Ему досаждало другое.

«Мне бы вашу уверенность...» – сказал господин Санди. Вот оно. Подозрения в адрес Митико. «Мисс Митико – теперь очень состоятельная особа. Вы имеете представление о размерах причитающейся ей страховки?» Подозрения в адрес Градова... «Можно только порадоваться тому взаимному доверию, что существует между вами, но...» Сплошные подозрения. И ведь вполне обоснованные подозрения. Если смотреть на них глазами профессионала. «Предают только свои...» Это почему-то необыкновенно злило Стрелка.

Наверное, поэтому, прежде чем взяться за поиски Шишела, он отыскал запримеченную раньше небольшую часовенку Пестрой Веры и отлил из карманной фляжки полглотка виски на жертвенник Думм-аль-Нидумму – Вкрадчивому Богу Сомнения. Чтобы отстал.

Кай не склонен был преувеличивать результаты проведенной операции. Все, как говорится, обошлось. Но все было «на грани фола». Рыбак был настолько зажат и настолько старался держаться ближе к зазубренному тексту, что не было бы ровным счетом ничего удивительного в том, что после прослушивания записи беседы, состоявшейся в салоне «найтфлайта», у Коппера родились бы самые мрачные подозрения в отношении ее натуральности. Поэтому появление на месте, выбранном для встречи – в безликом офисе, из тех, что сдают в почасовую аренду для разговоров, не требующих лишних свидетелей, – живого и невредимого Рыбака вызвало у него вздох облегчения. Роше и Дорн также не скрывали некоторого удивления тем, что все обошлось.

Рыбак, постучав условным стуком, вошел в слабо освещенную комнату и, не глядя на собравшихся, грохнулся в кресло, приспустил галстук и откупорил одну из выставленных на столе банок колы. Никто не торопил его.

Тот начал отчитываться, только глотнув пару раз приторной шипучки. Говорил он хрипловато, рублеными фразами.

– Я связался с Коппером. Как и договаривались. Прямо со стоянки. Тот назначил встречу...

– У Скай-парка, – оборвал его Дорн. – Там вы должны были сесть в кар с условленным номером и ехать маршрутом, который будет указан в записке, положенной на сиденье... Но по дороге вы спутали след.

– Извините, это Коппер спутал след. Не я. Я ловлю первое же такси и – нате вам! – в салоне меня ждет Коппер. Поднимается с заднего сиденья, как черт из сундука! И начинает командовать – переключить управление на себя и рулить «напра-нале»! В общем, ваши меня потеряли из виду, как я понял.

– Да, на некоторое время...-неопределенно признал Дорн.

Ему не слишком уж хотелось, чтобы Рыбак точно знал, что их с Копперхедом разговор не записан. Как и того, что самого Рыбака удалось обнаружить только после его звонка в штаб операции.

– Короче говоря, – Рыбак перевел дыхание, – я его убедил, что двойника мы вычислили. Он-де сам на нас вышел. И Вась-Вась двойника этого ему сдает. В лучшем виде, в упаковке.

– На Прерии «сдать в упаковке» означает «в гробу», – мрачно заметил Роше.

– А здесь это означает – в мешке, связанным, – пояснил Рыбак, – И желательно под наркозом. Он очень хочет побеседовать со своим вторым «я». Товар мы оставляем на стоянке у Пустошей. В багажнике машины.

– Мешок мы ему обеспечим... – задумчиво заметил Роше. – Но господина следователя в него помещать не стоит.

– Что туда поместить – найдется, – согласился с ним Дорн, – Печально будет только, если забирать товар Копперхед пришлет какую-нибудь «шестерку», которая снова спутает след. Тогда...

– Он так и хотел обставить дело, – торопливо оборвал его Рыбак. – Мол, он пришлет людей, которые заберут мешок, а взамен оставят оговоренную сумму. Но тут я заартачился. Как и договаривались, все ссылки на шефа. На Вась-Вася... Мол, так не пойдет. Только лично и только из рук в руки. Сходимся на той самой стоянке – с нашей стороны я и шеф, с его он и любая его «шестерка». Без оружия. И производим обмен...

