А вот теперь очень и очень шаткий момент. Прав я буду или нет?

— На кого?

— Что? — не понял Громов.

— На кого ты охотишься?

Честно? В этот момент я был уверен, что он меня ударит. Вот почти на сто процентов.

Это был выстрел наугад. Ну почти. Спасибо Лазареву. Именно он достал мне личное дело Громова, в очередной раз заставив меня посетовать на отсутствие нормальных ресурсов. В прошлой жизни мне не пришлось бы просить об услуге. Я владел достаточными связями в полиции и министерстве юстиции, чтобы в момент достать нужную информацию. А тут пришлось просить… Сука! Ненавижу оставаться в должниках! Вот бесит прямо.

Но вернемся к нашему злобному следователю.

Я мог его понять. Чисто по-человечески. Его супругу убили. Застрелили пять лет назад, когда она возвращалась домой после работы. На тот момент она была крайне известным прокурором и занималась организованной преступностью. И, стоит сказать, занималась очень успешно. Настолько, что я даже чувствовал некоторое родство с этой женщиной, которую никогда не видел и уже не увижу вживую. Она делала то, во что верила.

За это и поплатилась.

Это убийство сломало сразу две жизни. Её и её мужа. До того переломного момента он был образцовым человеком. Идеальный послужной список. Десятки законченных дел и посаженных ублюдков. Я знаю, читал. Там даже придраться было не к чему. Его собирались повысить. А потом… потом он сломался. После случившегося образцовый полицейский превратился в злобного, подверженного единственной цели мужика, ломающего людям руки и ноги, если ему казалось, что это позволит приблизиться к поставленной перед ним цели.

Единственное, чего я не увидел в его личном деле, — убийств. И этому я обрадовался очень и очень сильно. Пока ехал сюда, читая страницу за страницей, почти ждал, что, в конце концов, увижу что-то такое. Падая всё ниже и ниже, видя, как те, кто заслуживают справедливого наказания всё чаще умудряются сбежать от заслуженной участи, он мог прийти к простому выводу: если справедливость слепа, то, может быть, стоит указать ей верный путь?

С помощью пистолета и твёрдой руки, например.

В своей прошлой жизни я уже видел такое. Их судьбы были до отвратительного похожи с той лишь разницей, что Громов, в отличие от моего знакомого, пока не сделал этот последний шаг. Пока ещё.

— Это не твоё дело, — наконец выдавил он из себя.

Злости в его голосе уже почти не было. Сейчас там осталась только горечь с примесью сожаления.

— Да, — не стал я спорить. — Не моё. Но, хочешь верь, хочешь нет, мне жаль, что твоя жена погибла. Правда. Я немногое о ней прочитал, но то, что смог найти, говорит о том, что она была хорошим человеком…

— Она была лучшей! — огрызнулся он.

— Не буду спорить. И, скорее всего, я знаю, почему ты так ненавидишь меня и мне подобных. Но поверь, всё, чего я хочу, — это защитить эту девушку и не позволить ей провести следующие десять или двадцать лет за решеткой только потому, что какой-то выродок решил использовать её в своих целях.

Вынул из кармана бумажку с написанным на ней номером телефона и протянул её Громову.

— Что это?

— Номер телефона моего знакомого. Ты прав. Я был там, когда всё случилось. И, скажем так, это я убил Даумова. Потому что он хотел убить меня и моего друга…

— За деньги, которые ты у него украл? — усмехнулся он, но тут же нахмурился, когда я покачал головой.

— Из-за тех денег, которые я у него выиграл, — не без гордости в голосе поправил его. — Я этого не хотел, но мне пришлось. В противном случае вы нашли бы там наши с Виктором тела. Считайте, что это была самооборона…

— Чушь не неси, — фыркнул он. — Даумов и его люди застрелились. Что? Хочешь сказать, что заболтал их до такой степени, что они просто повышибали себе мозги?

Тут я уже не удержался и улыбнулся.

— Я могу быть крайне убедительным.

— Как и любой адвокат.

— Нет, — поправил я его. — Как лучший адвокат.

Следователь поджал губы и ещё раз посмотрел на бумажку у себя в руке.

— Так что это такое?

— Номер телефона человека, у которого сейчас мобильный телефон Леонида или как там его зовут. Если честно, то я понятия не имею, что именно на нём находится. Но если там есть полезная вам информация, можете его забрать.

— Что? Вот так просто?

— Вот так просто, — пожал я плечами. — Считайте, это жест доброй воли с моей стороны. И не стану говорить, что не надеюсь на ответный. Как уже сказал, всё, чего я хочу, — это помочь своей клиентке. И если у тебя есть какая-то информация об этом парне, то она мне нужна. Всё, что позволит склонить чашу весов на мою сторону.

Он раздумывал над моими словами. И плевать на злобное лицо и пристальный недоверчивый взгляд. Это показуха. Хотел запугать меня одним своим видом. Скорее, по привычке. А думал он над тем, что я ему рассказал. Я ощущал это по его эмоциям. Там, наконец, огонь гнева сменился на холод рассудка.

— Ты знаешь, что за твоё признания я могу тебя как минимум задержать? — неожиданно сказал он.

— Можете, — не стал я ему перечить. — А что толку? Всё, что у вас есть, это ваше слово против моего.

Ну не совсем верно, конечно. Если начнут копать, то ещё оставался шанс, что полицейские меня узнают, но… Громов может быть либо крайне опасным противником, либо очень и очень хорошим союзником. И я хотел бы видеть его именно во второй роли.

— Я позвоню тебе, — после недолгого молчания проговорил он, убирая бумажку в карман пальто.

— Когда? Слушание продолжится через три дня и…

— Когда позвоню, тогда и позвоню, — отрезал он и, развернувшись, направился на выход из парка, оставив меня одного.

Ну хоть так.

Уже немного позже, возвращаясь в такси обратно домой, я раздумывал над произошедшим. Нет, я, конечно, азартный человек. Но играть с такими низкими шансами — это перебор даже для меня. Или нет? Ай, не важно. Оставалось надеяться, что Громов сдержит своё слово и нароет мне что-нибудь полезное. Потому что в противном случае придется довольствоваться тем, что есть…

…а это не так уж и много.

Единственное, что меня радовало, — у нас в запасе три дня. Ну на самом деле два с половиной, но даже этого может оказаться недостаточно для того, подготовить контрудар по Стрельцову.

— Ты нашла что-нибудь? — с ходу спросил я, заходя в отдел и оглядываясь.

Анастасии тут не было, и я даже не знал, радоваться этому факту или печалиться. Наверно, что всё же первое. Опять собачиться с ней, как после того раза, когда Марина попросила её разобрать документы по некоторым старым делам… уф, я до сих пор помнил ту тираду, что она выдала.

Нет, в очередной раз связываться с этим мне очень не хотелось.

А вот дальнейшие слова «начальницы» меня порадовали.

— Да. Я нашла их.

— И? Сколько?

— Шестеро, — сказала она и указала на лежащие на столе папки. — И есть ещё трое, но я в них не уверена. Всё здесь. Только, Саша, я…

— Не переживай, — успокоил я её, подходя к столу. — Я и так всё понимаю. В конце концов, если бы он делал это во всеуслышание, то вряд ли прошло бы совсем уж без последствий. Кстати, где эта сволочь?

— Кто?

— Лазарева. Где она?

— Если честно, то я не знаю. Не видела её уже где-то час.

— Ладно. Чёрт с ней. Будем работать сначала с этими шестью. Потом возьмём оставшихся. Первое. Поговорим с ними и постараемся убедить, чтобы они нам доверились. Этот разговор я возьму на себя. Второе, я хочу, чтобы ты нашла Юлию Голотову. Просто найди, а поговорим мы с ней вместе и…

Она удивлённо моргнула.

— Стой, кого найти?

— Девушку, из-за которой погиб сын Стрельцова.

— Саша, ты уверен, что это хорошая идея? — начала она неуверенно, но я покачал головой.

— Уверен. Если мы хотим, чтобы всё сработало так, как нужно, то чем больнее мы ударим, тем лучше.

На самом деле у меня в голове имелась ещё одна мысль о том, я мог бы усилить эффект. Спасибо за это Громову. Именно он своей яростью навёл меня на эту идею.