28 сентября 1872 года Ирвинг выступает в новом спектакле «Карл I». В роли короля Ирвинг добился поразительного портретного сходства.
В конце сезона он сыграл раскаявшегося преступника в пьесе Уилса «Юджин Арам». Спектакль шел три месяца подряд. Триумфальный для Ирвинга сезон завершился его бенефисом.
«Каждый персонаж — характер», — говорил Ирвинг. Этот принцип он старался осуществлять на материале трагедий Шекспира и поэтических драм. В то время среди антрепренеров ходила поговорка: «Шекспир означает разорение». Поэтому сначала никто не поверил, что Ирвинг решил ставить «Гамлета».
Когда Ирвинг вышел на сцену, публика тепло приветствовала его. Но внезапно зал смолк. Озадачила простота облика и необычность поведения Гамлета. Простой костюм из черного шелка, короткий камзол, отороченный темным мехом, тяжелая золотая цепь на груди, черные волосы откинуты назад. Ничто не отвлекает внимания от встревоженного и утомленного бледного лица, от поразительных глаз, в которых боль и смятение. Этот Гамлет не прибегал к эффектным интонациям. Он думал вслух, заставляя зрителей увидеть мучительную работу его мысли.
В моменты сильного волнения Гамлет — Ирвинг начинал быстро ходить по сцене странной подергивающейся походкой. Голос его порой срывался на неприятные пронзительные ноты. Актер смело внес в трагедию приемы характерной игры. Гамлет стал живым человеком, со своими странностями, своей манерой поведения.
На премьере зрители первые два акта встретили настороженным молчанием. Но огромный эмоциональный накал сцены с Офелией решил все. И тогда раздался гром аплодисментов. Ирвинг выиграл сражение.
«Гамлетовская лихорадка» началась 31 октября 1874 года и длилась несколько месяцев. «Гамлет» прошел 200 раз, и на афише «Лицеума» его сменила не комедия и не мелодрама, а еще одна трагедия Шекспира — «Макбет».
Если о Гамлете Ирвинга спорили, то его Макбета критика единодушно отвергла. Внимательно изучив пьесу, Ирвинг обнаружил, что мысль об убийстве короля Дункана зародилась у Макбета задолго до начала действия. Он не в силах противиться искушению, но остатки человечности заставляют его медлить. Убив Дункана, Макбет убивает в себе человека. Постоянный страх возмездия повергает его в отчаяние и толкает на новые кровавые дела.
Но принять такого негероического, неромантического Макбета публика не смогла. Зал «Лицеума» заполнялся до отказа, билеты заказывали за неделю, но зрители во время спектакля хранили молчание.
За «Макбетом» последовал «Отелло». Роль мавра не давалась Ирвингу. В этой же трагедии он играл роль Яго. Этот герой в исполнении Ирвинга шокировал благовоспитанных зрителей цинизмом: он ел виноград, обдумывая кровавый план; ногой переворачивал убитого им Родриго. Яго — первая шекспировская роль Ирвинга, единодушно принятая всеми. Но сыграл он ее всего одиннадцать раз, так как не мог найти исполнителя на центральную роль Отелло.
Ирвинг становится знаменитым. Он приобрел несколько ценных знакомств в высших кругах общества. На него обратила внимание баронесса Бердет-Кутс. Однажды, прямо на улице, Ирвинга остановил крупнейший политик Уильям Гладстон. Примерно в это же время Ирвинг познакомился с прославленным поэтом Альфредом Теннисоном. Результатом знакомства и довольно быстрого сближения поэта и актера была постановка «Королевы Марии» Теннисона в «Лицеуме».
Осенью 1876 года состоялись триумфальные гастроли Ирвинга по крупным провинциальным городам. Около 18000 человек посмотрели его спектакли в Манчестере. В старинном Тринити-колледже Дублинского университета Ирвингу вручили приветственный адрес. По окончании спектакля все зрители встали, выражая этим свое восхищение его игрой. А у дверей театра Ирвинга поджидала толпа студентов. Они впряглись в экипаж и довезли актера до гостиницы.
Через несколько дней после дублинского триумфа открылся очередной сезон в «Лицеуме». Ирвинг возобновил «Макбета». Критика возмущалась по-прежнему. Но публика теперь устраивала овации, каких не помнили со времен Эдмунда Кина.
