Для старшеклассников тоже предусмотрели новогоднюю дискотеку с конкурсами. Все одиннадцатые классы активно готовились, да только не к экзаменам. Нелли Михайловна устала привлекать к себе внимание своих оболтусов и разрешила на своих уроках рисовать плакаты со снеговиками. А основные репетиции маленьких номеров устраивали после уроков.

Развеселые ребята решили петь под баян частушки, а двое умельцев приготовили грустную песню под гитару.

Договорившись с мамой Романа, Алексей Анатольевич за две недели до Нового года отпустил своего подопечного готовится к контрольным. А тот и не сопротивлялся особо, все так же грустно глядя на Лешу своими голубыми глазищами. Наташа стала замечать, что между этими двоими что-то происходит, но списала все на усталость и свою некоторую мнительность.

А в пятницу, двадцать шестого декабря, в день новогодней дискотеки для старшеклассников, Лешу поставили дежурить по школе. Нацепили ему красную повязку на руку, надписью «дружина» во внутрь, и велели стоять на пути в актовый зал и не выпускать учеников носиться лосями по школе. Одиннадцатый «Г», естественно, явились не по одному, а все сразу и в явном подпитии. Они всей массой двинулись прямиком к любимому англичанину, обдавая его заразительной веселостью и запахом перегара.

Громче всех смеялась неразлучная четверка - Маша, Наташа, Рома и Сережа. Девочки повисли друг на друге и пытались сквозь смех поведать историю их катания на санках прошлым вечером. Особенно как Рома с Машей врезались в дерево и сломали санки. Леша почувствовал непонятную злость в груди. Он бы очень хотел посмотреть, как Рома барахтается в снегу, или даже присоединится к нему. Но он не имел на это права.

Во всей этой кутерьме, Роман Егоров оказался возле Алексея Анатольевича. Он почему-то смущенно смотрел на него снизу вверх и выдохнул прямо ему в нос:

- Здрасте!

- Фу, - скривился Леша, помахав перед лицом рукой. – Не дыши ни на кого больше, не хватало нам еще обмороков.

- Простите, - потупился Рома.

- На вот, - полез в карман Леша за жвачкой. – А то от такого перегара закусить охота.

Рома благодарно протянул руку и сцапал всю упаковку, нахально улыбаясь. Темная бровь Алексея Анатольевича приподнялась с притворным удивлением:

- Не наглей.

Рома подумал с минуту, потом взял руку учителя и отсчитал ему две мятных «подушечки». Похихикав от своей находчивости, Рома поднял глаза и перестал улыбаться, встретившись взглядом с карими, почти почерневшими глазами, в которых явно читалось желание. Его тонких холодных пальцев коснулись другие, теплые и легонько сжали. Он боялся упасть от переполнявших чувств – его желанный учитель касается его специально.

- Беги, - сказал в пол-голоса Леша. – А то опоздаешь.

Рома огляделся вокруг и понял, что они в коридоре остались одни. Судорожно сглотнув, он снова поднял глаза на учителя и подался вперед. Но учитель отпустил его руку и сделал шаг назад, еле заметно покачав головой: «нет». Светлые бровки снова стали домиком, голубые глазки погрустнели, но не погасли окончательно, и Рома, слегка улыбнувшись, со всех ног побежал к актовому залу.

В понедельник все только и говорили о бесшабашном выступлении одиннадцатых классов. Пошлые частушки под баян оказались цветочками, на дискотеке после конкурсов, одиннадцатый «А» устраивал эротические танцы, пьяный класс «Б» разбил большое окно в коридоре, а в классе «В» подрались из-за патриотизма к нашей великой державе под громкое скандирование класса «Г»: «русские не сдаются»! Вот до чего доводит алкоголь.

Но это еще не конец истории. На большой перемене, неутомимые ребята, нарядившись как в пятницу вечером, взяв в руки гитару и шапку-ушанку, цыганским табором пошли по этажам собирать деньги на разбитое бэшниками окно. Песни пели громко, достойно и весело, правда, денег им все равно никто не давал, зато смеялись все от души. Алексей Анатольевич встретил этот самый табор на третьем этаже, поднимаясь на урок к седьмому классу. Губы сами собой расплылись в улыбке – девушки как матрешки в разноцветных платках и длинных юбках, мальчишки с нарисованными усами, Роман и Сергей еще и ушанки напялили. Леша отступил к лестничному пролету, чтобы пропустить «табор» и дежурную учительницу с выпученными глазами и дрожащим от сдерживаемого смеха подбородком. Снизу по лестнице неслась девушка и врезалась на всем скаку в спину Алексея Анатольевича, ойкнула и громко крикнула:

- Атас, Кислицына!

Но услышали ее немногие, только те, кто стоял рядом. Рома испуганными глазами посмотрел на Лешу, подскочил к нему и легонько толкнул в грудь:

- Задержишь?

Леша перехватил его руку за запястье, удивленно подняв бровь – с каких пор они перешли на ты? Рома тут же понял, что сказал, и покраснел до кончиков ушей. Но Леша подмигнул ему и улыбнулся:

- Конечно.

Пока Алексей Анатольевич отвлекал директрису насущными вопросами, будущие выпускники, давясь смехом, побежали к своему кабинету, где напоролись на свою классную даму. Даже с обветренным красным носом она была не менее сурова, чем обычно. Получили по щам все, включая вошедшего проверить, все ли на месте, англичанина. Пока его отчитывали, как мальчишку, а он старательно делал виноватый вид, школьники пытались не заржать в полный голос. Больше всех веселился Рома, закрывая расплывающийся рот ладошками. Разгоряченная очередной выволочкой, Нелли Михайловна ушла, а Алексей Анатольевич скрестил руки на груди, сделал суровое выражение лица и ждал, пока ребята успокоятся. Почувствовав неладное, гэшники притихли и уставились на англичанина.

- Еще одна подобная выходка - и по одному поведу к директору, - говорил он, глядя в упор на Романа. – А помогать вообще, видимо, неблагодарное дело.

Ребята в один голос начали уверять, что они безумно благодарны и больше так не будут. И вообще сделают ему самый лучший новогодний подарок. Рома выглядел виноватым больше всех и просто молчал, глядя на него исподлобья. Леша дольше не смог выслушивать эти излияния от все еще разукрашенных весельчаков и начал улыбаться. От перепада настроения учителя ребята снова замолчали, не зная: то ли поддерживать веселье, то ли нет.

- Вот вы балбесы! – Изрек Леша и тихо засмеялся. – Это ж надо было додуматься!

Ученики одновременно выдохнули и засмеялись вместе с учителем, а глядя друг на друга, заливались еще сильней. Голубые и карие глаза встретились, задержались друг на друге на секунду, и учитель незаметно ушел.

Тридцатого, в последний учебный день, учеников распустили раньше обычного, а учителя собрались пойти в ресторан и отпраздновать приближающееся событие. Леша сопровождал Наташу, и их псевдоотношения уже не были первой новостью в школе. Ирина Викторовна успокоилась и перестала донимать Алексея по поводу и без. Смотреть, как чопорные учительницы поглощают горячительные напитки - в основном водку - было забавно, а когда дамы пошли танцевать стало забавно вдвойне. Леша, естественно, был не единственным мужчиной в школе: еще имелись трудовик, учитель ОБЖ и целых три физрука. Они то и дел таскали Лешу курить на улицу, но англичанин не был заядлым курильщиком. Любил только сигары и исключительно в хорошей компании, но после пятой рюмки коньяка потянул и предложенный «парламент».

Танцы тоже никто не отменял, физруки отжигали на танцполе и вприсядку, и впритопку, и вприпрыжку. Леша хихикал, пока его самого не потащили туда. Двигаться под русскую попсу и Верку Сердючку после современных клубов ему было сложно, Наташа то и дело невзначай хлопала его по пятой точке, чтобы та так не виляла. В конечном итоге он по стеночке-по стеночке снова пробрался к столу и засел за серьезным разговором про современную молодежь с учителем ОБЖ. Допившись до икоты, физруки активно начали приставать к училкам, Наташа предусмотрительно подсела к Леше и положила ему руку на колено. Тот, как заправский гетеросексуал, обнял ее за плечи и вдыхал приятный запах ее волос. Наташа, смущаясь, шепотом поведала, что ей уже давно нравится одна девушка, но она боится что-либо предпринять. Леша клятвенно пообещал познакомить ее со своими лесбиянками, собирающимися завтра прикатить из города.