— Не нужно, — остановил я её и, наклонившись чуть ближе, заговорщицки зашептал: — Просто я не хотел, чтобы меня уволили, вот и пришлось вас спасать.

Шутка, конечно, так себе, но хватило и этого. Она улыбнулась, и это походило на то, как луч солнца пробивается сквозь тучи в пасмурную погоду.

— Спасибо вам.

Штайнберга, к слову, среди присяжных не оказалось. Похоже, что он всё-таки внял нашему совету и отказался от своей дурацкой идеи. Надоедливый он, конечно, мужик. Но ничего. Мы и не таких обламывали.

Из зала суда мы выходили с высоко поднятыми головами. И вот тут уже ждали репортёры. Акулы пера, не допущенные до слушания. Едва стоило выйти, как тут же на нас обрушился шквал вопросов. Каждый пытался пропихнуть диктофон, телефон или микрофон, стараясь перекричать остальных.

— Госпожа Димитрова! Что вы скажете…

— Что вы думаете о решении суда…

— Скажите, это правда, что сестра барона…

И всё в том же духе. Мы шли сквозь толпу к выходу, молча игнорируя летевшие со всех сторон вопросы. Я слева. Лазарев справа. А Изабелла посередине, под нашей защитой. Отдавать её на растерзание этим стервятникам не было никакого желания. Особенно в таком состоянии.

Но надо было отдать ей должное. Она держалась. Шла с высоко поднятой головой и не обращала внимания на столпившихся вокруг писак…

— Баронесса, что вы почувствовали, когда убили своего мужа⁈

Паренёк в очках выскочил перед нами, прокричав вопрос прямо в лицо Изабелле. Наверно, даже дай он ей пощёчину, эффект оказался бы не таким жёстким. Идущая рядом со мной женщина на мгновение сбилась с шага.

Заметив гнев на лице Лазарева, я понял, что парню конец. У Романа было такое выражение на лице, словно он готов был прямо тут оторвать мелкому репортёришке голову. Но вцепившаяся в его запястье ладонь Изабеллы заставила сдержаться.

Так-то парня просто убрали с дороги охранники Лазарева, и мы пошли дальше.

— Ублюдок, — практически прорычал Роман, подходя к машине.

— Рома, откуда он…

— Я не знаю, — покачал головой Лазарев, открывая для Изабеллы дверь. — Саша…

— Я разберусь, — быстро произнёс. — Езжайте. Я приеду попозже.

Кивнув, они сели в машину, а я развернулся и пошёл обратно к зданию суда, выискивая глазами того паренька. Мне и самому было интересно, откуда у него такие сведения. Информация о том, как именно обстояли дела со смертью Анатолия, не должна была стать достоянием общественности. Потому суд и удовлетворил ходатайство Лазарева о закрытом слушании. Всё, что знали не связанные с этим делом люди, — Анатолия убила его сестра в попытке заполучить титул и подставила нашу клиентку. Всё.

А тут этот мелкий паразит выпрыгнул. Вот, кстати, и он. Стоял недалеко от ведущей к залу суда лестнице и о чём-то разговаривал со своими коллегами.

— Можно тебя на пару слов? — резко произнёс я, грубо взяв его под локоть и буквально оттащив в сторону.

— Эй! Вы что себе позволяете⁈

— Я себе ещё и не такое могу позволить, — отрезал, заведя его за угол здания.

— Что, правда глаза колет? За живое задело? — нагло усмехнулся он, когда я позволил ему вырвать руку из моей хватки. — Покрываете убийцу, господин адвокат?

— Защищаю невиновную женщину, — проговорил я. — А вот ты, похоже, очень хочешь получить иск о клевете, как я посмотрю.

— Ой как страшно, — закатил он глаза. — Таких вещей можно бояться только в том случае, если мои слова — это гадкая и ужасная ложь.

Он улыбнулся и поправил пальцем съехавшие на нос очки.

— А вот если это правда, то тут уже другое дело.

— Правда в том, что суд только что признал Изабеллу полностью невиновной, — резко сказал я ему в лицо.

— А вот мои источники говорят об обратном. Это она отравила по указке его сестры. Видимо, девочки хотели поделить нажитое состояние, да только поругались. Что скажете, господин адвокат? Я прав? Или нет? Кто из них должен был получить титул, а кто деньги? Дайте угадаю, ваша клиентка решила забрать всё себе, вот вторая и взбесилась.

Гаденыш даже диктофон достал.

