Афганистан у каждого свой. Благополучно завершившийся для основной массы участников, но трагично – для многих из них и всего населения Советского Союза. Узколокальный или панорамно-широкий в зависимости от кругозора, определявшегося местом, ролью, степенью участия.

Автору вначале довелось побывать там в двух краткосрочных командировках в феврале 1982-го и 1983 г., когда в составе небольших групп под руководством командующего Среднеазиатским военным округом в то время генерал-полковника Д.Т. Язова погарнизонно изучался боевой опыт 40-й армии для последующего его внедрения в САВО.

С 1.04.84 по 1.04.86 г. непосредственно проходил службу в должности советника начальника управления специальной пропаганды Главного политического управления армии ДРА. Участвовал во многих боевых и специальных операциях, побывал практически во всех провинциях и множестве уездов, включая приграничные, взаимодействуя и решая текущие задачи с должностными лицами Министерства обороны страны пребывания, командования соединений и частей ОКСВ и армии ДРА, руководителями органов власти, представителями советнического аппарата различных ведомств в Кабуле и на местах. В конечном счете это обеспечило, без преувеличения, уникальную возможность познать почти все срезы и уровни афганского общества, начиная от пуштунского, таджикского или хазарейского кишлака, будь то в горах, ущельях или на равнинах, вплоть до ЦК НДПА и Совмина, воочию прочувствовать, чем жил, дышал и что переживал афганский солдат, офицер, генерал, просто афганец.

Возвращаясь из гущи событий в столицу и постоянно соприкасаясь с различными категориями советских и афганских военнослужащих и гражданских лиц, имел возможность держать руку на пульсе происходившего, обмениваться мнениями и сверять точки зрения. У военных, как правило, они зачастую совпадали. Тем большее удивление вызывали иногда установки посла и руководства советнического аппарата Политбюро и ЦК НДПА, которые приходилось выслушивать на нередких совместных совещаниях командно-политического состава 40-й и аппарата военных советников Министерства обороны, армейских корпусов, дивизий, бригад. Нередко умозрительные, выработанные в тиши кабинетов, включая московские, они вступали в противоречие с реальной обстановкой, в то время как отдельные наши явно посредственные начальники, предпочитавшие защищать афганскую революцию, не покидая пределов министерского здания, из кожи лезли в бесполезных попытках внедрять их, невзирая на возразительные аргументы подчиненных. «Люминий», и исполняй. К сожалению, было и такое.

По возвращении в Союз долго не покидало труднопреодолимое желание вернуться в Афган, в гущу настоящих, боевых горячих будней. Казалось, чуть ли не насильно вырван из обстановки, где вершились поистине великие события. В общем, афганского синдрома не избежал. Потому и собрал по стране фонотеку из более чем 1700 «афганских» бардовских песен, постоянно напоминающих о пережитом, будоражащих воспоминания, стимулирующих обостренную потребность высветить сокрытую закулисой истину, сколь бы горькой она ни была.

С течением времени, появлением и накоплением новой информации, свидетельств очевидцев и публикаций мало-помалу стал ощущать состояние какой-то сомнительности и неправдоподобности официальных версий, связанных с той эпопеей.

Особо разочаровали лукавые результаты работы так называемой комиссии народных депутатов Верховного Совета СССР, которых, фактически отстранив, подменили два заинтересованных лица, явно перепугавшиеся нежелательных результатов. Но и их выводы не устроили Горбачева. Вместо подробного, предметного и скрупулезного расследования закулиса с испугу и от греха подальше срочно сварганила отписку: мол, поход в Афганистан – ошибка, персональную ответственность за которую несут лично бывший Генсек Л.И. Брежнев и списком несколько «членов».

Потому и проникся желанием поглубже разобраться с истоками происходившего. В этой связи выражаю глубокую благодарность сослуживцам, историкам и специалистам, оказавшим помощь в подготовке материала: В. Заплатину, Н. Иванову, В. Коновалову, Р. Ключнику, Сулейману Лайеку, И. Зиновьеву, О. Чернете, С. Небренчину, Л. Трубникову, М. Ежикову, Н. Пикову, В. Кравцову, Ю. Петрову, В. Верстакову и М. Верстаковой, З. Брылевой, Н. Яшину, К. Севастьянову, И. Морозову, Е. Логинову, И. Попову, а также авторам упоминавшихся публикаций.

В процессе иследования обнаружилось, что в освещении многих поворотных афганских событий устойчиво навязываются недостоверная информация, ложь, замалчивание ряда значимых фактов. Все это вольно или невольно, но фактически оказывается в интересах сокрытия истинного сценария и неблаговидной роли не только одного и того же лица и Члена, скрывавшегося под фамилией Андропов Ю.В., но и его явных и тайных соучастников.

Главный вывод – Афганистан был заведомо обречен. СССР оказался в ловушке.

Результаты расследования без утайки нижеследуют.

Начало афганской эпопеи совпало с периодом моей службы в Среднеазиатском военном округе (САВО). Он являлся самым молодым и был создан в 1969 году, вскоре после вооруженной провокации КНР у озера Жаланашколь, на казахстанском участке советско-китайской границы.

Первоочередным предназначением САВО являлось прикрытие государственной границы на Синьцзянском стратегическом направлении. Это определяло основные задачи для нашего отдела по военно-политическому изучению ТВД (проще говоря, политической разведке), обеспечению готовности к развертыванию штатных сил и средств и формирований особого периода.

Хотя округ на южном фланге и граничил с ДРА вдоль таджикского участка границы СССР, однако фактически соединения и части, дислоцированные на Памирском операционном направлении, были ориентированы строго на восток.

Помимо обычных задач специфичной особенностью для нас являлось и курирование работы с иностранцами, обучавшимися на 5-х ЦК ПУАК (Центральные курсы по подготовке и усовершенствованию авиационных кадров). Фактически это было среднее авиационное училище, где готовились летчики и техники на «МиГи» и «Су», на боевые и транспортные вертолеты. Обучаемый контингент – самый разнообразный, от представителей Латинской Америки, Ближнего и Среднего Востока, стран Варшавского Договора до Вьетнама и Лаоса. Всего около 37 государств, включая Афганистан.

В состав 5-х ЦК ПУАК входило несколько учебных полков, разбросанных по городам Киргизии и Казахстана, в том числе и г. Кант, где в настоящее время размещена российская военная база.

В политотделе Курсов и политаппарате полков были штатные инструкторы по спецпропаганде. Их задачей являлась организация политико-воспитательной работы с иностранным контингентом. В те годы среди таких инструкторов были и выпускники спецфакультета ВИИЯ, мои однокашники из параллельной, «персидской» группы – Андриенко М.В. и Салкин В.Г., с которыми мы нередко встречались до их отъезда в ДРА.

О важности этой работы свидетельствуют такие факторы, как будущий карьерный рост выпускников Курсов. Например, президентом Сирии стал Хафез Асад, Египта – Хосни Мубарак. Многие стали министрами обороны и начальниками генштабов своих стран, главкомами ВВС и ПВО, политическими деятелями, нередко оставаясь друзьями СССР и определенными проводниками советского влияния.

О возможных результатах в случае эффективной работы могут свидетельствовать такие известные агенты влияния, как бывший генерал КГБ Олег Калугин и член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев, в свое время обучавшиеся в Колумбийском университете США. Кстати, там же обучался и Хафизулла Амин, что впоследствии послужило для КГБ поводом объявить его агентом ЦРУ, якобы там же и завербованного. Дискуссии на эту тему не утихают и до сих пор. Про Яковлева и Калугина – молчок, они ведь демократы. Интересно, что когда газета «Русский голос» (Нью-Йорк) опубликовала их студенческий снимок, редактора В. Пруссакова уволили с работы, а остальным сотрудникам строжайше запретили упоминать имя А. Яковлева. Судя по его последующим «перестроечным» делам – дабы не засвечивать, где и чему его обучали.