– Все понял ? Почерневший Сергей только кивнул. Я добавил глядя в никуда – Мы будем виноваты даже тогда, когда не успеем защитить… Это наш долг и наша ноша по жизни – защищать их… Грузовики с трупами оставили на проезжей дороге. На стекло одного из них я прислонил прихваченную от «сидельца» фанеру с надписью: ЗА КАЖДОГО УБИТОГО МИРНОГО ЖИТЕЛЯ БУДЕТ УНИЧТОЖЕНО ТРИДЦАТЬ И КОМАНДИР, ОТДАВШИЙ ПРИКАЗ . СПЕЦНАЗ СССР. Прихватив Ганомаг с трофеями вернулись на базу. База встретила нас тишиной – обычно рабочий шум был привычным для слуха ,а сейчас только негромкое тарахтение генераторов в ямах, да еле слышное позвякивание в мастерских… Я оставил разбираться с трофеями командиров а сам зашел к Морозовой. Увидев меня она не спросила: что и как, а встала и таким же бесцветным голосом доложила:
– Ваше приказание выполнено: оружие почищено, форма подогнана. Какие будут приказания ? Что ж ты со мной делаешь девочка ?! – Отдыхай до выхода на боевой… Она молча села на кровать уставившись в никуда. Я повернулся и вышел. Хотелось выть и реветь, рвать все в клочья… От меня шарахались, пока я шел к своей землянке. Так нельзя - сказал я себе. Ты командир, у тебя люди…
На обед я не пошел. Услышал, как перед обедом из своей палатки вышла Екатерина. Выглянул из землянки – к ней тут же подошел Сергей, видимо ждал… - Катя - ты прости меня – это я виноват, что вы не успели помочь. Если бы я не пришел к командиру со своим идиотским разговором…
- Да при чем здесь ты – услышал я безжизненный, равнодушный голос Морозовой. – Командир сказал – это ее судьба. А я ему верю. – Катя – застонал Сергей – ты скажи, что надо сделать – я для тебя все… - Ты хороший, капитан и ты прости меня за тот бой… Так было надо … Прости… и она медленно направилась к озеру. Сергей повернулся к моей землянке, но увидев меня показал рукой на удаляющуюся Морозову – что делать ? Я махнул рукой в его палатку. Зашел к себе:
– Леший, Леший… – негромко позвал я. Из угла выступил Хозяин леса – Звал ?… - Леший скажи своему другу Водяному – к озеру пошла девушка… Пусть он проследит, чтобы она не утопилась. А ты побудь рядом, пока я ее не позову. Душевно тебя прошу, Леший ! Если что то с ней произойдет - я ни себе не прощу, никому… - Да понял я, понял - все сделаем, как надо - не переживай…
После обеда выждав полчаса – все равно Морозова на обед не ходила, собрал кое что в рюкзачок, присмотрел на ноутбуке подходящее место, прыгнул туда, подвесил рюкзачок на сучок, убедился что вокруг на несколько километров никого нет и вернулся обратно. Взял рацию:
– Зима: выход на боевой через десять минут. Экипировка по полной. – Есть товарищ командир - ответила рация. Через десять минут я вышел из землянки. У палатки стояла Екатерина. – За мной - скомандовал я подойдя. Прошли дозор, я обнял Катю и прыгнул на полянку. Сначала одно дело, потом другое… Достал рюкзачок вытащил одеяло, постелил его на траву, расстелил полотенце и стал доставать нехитрую закуску. Затем появились два бокала и бутылка бенедиктина.
– Это зачем ? - равнодушно спросила Морозова. – Помянуть надо твою бабушку иначе неправильно будет… Садись… Разлил немного по бокалам. – Пусть земля будет ей пухом ! Мы выпили. – Она ведь хорошим человеком была ? Не поверю, чтобы у такой как ты могла быть плохая бабушка… Катя чуть улыбнулась и кивнула, соглашаясь. Налил по второй:
- Пусть там ей будет лучше, чем здесь… Какая она была – расскажи … - попросил я, когда мы выпили. Катя начала рассказывать… Выпитое начало на нее действовать, напряжение стало отпускать, алкоголь чуть расслабил ее… А я все подливал и подливал, наводящими вопросами заставлял ее говорить, говорить… Она пьянела, становилась все более раскрепощенной, стала вроде бы и глазки строить – начала, кажется, отходить. Закончилась одна бутылка, я достал вторую…
- Вы хотите меня споить, а затем воспользоваться моей беспомощностью ? – поинтересовалась пьяненькая Катя. – Да я и так на все согласная – только вы не замечаете, или не хочете меня… А тут еще и бабушка… Она горько заплакала. Я подсел к ней обнял, стал гладить, шептать всякие глупости, которые так нравятся женщинам… Женщины любят ушами – говорит народная мудрость. Будем ей следовать… Разгрузки и броники на нас давно были сняты – я отодвинул в сторону автомат, который лежал рядом с ней – рефлекс, снял с нее комбез, топик, трусики… Она тем временем помогала мне… Уложил ее на спину и (клин клином вышибают) стал гладить и ласкать. Пустил установку на повышенную чувствительность… Пальцы и ладони то слегка касаясь, то надавливая и сжимая двигались по эрогенным зонам, распаляя Катерину.