29 января 1877 года в «Лицеуме» состоялась премьера «Ричарда III». Подлость и низость сочетались в Ричарде с поистине королевской гордостью. Люди служили ему лишь пешками в игре. Он использовал или устранял их в зависимости от обстоятельств.
На первом представлении «Ричарда III» старый актер Чиппендейл подарил Ирвингу меч, с которым легендарный Кин появлялся в финале трагедии. Вскоре ему преподнесли орден св. Георга, который Кин носил играя Ричарда, а еще через полгода — кольцо Дэвида Гаррика с миниатюрным изображением Шекспира.
После «Ричарда III» Ирвинг на время спустился с высот шекспировской трагедии. Миссис Бейтман выбрала для него старую мелодраму Чарлза Рида «Лионская почта». Обе роли — невинной жертвы и бандита, трагически похожих друг на друга, — играл Ирвинг. Он не менял грим. Но осанка, выражение лица, голос, движения рук — все было разное. «Лионская почта» пользовалась колоссальным успехом у публики.
Ирвинг долго обдумывал возможность стать хозяином театра «Лицеум». И наконец решился. Он пригласил в свой театр актрису Эллен Терри, ставшей ему неоценимым помощником.
Имя Ирвинга как «единственного съемщика и антрепренера Королевского театра „Лицеум“» впервые появилось на программке спектакля «Гамлет» 30 декабря 1878 года.
Все отметили слаженность ансамбля. Ирвинг и Терри образовали редкое единство. Как писал критик, «две темы контрастировали, спорили, переплетались друг с другом, друг друга дополняя и обогащая: тревожная, мрачная, экспрессивная, иногда доходящая до зловещего гротеска тема Ирвинга и нежная, светлая, гармоничная даже в скорби тема Терри»…
Однажды в Тунисе Ирвинг увидел еврея, который был вне себя из-за какой-то сделки. Он катался по земле, корчась от ярости, но через несколько минут, получив требуемую мзду, мгновенно обрел самообладание, искренне выразил благодарность и удалился с поистине королевским величием. Ирвингу почудилось, будто он на мгновение увидел живого Шейлока.
1 ноября состоялась премьера «Венецианского купца» Шекспира. Спектакль шел семь месяцев подряд. Своей долгой жизнью он был обязан как роскошью декораций и костюмов, сценическим эффектам, так и продуманной тонкой актерской игрой Шейлок стал у Ирвинга трагическим героем, ослепленный жаждой мести за оскорбляемое человеческое достоинство.
Ирвинг продолжал обращаться к драматургии Шекспира. Он взялся за «Ромео и Джульетту». Спектакль получился странным. Критики в один голос утверждали, что Терри, игравшая Джульетту, совсем на нее не похожа. А исполнителю роли Ромео было сорок четыре года. Тем не менее спектакль прошел 161 раз подряд.
После очередной пьесы Шекспира «Много шума из ничего» в газетах писали: «М-р Ирвинг решил вопрос, для изучения или для сцены предназначен Шекспир, тем, что приблизил к рампе Шекспира ученых настолько, насколько это позволяют практические соображения. Ни один энтузиаст не мог бы сделать большего…»
Великолепие постановки и на сей раз не заслонило актеров. Главными героями спектакля стали Беатриче и Бенедикт — Терри и Ирвинг. Словесные поединки героев были свидетельством взаимного расположения. Чем больше они упражнялись в остроумии, тем больше сближались. Спектакль прошел 212 раз и был снят только в связи с заокеанскими гастролями «Лицеума».
Гастроли были чрезвычайно напряженными. Только в Нью-Йорке состоялось 29 спектаклей. Изредка давая отдохнуть Терри, Ирвинг играл в каждой пьесе. Это был настоящий театр на колесах: специальные поезда перевозили из города в город сложнейшие декорации. Никакие трудности не могли заставить Ирвинга показывать спектакли в упрощенном варианте, разве что сцена оказывалась слишком мала.
В Америке каждую роль Ирвинга готовы были объявить лучшей. Когда в Чикаго он сыграл Гамлета, местная «Трибюн» писала, что его успех закономерен: ведь по своим актерским данным — интеллекту, чувствительности и, главным образом, поэтическому темпераменту — он как нельзя лучше годится именно для Гамлета.
