— А как зюйд-зюйд-вест этот найти? Здесь не то что компаса, солнца и того нету…

— Риммон, я тебя не узнаю. Строже с ним нужно быть, а совсем на шею сядет… Свет мой зеркальце, скажи конкретно, сколько шагов в какую сторону нам сделать. А то плюнем, уйдем, и пролежишь тут еще вечность. А у нас с собой ром. Бакарди.

— Тысяча дохлых акул! Так чего вы стоите! Живо, девять шагов прямо, четыре налево! Вот, камушек отодвиньте… Наливай, будем считать, что тут кают-кампания!

Под камнем обнаружился торчащий уголок рамы, обрамляющей прямоугольное зеркало примерно метр на полтора. Риммон и Адамчик, поднатужились, и вынули его под неяркий свет позапрошлого четверга.

— А я разве говорил, что дам? Я говорил, что ром с собой.

— В глотку тебе двести каракатиц, не будь крысой сухопутной! О, Адамчик, ты?! Мое тебе здравия желаю! Ты же ведь никогда паскудой не был, с чего жаждущему глоточка рома жилишь?

— Ты, когда напиваешься, начинаешь песни орать. А у тебя ни слуха, ни голоса.

Риммон строго посмотрел на Шуршулю.

— Братишка, ты чего мне не говорил, что это консалтинговое зеркало списано с корабля, к чертям собачьим, за хронический алкоголизм? Оно же явно бракованное! Такой нам информации понавыдает, мы потом вовек не распутаем.

— Я не списано, айсберг тебе в гланды!

— Адамчик, ты вот об этом подарке говорил? Может ну его? Пусть лежит тут, грезит морями.

— Да хорошая вещь… — Жучара копался в переметной суме, явно что-то искал. — Многофункциональная. И поговорить с кем всегда будет, и сложный вопрос разъяснит… Ну и собутыльник. Бери, не бойся.

— Если оно не перестанет дерзить и обзываться, я его грохну.

— Оно твое теперь, делай что хочешь.

— Эй-эй! Осторожней, пятьсот пингвинов тебе в трусы! Или семь лет несчастий захотел?

— Я придумал. Бить я его не буду. Вот приедем в замок, там найду стеклорез. И каждый день буду отрезать по кусочку.

— Ты че, че задумал? Че задумал, салага? Ты знаешь, насколько я ценное?

— Жучара, а у тебя нет случайно с собой наждачки?

— Зачем? Рот ему не заткнуть, оно со всех сторон стеклянное.

— Амальгаму его стереть к бесам.

— Эй, ну ладно! Че ты завелся, мачту тебе в… Ну… Мне, мачту, ладно. Я просто тут очень уж долго лежало, вот и накипело… Но ты вот спроси меня о чем ни будь, вот спроси!

— Как тебя заткнуть на ближайшие полчаса?

— Налить.

— А петь не начнешь?

— Да чтоб мне треснуть!

— Жучара, что ты там копаешься?

— Да тайник больно хороший. Хочу тут оставить кое что.

— Зачем? Мне давай, я сохраню.

— Ага, ты сохранишь… Пусти козла в огород. Так и так ты это место знаешь теперь, и когда припечет… Ну, по настоящему. Прибежишь сюда сам. И возьмешь.

— Что возьму?

— Нимб.

— Ты хочешь оставить здесь ангельский нимб? Здесь? — Риммон широко развел руки, показывая, на явное несоответствие ценности предмета месту хранения. — Почему???

— Ну, во-первых, сюда почти никто не ходит, что тут брать кроме прошлогоднего снега? Во-вторых, нимб тебе сейчас по статусу не полагается, и вообще, скорее всего убьет нахрен, если нацепить попытаешься. И в-третьих, он должен быть хоть и доступен, но так, чтобы пришлось повозиться, прежде чем добыть. То, что достается просто так, ценится гораздо меньше, знаешь ведь.

— Эй, су… Суррровые личности, вы мне рому нальете уже, или где?

— Зеркало, ты можешь ответить на любой вопрос?

— На любой!

Адамчик ухмыльнулся, отыскав наконец куче разного барахла разыскиваемый нимб.

— Только пока трезвое, имей ввиду. Риммон, вот смотри. Кладу нимб сюда и травкой прикрываю…Так что следи за этой склянкой.

— Склянка — это по-нашему, по-морскому? Или по-вашему, сухопутному? И так и так — на склянку я не похоже!

Риммон, будто, не обращая внимания на эти реплики продолжил.

— Ну тогда, свет мой зеркало, ответь вот на какой вопрос… Как скоро ты меня уже доведешь до такого состояния, что я плюну на семь лет несчастья?