– Ну давай же ЖЕЛАННЫЙ мой, давай, я хочу тебя – шептали девичьи губы, обдавая меня запахом бенедиктина. Я все усиливал нажим на психику, повышая порог чувствительного наслаждения. В ход пошли губы и пальцы. Сначала лицо, волосы, губы, шея… Потом они стали опускаться на груди, живот. …Катя стонала, вскрикивала… А потом я спустился ниже… Она закричала, застыла в напряжении и дернувшись несколько раз раскинулась в бессознательной истоме. Я лежал рядом. Вот она стала приходить в себя, прильнула ко мне, положила мне голову на грудь, закинула ногу…
- Я теперь твоя женщина ? – спросила она прежним воркующим голосом. – Ты всегда была моей женщиной – серьезно ответил я. – Как только я тебя увидел там - в лесу, так сразу и решил – она будет моей и точка ! А если не станет моей – я утоплюсь или застрелюсь… Катюша звонко рассмеялась:
– Врете вы все !? – Честно – при честно – вот посмотри в мои честные глаза… Она посмотрела и снова рассмеялась: звонко и радостно – Врете вы, ну прям как капитан ! – Он пытался тебя соблазнить ? - И не раз ! Но зачем мне он, когда я вас люблю.
- Я убью его ! – вскинулся я – Не надо – засмеялась она. – Знаю ведь, что не убьете, а приятно… Вы не думайте – мне кроме вас никто не нужен и никогда не будет нужен ! Да мне три бабушки – тут она чуть взгрустнула, но продолжила – трое сказали, что я встречу вас и вы – моя судьба ! И не став дожидаться вопроса прильнула ко мне и шепнула:
– Я еще хочу… - Прелесть моя – я хочу тебе кое в чем признаться. Только ты обещай мне, что не будешь бить меня чем попало ! – Узнаю своего командира – говорите уж… - Дело в том, что то, что ты просишь – уголовно наказуемо. Тебе ведь еще нет 18 лет ? Cкоро будет – заверила она меня.
– Но до 18летия такие вещи называются совращение несовершеннолетних и наказываются сроком до 15 лет… А как же… – протянула она растеряно. – Прелесть моя я сделал так, что тебе было очень хорошо – тебе ведь было хорошо ? - она кивнула с растерянным видом - и сейчас тоже будет хорошо - и я повторил все, что было и еще раз… - А когда же по настоящему ? - с легкой обидой спросила она, после того, как пришла в себя после третьего раза. Вот так – ничего не меняется в подлунном мире и ничего не появляется нового… Сразу же после… идет наезд по понятиям. Только понятия в разном времени разные. Я заглянул ей в глаза: нельзя ей сейчас волноваться, но и обманывать тоже нельзя.
– До совершеннолетия чтобы я и не слышал ничего. Это во первых. Во вторых – у меня же есть Ольга, которая была до того, как мы познакомились и бросать ее – это неправильно и нечестно. Представь себя на ее месте… Да и на чужом горе своего счастья не построишь ! И третье – я человек войны, а не семьянин: я могу быть ласковым, любящим, заботливым, но на первом месте у меня всегда будет дело ! Нyжен ли тебе такой ?
– Нужен ! - воскликнула она. – До 18 летия немного – я подожду, я умею ждать. А с Ольгой ? Да вы правы – на чужом счастье своего не построишь… Мы сами разберемся – зачем вам бабские свары… Она снова прильнула ко мне – нас наверное заждались, подумают еще чего… - Мы на задании – возмутился я. – Так давайте же выполнять задание ! После страстных ласк и обьятий передо мной стояла прежняя Катерина, только чуть смущающаяся. А вот этот синдром нужно убрать и немедленно. Я приобнял ее, она прильнула ко мне и перейдя в невидимость я прыгнул…
В состоянии невидимости мы стояли обнявшись в скверике, напротив бывшего штаба Брестского укрепрайона на Пушкинской. Времени с момента захвата города прошло достаточно, чтобы восстановить здание, не очень то и пострадавшее. В нем расположился теперь уже штаб немецкого командования города Бреста. Не разжимая обьятий, я зашептал ей на ухо:
