Большая часть самолетов проникала в воздушное пространство Советского Союза на несколько километров, но некоторые долетали до Урала. Все полеты выполнялись в светлое время суток. Всего в ходе операции «Хоумран» за семь недель американские пилоты сделали 156 вылетов, в том числе 1 массированный, когда 6 мая 1956 года шестерка RB-47E прошла над Амбарчиком до Анадыря и обратно. При этом ни одна машина потеряна не была. Перехваты же «МиГов» были осуществлены только в 3-4 случаях и то безрезультатно.
14 мая 1956 года последовал официальный протест Москвы. Но, как обычно, Вашингтон в ответной ноте сослался на «ошибки пилотов в сложных погодных условиях Арктики».
26 июля 1958 года самолет-разведчик RB-47 в очередной раз нарушил границу СССР в районе Каспийского моря и углубился в его воздушное пространство на 15 километров. Этот и последующие полеты санкционировал лично Эйзенхауэр, утвердив в конечном итоге операцию «Хот шоп» («Горячий цех»). В соответствии с ней самолеты, взлетавшие с турецкой авиабазы Инджирлик, должны были летать вдоль советско-иранской границы и фиксировать испытательные пуски баллистических ракет на территории СССР. Для этой цели к марту 1958 года туда перевели 3 новых самолета-разведчика RB-47E.
До весны 1959 года RB-47E парили в небе над Ираном в ожидании пусков советских ракет. Иногда выше их совершали патрулирование и знаменитые самолеты-шпионы U-2.
Утро 1 июля 1960 года, казалось бы, не предвещало ничего плохого экипажу американского самолета-разведчика RB-47H капитана Уильяма Палма. Второй пилот 1-й лейтенант Фримэн Олмстэд привычно принял доклады технической команды о готовности корабля к вылету. Штурман 1-й лейтенант Джон Маккоун сверил полетные карты и проверил работоспособность своего навигационного оборудования. Это был их седьмой вылет на разведку русских объектов с английской авиабазы Брайз-Нортон, где дислоцировалось 55-е авиакрыло стратегического авиационного командования ВВС США, в районы Баренцева и Балтийского морей и к границе ГДР с ФРГ. Все они прошли успешно. На этот раз «хорькам» - так именовались члены экипажей самолетов-разведчиков в американской авиации - предстояло лететь с новой группой «воронов» - так называли бортовых операторов радиолокационной разведки: капитаном Юджином Поузом и лейтенантами Дином Филлипсом и Оскаром Гоуфортом. Для последнего это был первый вылет на задание в его служебной карьере. Ночью в обстановке полной секретности на борту RB-47 была установлена новейшая электронная спецаппаратура радиоперехвата и радиолокации.
В ходе предполетного инструктажа командир крыла майор Дэбелл после объявления цели и маршрута очередного полета подчеркнул Палму, что этот полет особенный - он должен сохраняться в строжайшей тайне и экипажу категорически запрещено поддерживать регулярную связь с базой. Впрочем, последнее указание не было ново для «хорьков». Начиная с июля 1951 года все полеты «47-х» к границам и над территорией СССР проводились в режиме полного радиомолчания с момента взлета и до момента возвращения на свой аэродром. Если в эфире произносилось хотя бы одно слово, все полеты, намеченные на день, отменялись.
Маршрут данного полета, планировавшегося в интересах ВВС, ЦРУ, НАСА и других заинтересованных организаций США, пролегал от берегов туманного Альбиона вдоль северного побережья Норвегии к советскому Кольскому полуострову и обратно. Время полета - 12 часов.
В 10.00 по гринвичскому времени самолет-разведчик RB-47H, ведомый капитаном Палмом, стартовал из Англии и взял курс на Норвегию и далее на СССР. Примечательно, что весь полет янки в самой Норвегии контролировала их спасательная станция запасного аэродрома Буде, работавшая на приеме в течение всего полета и расположенная на северо-западе страны. Туда же шпионский экипаж должен был сесть в случае непредвиденных обстоятельств.