— Эээ… Все. Молчу, как селедка об айсберг.

Тварюшка и Иззабибель, в это время топтались у Озера Несбывшегося, разглядывая что-то на дне. Это что-то, их настолько заинтересовало, что они лишь мельком осмотрели найденное зеркало и снова ускакали к берегу.

— Эй, братишка, все, пошли отсюда… Чего вы там возитесь?

— Риммон… эээ… то есть, братик… Иди сюда. Тут что-то есть.

— Что?

Жучара встрепенулся. Засуетился.

— Не ходи! Тварюшка, отойди от воды. Немедленно!

— Да тут такое… Вы только гля…

Бульк. Лопнул огромный очень быстро всплывший пузырь, окатив двухголового змея от кончиков носов до кончика хвоста. Тот, не успев даже дернуться, мигнул и исчез. Воздух, с громким хлопком занял освободившееся место.

…

— Вот черт! — Риммон уронил ойкнувшее зеркало и помчался туда, где только что был его братишка. Ну, и сестренка. К ней он тоже стал помаленьку привязываться.

— Стой! Риммон! Вернись!!!

Адамчик прыгнул на полуметровую Курочку, в облике которой сейчас был Риммон, сзади, и повалил в жухлую, пыльную траву. Они покатились кувырком, и через пару секунд, Жучара надежно прижал к земле судорожно вырывающегося демона.

— Все, изи, изи… Там его уже нет… Зато опасность есть. Угомонись, хватит дергаться, говорю!

— Куда он делся? Куда?

— Не знаю!

— А кто знает!?

— Это ты нас сюда притащил! Ты!

— Зеркало знает… Да прекрати лягаться, штаны мне шпорами порвешь!

Риммон перевел дух. Собрал всю свою немалую волю в огромный кулак, и расслабился.

— Все. Я в порядке. Пусти.

— Точно?

— Да точно, точно… Я же не враг себе. Просто неожиданно…

Зеркало лежало в травке, и что-то тихонько бубнило. Толи стихи само себе читало, толи вспоминало инструкцию по бережному обращению с хрупкими предметами.

— Так, — Риммон поднял зеркало и прислонив его к стволу одной из трех растущих здесь сосен, строго сказал. — Выпить хочешь?

— Опять разводилово?

— Нет. Все в твоих руках. Ну рук у тебя нет… В твоих силах, короче, приблизить этот миг. Змея видело? Двухголового? Тут крутился. Как только мы его найдем, спасем и вернем домой, я лично запихну тебя в бочку с лучшим ромом. И хоть ухрюкайся.

— Эй-эй! Что значит: «мы найдем, мы спасем»? Я всего лишь зеркало, не забыл, тюлень тебе в бюллетень? Я таких сложных конструкций не понимаю, и уж точно никуда бежать, никого спасать не намерено. Да и захочу если — не смогу. Я вообще вещь хрупкая, нежная, требующая особого ухода и внимания…

— Кончай вздор нести! Ну ка, отвечай, где Тварюшка?

— Прошу произнести необходимую формулу.

— Прикалываешься? Щас грохну!

— Да нет, нет! Просто эти слова расширяют поток моего сознания. Я же не знаю все обо всем сразу, сто каракатиц тебе в…! Ай!

— Риммон, успокойся, — Адамчик подошел и положил неожиданно тяжелую ладонь на плечо побелевшего от ярости демона. — Оно правду говорит. Оно мало что само по себе знает, но может ответить на любой вопрос, если…

— Да-да, понял уже… Ладно. Щас. Свет мой зеркальце, скажи, где сейчас Тварюшка?

— Дать краткий ответ, или развернутый?

— Краткий.

— Не знаю.

— То есть? Адамчик, оно что? Издевается? Оно же вроде на любой вопрос ответить может! Оно точно бракованное! Или просто самортизировалось уже полностью! Бесполезное…

— Риммон, погоди… Фиг с ним с сюрпризом, не получится поржать, извини, прикол обломался. Зеркало… Как там тебя, зовут, напомни.

— Самуил.

— Самуил, давай развернутый.

— Здесь нет сейчас. Да и это самое здесь, очень относительно, поэтому вопросы типа что, где, когда не имеют смысла. Если рассматривать их из этого слоя реальности.

— А какие вопросы тут имеют смысл?

— Хм… Быть или не быть. Реальна ли реальность. Первичность материи и сознания. Можно ли переместиться в прошлое и убив своего деда, до зачатия отца изменить ход истории. Бабочка…

Адамчик, призадумался…