— Ну давайте. Расскажите. Обещаю, моё издательство заплатит вам хорошие деньги. Мы даже скроем имя источника.

Честно, в этот момент мне хотелось ему врезать. Просто взять и вмазать по морде. Этому пареньку было глубоко наплевать на правду. Главное — заголовок погромче и статья подраматичнее. И читатели будут счастливы. Его эмоции сквозили этим, как у голодной пираньи, учуявшей кровь в воде.

— Окей, — вздохнул я. — Я тебе всё расскажу.

— Правда⁈ — радостно оскалился он.

— Правда. Когда выйдет статья?

— Завтра или послезавтра. У нас почти всё готово и…

— Твои очки, — перебил я его.

— Что?

— Можно твои очки, пожалуйста? Считай, что это будет моя плата.

Поразительно. Он даже не стал думать. Захваченный мыслью о том, чтобы получить «горячий материал», он стащил с носа очки и буквально сунул мне их в руку.

— И так, давайте, — жадно потребовал он. — Я слушаю.

Жора Алексеев приехал в редакцию сразу же, как только смог. Молодой и амбициозный, он всегда горел желанием сделать блестящую карьеру. А что может быть лучше для этого дела, чем наиболее грязные, драматичные и чувственные истории? Правильно, ничего. Чем больше сплетен, слухов и пересудов вызовет его материал, тем лучше. Войны в комментариях! Обсуждения! Обвинения! Всё это было для него как прекрасная музыка.

Если твой материал обсуждают, то хорошо! А чем больше его обсуждают, тем лучше. И сейчас Жора наткнулся на то, что посчитал золотой жилой! Сговор и убийство ради денег и титула! А затем ещё и внутренний конфликт! Это же прекрасно. И плевать, правда это или нет. Главное — выстроить максимально правдоподобную теорию, а люди додумают остальное! И Жора мастерски умел это делать. Казалось, что придумывать такие сюжеты, даже если они мало общего имели с реальностью, было его талантом, посланным свыше.

Он поднялся на этаж, где работали другие репортёры. Весело насвистывая, сел за свой стол и включил ноутбук. Зашёл на сервер редакции и открыл свой проект, касающийся баронессы Димитровой.

А затем удалил все материалы, которые имели хоть малейшее упоминание этой женщины и вообще этого дела.

Через десять секунд после этого, подчиняясь отданному приказу, Жора Алексеев и вовсе забыл, что когда-либо занимался этим делом.

До работы я добрался через час. К этому моменту настроение улучшилось. По крайней мере, желание разбить морду тому засранцу пропало вместе с проблемой.

Пройдя мимо стойки, где сидели встречающие входящих в здание людей девушки, направился к лифтам, когда меня неожиданно окликнул голос сзади.

— Молодой человек! Стойте!

Удивленный, я обернулся, заметив одну из девушек за стойкой. Она привстала и сейчас удивлённо смотрела прямо на меня. Почему-то она казалась мне смутно знакомой, но я не мог вспомнить, почему именно.

— Что-то не так? — решил я уточнить на всякий случай.

— Д… да. — Она указала в сторону лифтов. — Курьерам полагается гостевой пропуск. Вы не можете просто так пройти.

И тут я вспомнил. Первый день, когда пришёл сюда, пытаясь узнать, что случилось с выигранными в карты деньгами. Именно она меня тогда встретила на входе в здание.

— Да я вообще-то и не курьер, — улыбнулся ей и даже достал свой пропуск сотрудника.

— Но я думала… — Кажется, девчонка «поломалась», не зная, что сказать, и сейчас отчаянно краснела. — Простите, не знала. Я была в отпуске и…

— Да всё в порядке, — поспешил успокоить её. — Правда. Не берите в голову.

Стоило это произнести, как на её лице засияла улыбка. А я, наоборот, удивился. Чего это её так переклинило из-за такой дурацкой ошибки?

Попрощавшись, поднялся на шестьдесят третий этаж и сразу направился в отдел. Марина уже сидела за столом и ждала меня.

Между прочим, тут стало заметно чище. Папки больше не валялись на столах, создавая непреодолимые баррикады. Везде порядок. Всё аккуратно разложено. Я даже Маринины пепельницы выкинул. Не те, что были здесь в тот день, когда я пришёл. Новые. Которые Марина купила потом. Скворцова, разумеется, начала возмущаться, на что получила резонный ответ: будет выкобениваться — получит по заднице. И это я не фигурально. Реально получит. Нехрен курить на рабочем месте. Запах сигарет меня раздражал. Ладно на улице, но не в помещении же!