Антитрестовое дело тем временем принимало для Дюпонов скверный оборот: все доказательства и свидетельские показания оказались в пользу правительства. Было доказано, что с 1902 г., когда семейное предприятие возглавил Колемэн, его компания поглотила 64 фирмы и установила контроль еще над 69. Но, к счастью для Дюпонов, в процесс вмешались представители армии и военно-морского флота, которые настаивали на том, чтобы сохранить монополию в интересах национальной безопасности. В результате за концерном Дюпонов осталось 12 заводов, и 11 заводов поменьше перешли к вновь созданной фирме «Геркьюлиз паудер», а еще 10 образовали собой фирму «Атлас паудер компани». При этом лидирующую позицию сохранила компания Дюпонов.
Колемэн, несмотря на плохое состояние здоровья, продолжал участвовать в управлении производством, хотя главным руководителем компании теперь стал Пьер. Дела фирмы шли хорошо: с 1904 по 1910 гг. дивиденды повысились почти на 12 %. Кроме того, Колемэн занимался еще другими предприятиями, отнимавшими большую часть его времени – его любимыми детищами были «Хоутел Макальпин» и «Эквитебл билдинг» в Нью-Йорке. Война опять маячила на горизонте, и фирма Дюпонов уже готовилась вновь поставлять в огромных количествах порох, пироксилин и тринитротолуол.
Но здоровье Колемэна продолжало ухудшаться, а с Пьером у него возникли расхождения по некоторым вопросам направления деятельности компании. К тому же Пьер стал набирать персонал из числа лиц, не являющихся членами семьи. Нуждаясь в наличных средствах для своих собственных спекулятивных операций, Колемэн поставил вопрос о продаже своей доли в компании. Дабы избежать новых внутрисемейных ссор, он предложил, чтобы лица, выступающие как «некие служащие» компании, приобрели 20 тыс. акций по 160 долларов за штуку. Союзные державы в Европе встревожились было, как бы Германия не приобрела долю в компании Дюпонов. Однако скоро стало совершенно ясно, что покупатель этих акций уже определился и это не кто иной, как Пьер.
И действительно, для приобретения акций уже был образован синдикат в составе членов семьи и их близких. Финансирование операции взял на себя вездесущий Дж. П. Морган, получивший 500 тыс. долларов комиссионных за размещение займа в 8,5 млн долларов. Альфред утверждал, что успех займа был обеспечен не личным авторитетом Пьера, а престижем компании. Поэтому, заявлял он, акции должны поступить в собственность компании. Пьер, не обращая внимания на Альфреда, учредил холдинговую компанию для контроля над предприятиями Дюпонов, а для финансирования приобретения пакета акций Колемэна образовал «Кристиана секьюритиз корпорейшн». Возмущению Альфреда не было границ. В отместку он открыл в Уилмингтоне банк, который должен был соперничать с финансовым делом Дюпонов, и построил для него здание, более высокое, нежели офис дюпоновской компании.
Но все это были лишь обходные пути, а направлением главного удара явилось судебное дело, которое родственники, сочувствующие Альфреду, возбудили против Пьера и его компаньонов, чтобы принудить их вернуть компании пакет акций Колемэна. Когда в 1916 г. дело дошло до федерального суда, стоимость спорного пакета акций повысилась до 60 млн долларов. В ходе судебного следствия обнаружилось, что все члены банковского консорциума Моргана являлись держателями вкладов компании Дюпонов. На другой день после заключения сделки о займе в одиннадцати из этих банков сумма дюпоновских вкладов внезапно возросла втрое.
Пьер объявил все это случайным стечением обстоятельств, он клятвенно утверждал, что ему неизвестно, какие банки вступили в моргановский синдикат. Банкиры в свою очередь клялись в суде, что заем был предоставлен под личные обязательства Пьера, а последний доказывал, что занятая Альфредом позиция могла нанести ущерб компании. Все обвинения и контробвинения полностью убедили судью в том, что жертвой здесь оказался Альфред, но, вместо того чтобы вынести четкое решение, он постановил провести собрание акционеров для выборов нового руководства компании. В последовавшем сражении Пьер запугал всех акционеров, в большинстве своем членов семьи Дюпонов, опасностью «серьезных хозяйственных последствий» и таким образом сумел добиться победы. Взбешенный Альфред перенес дело в Верховный суд США, где его иск был отвергнут в 1919 г.
Впрочем, после всего этого Альфред совсем не обеднел. Десятилетие спустя он безошибочно предвосхитил наступление биржевого краха, вовремя продав ценные бумаги на 2 млн долларов. Проведенные им во Флориде спекуляции недвижимостью и банковские операции умножили его и без того солидное богатство. Когда в 1935 г. он умер, состояние его оказалось столь же значительным, как и у любого из Дюпонов. Стоимость оставшейся после Альфреда собственности к 1962 г. оценивалась в 300 млн долларов, а годовой доход от нее превышал 8 млн долларов, причем основная его часть досталась вдове. Наследство А. Дюпона включало крупные вклады примерно в 30 банках, большую бумагоделательную фабрику, обширные лесные угодья, несколько железных дорог, независимую телефонную компанию, свыше 700 тыс. акций компании «Е. И. Дюпон де Немур», 400 тыс. акций «Дженерал моторе» и значительные владения недвижимостью во Флориде и Делавэре.
Компания Дюпонов также процветала, особенно на военных заказах. Во время Первой мировой войны союзным державам заявили, что их потребности во взрывчатых веществах могут быть удовлетворены при условии, если 50 % стоимости поставок они будут оплачивать наличными и согласятся на такой уровень цен, который позволит фирме Дюпонов быстро амортизировать увеличенные производственные мощности. Чтобы удовлетворить этим условиям, за фунт взрывчатки следовало платить 1 доллар. К концу 1916 г. компания Дюпонов производила 100 тыс. тонн тринитротолуола в месяц, что составляло 40 % огневой мощи союзников. Но когда в войну вступили Соединенные Штаты, цена на бездымный порох была снижена до 47,5 цента за фунт, так как конгресс отказывался платить больше.
С 1914 по 1919 гг. ежегодная прибыль фирмы Дюпонов приближалась к 60 млн долларов, тогда как накануне войны она составила только 5 млн долларов. Главную выгоду из этого извлекли держатели акций, т. е. семья Дюпонов. Компания приобрела новые лакокрасочные предприятия, по дешевке скупила военные излишки и при этом в ее распоряжении все еще оставалось 90 млн долларов, которые нужно было выгодно вложить.
Джон Рэскоб, один из ближайших компаньонов Пьера, предложил приобрести дополнительное количество акций «Дженерал моторе». Еще в 1915 г. «динамитная» династия внедрилась в автомобильную компанию, купив 3 тыс. ее акций. Вскоре после этого четверо Дюпонов оказались в ее совете директоров, а председателем совета стал сам Пьер. Рэскоб быстро сообразил, что автомобильная компания может стать крупным покупателем красителей и лаков. В результате Дюпоны в 1918 г. вложили в «Дженерал моторе» 25 млн долларов, а в следующем году еще столько же. Во время послевоенного кризиса в руках Дюпонов уже была сосредоточена одна треть активов «Дженерал моторе», и они реорганизовали фирму, дела которой в то время пошатнулись, согласно своим собственным представлениям. Это была непростая и кропотливая работа, но в конце концов она превратила «Дженерал моторе» в лидера отрасли.
Правительство не было в восторге от «брака» между «Дженерал моторе» и фирмой Дюпонов. В 1927 г. оно предприняло официальные меры, чтобы добиться развода двух гигантов, однако антитрестовые мероприятия Вашингтона оказались тщетными. Затем сенаторы в 1934 г. атаковали компанию Дюпона, обозвав ее «торговцем смертью», и обвинили в том, что она поддерживает фашистские и антисемитские группировки и одновременно создает международный картель, объединяющий производителей боеприпасов. В 1949 г. против Дюпонов было возбуждено еще одно судебное дело, но правительству также не удалось его выиграть.
Наконец в 1957 г. Верховный суд определил, что хотя Дюпоны фактически и владеют достаточным количеством акций «Дженерал моторе», создающим возможность монополии, но в действительности у них нет желания нарушить закон. Тем не менее Дюпонам был предоставлен десятилетний срок, чтобы избавиться от 63 млн акций «Дженерал моторе» общей стоимостью свыше миллиарда долларов. Однако, поскольку выброс такого количества ценных бумаг на рынок породил бы на биржах панику, об этом даже страшно было подумать. С другой стороны, распределение их среди собственных акционеров означало бы необходимость платить налог с увеличенного капитала, что также не устраивало семью. Выход из положения нашел сенатор из Делавэра, внесший специальную поправку к налоговым законам, позволяющую осуществить «упорядоченное» избавление от акций, при котором бы никто не пострадал.
