— Значит, вы из наших?

— Полагаю, это и так ясно.

— Но я никогда раньше вас не видел.

— Не думаете ли вы, что фон Краш имеет обыкновение раскрывать все свои карты? За исключением меня, быть может, никто не знает всей его игры.

— А разве вы знаете?

Инженер иронично улыбнулся.

— Я нечто вроде его тени.

Двойственный смысл его слов остался непонятен Брумзену. Мог ли он предположить, что стоит лицом к лицу с врагом, неотступно преследующим шпиона? В конце концов ему некогда было продолжать расспросы.

Тем временем юноша — в нем Франсуа не без удовлетворение узнал Триля, который, как он думал, оставался возле аэроплана, — подошел к беседующим и непринужденно вмешался в разговор.

— Господин Брумзен, телеграмма от патрона ждет вас в гостинице. Не выйди вы так надолго, уже получили бы ее и не рисковали что-нибудь напутать…

— Это еще кто такой?! — пробормотал Брумзен.

Он был поражен. Обилие совершенно незнакомых ему коллег, словно свалившихся с небес, совершенно сбило его с толку.

— В гостинице?

— Я провожу вас.

— Вы пойдете со мной?

— Так приказано. Я должен передать, что вы ответите, когда ознакомитесь с содержанием телеграммы.

— Так идемте.

Предложение юноши окончательно рассеяло все подозрения приспешника фон Краша. И, болтая о нем, расточая своему начальнику всевозможные похвалы и одобрение, Брумзен побрел по улице вслед за юношей.

— Меня не удивляет теперь, что он сделал распоряжения, о которых я ничего не знал, — заявил Брумзен. — Это из-за письма, которое ему должны были передать, когда «Матильда» войдет в порт Прогресо.

— Именно. Он получил письмо, — сказал Триль с невозмутимым хладнокровием.

— Я же его и отправил, это письмо. Из него он должен был узнать о месте нашей встречи.

— Да.

Молодой американец не пропускал ни слова. Болтовня врага может сослужить хорошую службу. А тот, охваченный неожиданным зудом откровенности, продолжал:

— Я не был уверен, что освобожусь.

— Понимаю, — спокойно заметил Триль, — вас, конечно, мог задержать господин Тираль…

При этих словах Брумзен подскочил:

— Черт! Я вижу, начальник и вправду вам доверяет!

— Да. Товарищ, которого вы только что видели, да я — знаем куда больше, чем другие.

Гостиница была уже недалеко. Юноша, собственно, должен был бы уже под каким-нибудь удобным предлогом расстаться со своим спутником. Но вдруг понял, что тот может выболтать ему массу вещей, представляющих большой интерес для Франсуа д’Этуаля. Нет, он не считает возможным уйти!

Как ни велик риск, нельзя покидать этого субъекта. Но это легче решить, чем сделать.

Окрыленный успешным началом своего вмешательства, Триль, достаточно объективно оценивающий свои поступки, не мог не признать, что впутался в опасную затею.

Из меланхолических размышлений его вывел голос авантюриста.

— А вот и депеша, я вижу ее! — воскликнул Брумзен.

Молодой американец закусил губу, чтобы не вскрикнуть от удивления, и, взглянув в указанном направлении, увидел через раскрытое настежь окно нижнего этажа висящий в зале трактира большой деревянный ящик с перегородками, где номер каждого отделения соответствовал номеру комнаты для постояльцев. В одной из ячеек, на которую был устремлен «указующий перст» Брумзена, торчала сложенная бумажка, в которой Триль тотчас узнал бланк мексиканского телеграфа.

Это уже было слишком! Он сказал правду, сам того не подозревая.

На минуту Триль задумался: не броситься ли ему наутек, вдруг телеграмма не от фон Краша!

Но ему положительно везло. Брумзен весело воскликнул:

— Понимаю!.. Патрон послал кого-то в Мериду, так как сам не может прибыть. Он ждет меня сегодня в девять вечера на яхте… Да, да, он, по-видимому, получил мое письмо… Ночная тьма — вернейший из покровителей.