Обогнув мыс Нордкап, самолет лег на курс, параллельный побережью Кольского полуострова. Периодически включая бортовую радиолокационную станцию, Маккоун проверял стремительно сокращавшееся расстояние до советского берега. Дважды штурман давал поправки в курсе своему командиру, на что следовал неизменный ответ: «Я знаю». Палм действительно знал, что делал, направляя свою машину в сторону Архангельска.
На пятом часу полета позади остались нейтральные воды. Впереди всего лишь в трех десятках километров находился советский мыс Святой Нос. Как вдруг второй пилот Фримэн Олмстед заметил в 3-5 километрах от них след реактивного выброса русского «МиГа». Но Уильям Палм оставался невозмутимым и продолжал углубляться в советское воздушное пространство…
А теперь слово полковнику в отставке Василию Полякову:
«В тот день 1 июля 1960 года я нес боевое дежурство во 2-й готовности на аэродроме под Мурманском. Команду "Воздух!" дали сразу двум экипажам: мне на МиГ-19 и второму - на Су-9. Мне на "МиГе" сделать взлет было легче, нежели товарищу на "Сухом". Пока он гермошлем наденет, комбинезон… минут 10 потребуется. Американцы в те годы обнаглели совсем. Пользовались своим преимуществом по высоте и скорости и безраздельно бороздили наше воздушное пространство. Главной целью RB-47 были советские радары. Часто они подходили к границе фронтом со стороны Норвегии, затем разворачивались на 180 градусов и уходили. При этом засекали работу включавшихся наших РЛС…
Когда 1 июля меня подняли на нарушителя, я еще не знал, что это был RB-47. После наведения на него дали команду: "Перезарядить оружие!" Помимо пушки, на любом "МиГе" висели еще НУРСы. Доложил: "Цель вижу. Что делать?" В ответ: "Подойти поближе и определить". Выполнил, приблизился со стороны правого крыла разведчика примерно до 30 метров и в соответствии с международными правилами подал ему сигнал: "Внимание! Следуйте за мной". Но RB-47 вместо выполнения команды попытался оторваться от меня…»
Заметив за спиной подошедший МиГ-19 Василия Полякова, Фримэн Олмстед закричал: «Внимание, внимание, истребитель по правому борту!» Уильям Палм оглянулся и воскликнул: «Черт, из какого ада выпрыгнул этот русский парень?» Прошло ровно 8 часов полета. По команде командира второй пилот перебрался в кормовую башню к пушкам. По рекомендации штурмана Джона Маккоуна Палм начал выполнять поворот налево. Там, по карте, лежал «Банановый остров», где «Москва в 1955 году построила новый ядерный полигон».
«После явного неподчинения, видя, что шпион пытается покинуть наше воздушное пространство, я запросил КП: "Цель уходит. Что делать?" - вспоминает Василий Поляков. - После продолжительной паузы последовала команда: "Уничтожить!" Я сделал два залпа, и RB-47 загорелся…»
В тот день Василия Амвросиевича наводил на перехват один из старших офицеров полка. После последнего доклада Полякова он растерялся. Еще свежи в памяти всех были события с Пауэрсом. Тогда от своего же огня погиб и летчик-истребитель на таком же МиГ-19 старший лейтенант Сергей Сафронов. В соединениях и частях войск ПВО были объявлены соответствующие приказы, виновные понесли суровые наказания - снижены в должностях, в воинских званиях. Правовой режим охраны границы был еще не отработан…
Увидев огни выстрелов из пушек «МиГа», Олмстед привел в работу свои пушки, но безрезультатно. Русский летчик оказался точнее. После первой очереди объяло пламенем двигатели под левым крылом. Самолет стал резко терять высоту. Вторая 20-секундная очередь принесла еще большие разрушения. Палм отдал приказ: «Приготовиться! Приготовиться!» Все поняли, что речь идет о выброске с парашютами. Всего 10 секунд командир и второй пилот пытались восстановить управление машиной, но потом Палм был вынужден скомандовать: «Прыгаем! Прыгаем!»
Палм, Олмстед и Маккоун выбросились с парашютами. Последним двоим по приземлении на воду удалось вскарабкаться на свои спасательные плотики. Командир запутался в парашютных стропах и захлебнулся. Не повезло и трем «воронам», ушедшим на дно Баренцева моря вместе с обломками самолета.