– Ну, и?.. – подтолкнул его замерший монолог Дорн.

– Коппер изрядно покочевряжился, но согласился... Это вы за мной запишите...

– Не беспокойся, твои заслуги не будут забыты... – заверил Рыбака Роше. – Итак, на встречу отправляетесь ты и Градов. Мы, конечно, позаботимся о том, чтобы ваше уединение с Копперхедом не затянулось. Но для этого нам нужно очень точно знать – когда вы будете на месте действия. И действия наши должны быть предельно согласованы. Копперхед нужен нам живым и только живым.

– И все-таки это была далеко не самая гениальная идея господина Санди – устраивать засаду чуть ли не за дюжину часов до выхода на сцену основных действующих лиц, – с досадой заметил Роше.

Вообще-то он не считал эту мысль неудачной. Безусловно, Копперхед будет очень настороженно следить за обстановкой на месте предстоящей встречи. И следить задолго до своего открытого появления там. Предосторожность федерального следователя была совсем нелишней.

Досаждало Роше другое. Участники операции, надежно укрытые в пустующих, если смотреть на них снаружи, салонах каров, украшавших полузаброшенную автостоянку у Пустошей, были достаточно обеспечены пищей и питьем. Даже устройства для отправления естественных надобностей были предусмотрены. Но вот десяток часов разлуки с любимой трубкой привел комиссара в брюзгливое состояние.

– Я же советовал вам выспаться за это время, – отозвался из полумрака Дорн. – Я именно так и поступил и, поверьте, чувствую себя в форме.

– Не могу, знаете ли, Орест Иоганныч засыпать, не сделав на сон грядущий пару-другую затяжек крепким табачком...

– Мне бы вы этим не помешали. Я уже привык к тому, что работаю на пару с огнедышащим драконом... – вяло пошутил Дорн. – Да и Килиани вам простил бы такое неудобство.

Роше знал, что его коллеги простили бы ему эту его слабость. Но черт дернул его именно сегодня забыть трубку на рабочем столе. Это было неважной приметой. Хуже было бы только потерять ее или, не приведи господи, шляпу. Последний раз забытая в кармане оставшегося на вешалке плаща трубка ждала своего хозяина полтора месяца – отправившись для пустякового согласования хода расследования на орбитальную Колонию Святой Анны, комиссар застрял там на шесть недель, так и оставив в руках местных властей свою законную добычу – афериста галактического класса Марселя Лонго. Вот и теперь комиссар шестым чувством ощущал, что с предстоящей операцией не все пойдет ладно. Ощущал, но предпочитал не каркать вслух, поскольку часть предстоящей вины относил за счет своей забывчивости.

– Внимание... – подал голос помалкивавший до той поры Килиани. – Появляются наши.

Серебристый «линкольн» Градова мерцающим призраком выплыл из сгущающихся сумерек и бесшумно занял условленное положение на полупустой стоянке. Еле слышно хлопнула дверца, и появился Рыбак. Закурил сигарету и притулился к крылу машины.

– Нервничает... – заметил Дорн. – Судя по характеристике из его дела, – курит он исключительно редко – только при сильном стрессе.

– Думаю, что полчасика в кабине с любимым шефом, которого он закладывал, это как раз такой стресс, – отозвался Роше. – А вот Копперхед, чувствую, потреплет нам нервы...

В этом он оказался прав. Копперхед появился лишь на исходе последних секунд предельного условленного срока ожидания. Темный, почти неразличимый в опустившейся темноте «хаунд» бесшумно проскользнул на соседнее с «линкольном» место и замер там, не подавая признаков жизни.

– Еще раз повторяю, – тихо распорядился Роше. – Брать только живым. Если стрелять, то не на поражение. Всем приготовиться...

Ожидание затягивалось. Рыбаку пришлось оторваться от «линкольна», подойти к машине Копперхеда и, наклонясь к боковому окну, начать переговоры. Во имя пущей безопасности, никто из участников встречи со стороны Градова не был снабжен «жучками», и прослушать содержание начавшихся переговоров было невозможно. Наконец, дверь «хаунда» отворилась и из нее вынырнула сухопарая, сутулая фигурка.