Затем он любезно обратился к юноше:

— А теперь, мой молодой друг, мне не к чему вас больше здесь задерживать… Не хотите ли вы посетить одно место? Телеграмма получена, теперь на лошадей — мы не потеряем времени. Ха-ха! Можно-таки сказать, что герр фон Краш — удачливый человек: все к его услугам, чтобы ускорять ход предприятия.

На этот раз молодой американец пустился в путь бок о бок с авантюристом, чувствуя себя гораздо лучше, чем несколько минут назад.

Вскоре они добрались до того места, о котором говорил Брумзен. Это была довольно подозрительного вида гостиница, занимавшая одну из сторон двора, окруженного сараями, играющими роль многочисленных «служб».

Молодая служанка бросилась навстречу новоприбывшим.

Всегда любезный Триль проводил хорошенькую девушку до двери, по-видимому, нашептывая ей на ушко самые нежные комплименты. А на самом деле он говорил:

— Десять пиастров, если вы не впустите сюда никого, кто мог бы нам помешать.

Он вошел в трактир и уселся за стол рядом с Брумзеном. Тот уже разливал пахнущий апельсинами напиток в деревянные чашки, заменяющие здесь стеклянную посуду.

— Ваше здоровье, мой молодой приятель!.. Кстати, я не знаю вашего имени. Вы можете называть меня Брумзеном, но как мне обращаться к вам?

Юноша засунул руку в карман и вытащил небольшой темный предмет, похожий на плоский ящичек, обитый кожей. Он зажал его в ладони.

— Вы хотите знать мое имя?

— Конечно! Разве это не кажется вам вполне естественным?

— Как можно, напротив, я с удовольствием исполню ваше желание. Называйте меня Исповедником.

Брумзен озадаченно посмотрел на него.

— Исповедником. Вот так имечко!

— Заслуженное, милейший Брумзен. И вот каким образом.

Юноша поднял руку, в которой держал плоский темный предмет, вынутый перед этим из кармана.

— Видите это?

— Да. Но ничего не могу понять.

— Это инструмент, когда-то изобретенный самим господином фон Крашем. Он похож на безобидную коробочку. Но обратите внимание — на верхней части этой коробочки имеется небольшое стальное дуло. Стоит мне нажать пружинку, и оттуда вылетит премилая пулька, начиненная жидким воздухом. Она разрывается, попав в назначенный предмет, и понижает его температуру до двухсот градусов ниже нуля.

Триль потряс предательским оружием, некогда увезенным Франсуа из Бабельсберга. Брумзен покачал головой.

— Я не совсем улавливаю связь между этим предметом и прозвищем Исповедник.

На юношу напал приступ веселости.

— Неужели вы не можете догадаться! Предположите, что есть человек, знающий кое-что, чего не знаю я. Я направляю на него эту игрушку и заявляю очень спокойно…

Триль сделал паузу и голосом, который вдруг стал угрожающим, проговорил:

— Поверьте, мои слова — не пустая болтовня. Ничто так не располагает к доверию, как уверенность, что и вас не обманывают. Посмотрите, пожалуйста, на графин с водой, который стоит вон там, на этажерке у стены. Я прицеливаюсь в него, спускаю пружину — и…

Послышалось легкое щелканье… Вокруг графина появилось облачко сверкающей пыли, и в одно мгновение жидкость замерзла, а вся влага, висевшая в воздухе, превратилась в радиусе пятидесяти сантиметров в мириады легких снежинок, образуя миниатюрную снежную бурю.

Физиономия Брумзена выражала полнейшую растерянность.

— Итак, — сказал Триль, — перед вами, сударь, две вещи на выбор: или благополучная жизнь после одного признания, которое несомненно должно тяготить вас. Или — прямой путь на небо, где почтенным людям вашего сорта должно быть отведено укромное местечко. Теперь вы увидели во мне «исповедника»?

Стиснув челюсти, с лицом, перекошенным от стыда и злобы, агент фон Краша молчал.

Но так как Триль довольно решительно направил на него свое смертоносное оружие, он уступил.

— Если вы когда-нибудь попадетесь мне в руки, живым я вас не выпущу. А теперь — спрашивайте, я отвечу!

— Вот это значит рассуждать благоразумно, и так как мне вовсе не нравится затягивать такого рода допрос, то я продолжаю.

И, заложив ногу на ногу с непринужденностью джентльмена, болтающего в клубе о светских событиях, он начал: