И, конечно, крепко потом стражи порядка обижались, когда газетчики да вся прочая братия историю эту до небес раздули.

Между прочим, часто они — суды эти — поперек благородной работы наших героев становятся. Так и норовят к мелочи какой-нибудь придраться, да все изящно выстроенное здание обвинения и порушить.

В Англии вон — совсем недавно — поймали одного такого преступника, в городе Донкастер. Он там, этот Мартин Камара, вроде кого-то грозился изувечить — а, может, и более суровыми действиями угрожал. Ну, повязали, конечно, в каталажку сунули. И теперь по всем правилам полагалось, чтобы свидетели на преступника официально указали. Пальцем. Дескать, да, вот этот вот именно и был. И не какой-то там другой.

Для данной цели обычно предполагается выстроить «лайн-ап» — такой, то есть, ряд людей, среди которых и арестованный находится. И ежели свидетель именно его из такого ряда вычислит и пальцем укажет — значит, не врет свидетель, действительно видел гада, и дело можно спокойно в суд передавать.

Ну, стали они этот «лайн-ап» — ряд с людьми для свидетельского опознания — готовить. Тут-то и вышла некоторая заковыка, поскольку обвиняемый Мартин Камара был негр. А в английском городе Донкастере у полиции негров как раз под рукой и не оказалось. (Сразу видно, не в Лондоне дело было.)

Но такого, конечно, не бывает, чтобы полиция выход не сыскала. Тут же вызвали художника своего полицейского, и он тем семерым, которых вместе с Камарой в рядок полагалось поставить, физиономии загримировал. После чего свидетель, как положено, всех их рассмотрел неспешно — и в Камару пальцем ткнул.

И вот суд всю эту с блеском задуманную и проделанную операцию похерил к чертовой матери. Что интересно — даже не прибегая к такому популярному нынче аргументу, как расизм. Просто, как выяснил суд, художнику сказали личности отгуталинить — и с этой задачей он справился на все сто. Насчет рук, однако — ладоней, в смысле — никто не заикался, отчего и оставались они в той ситуации белыми. У всех — кроме, конечно, Мартина Камары, у которого все части тела в должном цвете пребывали, как вы понимаете, от рождения. И получается, что не слишком над своим ответом свидетель и потел.

Так что в целом не такая уж сиропная жизнь у полиции выходит, поскольку бороться ей приходится не только с преступниками как таковыми, но еще и с судами или, скажем, пожарниками. А то ведь — и с самим законом.

В Нью— Йорке приняли они как-то такое решение -верховный суд штата, между прочим, заседал — чтобы женскому полу разрешить до пояса оголяться. Если кто очень уж жаждет, конечно.

Потому что — так суд постановил — иначе получалась дискриминация, когда мужик с голым пузом или там грудью обнаженной по улицам дефилировать может, а сильному полу, дамам, то есть, это почему-то и не моги. Что в эпоху прогрессирующего феминизма и повального шествия богиньки Демократии по планете выходило едва ли и не преступно.

Ну, постановили, значит, чтобы до пупа — и там, допустим, на ладонь еще ниже — оголялись все, кому приперло. После чего досужие писаки тут же на полицию нью-йоркского метрополитена накинулись. Она, эта полиция, вроде как яростнее других прочих с голотелесностью до того боролась. И домогались теперь писаки выяснить, каковы же будут действия той же полиции в виду радикально изменившегося законодательства.

Спикер полицейский, конечно, на той пресс-конференции хмуро выглядел. Но, сказал, за то, чтобы чувство приличия поруганию не подвергалось, бороться мы все равно будем. Не взирая даже на закон. Который, сказал, мы тоже будем — потому как обязаны — выполнять.

