренней – улыбка человека, получившего именно то, что хотел. – Теперь у нас будет ребёнок. Ты вернёшься домой, родишь моего наследника, и всё будет, как я планировал. Никаких глупых истерик, никаких уходов. Семья должна быть вместе. – После того, что ты сделал? – мой голос дрожал от возмущения и боли. – После того, как я застала тебя в постели с моей подругой? – Это был просто секс, – ответил Игорь почти виновато. – Не делай из этого трагедию. Тебе нужно думать о ребёнке. О нашем ребёнке.

– Доброе утро, Вероника Александровна, – голос Дианы был профессионально приветливым. – Вы сегодня чудесно выглядите. «Интересно, каково это – смотреть в глаза жене мужчины, с которым ты спишь?»– мелькнуло в моей голове, но я лишь улыбнулась в ответ: – Спасибо, Диана. Вы тоже, как всегда, безупречны. Я заметила легкий запах духов – тот самый, который иногда улавливала от Димы. Дорогой, изысканный аромат. Его он тоже оплачивал? Или это был подарок за «особые заслуги»? – Кстати, – как бы невзначай добавила я, – вы не могли бы зайти ко мне в кабинет через полчаса? Есть вопросы по последнему финансовому отчету. Лицо Дианы на мгновение напряглось, но она быстро справилась с собой: – Конечно. Я буду у вас в одиннадцать. «Боишься, девочка?» – подумала я. – «Правильно делаешь».

Я сидела в кабинете нотариуса и смотрела на Стаса. Он сиял, предвкушая свой триумф, свою окончательную победу. Он был абсолютно уверен, что сейчас я подпишу бумаги, которые передадут ему все. Мою жизнь, наследство отца – все. Я взяла ручку и подняла на него глаза. – Знаешь, Стас, – мой голос прозвучал ровно. – Ты всегда говорил, что я ничего не понимаю в бизнесе. Но одному ты меня научил. Всегда внимательно читать то, что подписываешь. Я с наслаждением наблюдала, как улыбка медленно сползает с его лица, сменяясь недоумением. Я положила ручку на стол и отодвинула его бумаги. А на их место положила свою папку. Он заглянул в нее, и его лицо окаменело. В этот самый момент дверь открылась. Я даже не обернулась – я знала, кто там. В кабинет вошли двое, и их тяжелые шаги по паркету прозвучали для меня музыкой. Музыкой моего возмездия.

— Итак, полагаю, дальнейшие эмоции здесь неуместны. Ситуация предельно ясна. Ты нарушила ключевое условие нашего соглашения. У меня есть все необходимые доказательства, — заговорил муж, методично загибая пальцы. — Первое — прямой свидетель твоего утреннего... развлечения. Второе — показания людей, наблюдавших твое неадекватное поведение вчера вечером. — У тебя есть два пути, Кира, — он подался вперед, впиваясь в меня острым взглядом. — Первый: ты можешь сопротивляться. Мы пойдем в суд, и тогда твои утренние фотографии, показания свидетелей — все это станет достоянием прессы. В конечном итоге ты все равно проиграешь, но потеряешь не только деньги, но и последние крохи репутации. — Второй путь, — невозмутимо продолжил Вячеслав. — Ты без лишнего шума подписываешь соглашение о мирном расторжении брака. Я, проявляя благородство, оставляю тебе твою старую квартиру и машину. Компания, этот дом, счета — все переходит ко мне согласно нашему договору. Мне кажется, выбор очевиден.   В тексте есть: сильная героиня, предательство и измена, развод и расплата за измены

– Володя… я попала в аварию. – Света, ты представляешь, во сколько мне эта встреча обошлась? – раздраженный голос мужа прорезал больничную тишину. – Я же говорил, что сегодня занят! – Володя, – перебила я, сжимая трубку больничного телефона так, что побелели костяшки, – я в больнице. Была авария. Серьезная. – Что значит «серьезная»? – Трещина позвоночника. Врач говорит… есть риск осложнений. Мне нужна операция, и я… – Господи, Света! – вырвалось у него, и я на мгновение подумала, что он, наконец, понял. Но следующие слова разбили эту надежду вдребезги. – А когда операция? У меня завтра презентация нового проекта, не могу же я теперь всё бросить и… – Завтра утром, – прошептала я. – В восемь. – Ну, хорошо, – он вздохнул, и я слышала, как он листает что-то, – Я постараюсь освободиться. Но эта ситуация совсем некстати. Некстати. Моя возможная инвалидность была для него некстати.