Тут, конечно, у присутствующего народа обязательные поиски логики затеялись. Спикер, однако, все объяснил самым спокойным образом. Мы их, сказал, этих голых, как арестовывали, так и будем. Но только «если они попробуют нарушить любое другое правило — и, допустим, голыми будут курить в вагоне. Тут-то мы их немедленно арестуем.» Так что голым этим бабам, я так понял, в нью-йоркском метро — даже и на закон в их пользу не взирая — все равно будет не развернуться. Особливо ежели прихватят ее, феминистку заядлую, с пистолетом, бомбой или сигаретой в руках. А так, конечно, пусть пока ездят, стервы эдакие…

Тоже еще и писаки упомянутые. Ведь более всего именно от писак зловредных — вот от кого покоя никому нет. Причем я тут нимало не ерничаю — дескать, якобы на самом деле щелкоперы эти есть истинные борцы за справедливость, а все прочие — и полиция в особенности — якобы только и делают, что на пути прогресса топчутся. Никакие эти писаки не борцы. В лучшем случае — зубоскалы, в худшем — так и наемным убийцам фору дадут. Мы тут, конечно, не о них пока — но по случаю просто хочу маленькую историю из своей жизни поведать.

Это когда сидел я как-то в компании нескольких ребят из канадской полиции. Ребята хорошие, симпатичные — хотя и не без того, чтобы не вызвать у меня, при моем в метр восемьдесят три росте, комплекса тотальной неполноценности. Очень уж видные были ребята. И попивали мы, значит, кофе с сигаретами в зубах — прямо под знаком насчет того, что «Курить запрещено» — делясь незатейливыми анекдотами. Тут один из них свой припасенный выдал: «Как называется такая картинка: сто адвокатов на самом дне Марианской впадины?» И, помолчав, сам себе ответил: «Хорошее начало.» Ну, посмеялись, конечно. А потом другой его коллега помрачнел и сказал: «А по мне, и тыщонка-другая журналистов — там же — неплохо смотрелась бы…» С чем никто из присутствующих не только не стал спорить, а очень даже наоборот.

Так что любовь между полицией и журналистами на всех широтах в состоянии полной взаимности пребывает. Причем не сказал бы, что и гадят друг другу они тоже поровну. В этом конкретном соревновании пресса лидирует по полной программе. И на каждый полицией расквашенный репортерский нос (о чем на том же Западе уже десятилетиями слыхом даже не слыхивали) приходятся тонны и тонны типографской краски, густо на яде замешанной. (И многие, как вы понимаете, судьбы той краской припечатываются — случается, что и навек.)

Что же до того, почему я сам тут за хороших да славных полицейских ребят принялся — так это ж вовсе не из какой-то там биологической нелюбви к ихнему брату, как оно в случае с прессой нередко имеет быть. Я-то ведь все это не о полиции даже пишу — а о нас же с вами, поскольку в конце концов именно мы планету эту и населяем. Производя тот самый продукт, который обилием своим одному лишь водороду и уступает во всей обитаемой Вселенной. Так что это мы самые кругом и получаемся — и в полиции, и в уголовниках, и даже, как бы оно ни было прискорбно, в прессе и политике. И уж, конечно, никак оно происходить не может, чтобы кругом идиотизм махровым цветом цвел, а, допустим, в полиции одни только гении толклись.

Потому и историй, идиотизмом насквозь пропитанных, в этой книжке я еще поднасыплю. Но именно упомянутого идиотизма ради. А вовсе не из злобного желания по любому поводу прицепиться — как оно с газетчиками сплошь и рядом имеет место. Да вот вам один всего пример — из более-менее безобидных (есть у меня в коллекции и совсем другие, но они для другого же и случая).

Пару лет назад в Альберте — та же Канада, между прочим — произошла такая довольно смешная история. Устроила там полиция целую погоню — аж на шести своих машинах — за бронированным автомобилем компании «Лумис», из тех, что деньги перевозят. Догнали, дорогу перекрыли, остановили броневик — с тем, чтобы выяснить, что ни преступления, ни преступников никаких нет, а все положенные люди (охранник и водитель) в полном здравии на своих рабочих местах.

А вышло оно так, что ехал поначалу за этим бронированным авто полицейский — не специально ехал, а так уж оно в движении дорожном получилось. И вдруг увидел он странную картину: правая, пассажирская, дверца бронемашины внезапно распахнулась, и рука в синей форменной одежке стала этой дверцей туда-сюда помахивать, вроде как давая прочим машинам знак.