— Что это такое? — спросил я спросонья.

— Роют могилу, — прозвучало в ответ.

— Хм, это мне не пришло в голову. Я подумал, что они опять рубят деревья для араба.

— Все равно удивительно, мзее. Ты не можешь запретить им рубку, раз у них не в порядке документы? — спросил сидевший у костра Джума.

— Не знаю, — медленно проговорил я, — Мне кажется, эти люди больше ничего и не умеют. Никто не тронет этого араба, у него всегда будут куплены все чиновники, включая полицейских. Что тут поделаешь? Ты слышал, что говорил Сумак? Объездчики всегда проводят инспекцию вместе с арабом, и это подтверждает, что они с ним заодно. В противном случае приехали бы с проверкой без этого благодетеля, не так ли?

— Когда у тебя много денег, можешь даже убить, и ничего тебе за это не будет, — на свой лад прокомментировал мои слова Панго.

Я умылся, потом мы принялись за галеты с джемом. Оба следопыта прихлебывали горячий чай и чмокали от удовольствия. Через некоторое время подошли Сумак и Кули. Они тихо подсели к костру, Джума предложил им чай и галеты. Оба отрицательно покачали головами, и Сумак торжественно произнес:

— Вначале мы должны похоронить Фупи, только потом сможем поесть. Это наш обычай.

Он обернулся ко мне и обратился с удивительной просьбой:

— Бвана, ты образован и наверняка христианин. Пойдем с нами. Помолись за Фупи, пусть ему будет хорошо хотя бы после смерти.

Что скажешь на это? Что я не совсем добропорядочный христианин? Что хожу в церковь лишь от случая к случаю? Иногда я хожу на воскресную службу, но это, скорее, дань общественной традиции, чтобы соседи не подумали, что я варвар. Я верю, что существует некая высшая сила, совершенный творец всего, которую кто-то называет Бог, кто-то — Творец, Аллах или Господь, но как это реализовать здесь, в буше? И вообще правильно ли хоронить Фупи тут, в африканском лесу? А полиция? В любом случае я должен сообщить объездчикам о случае со слоном. Но, с другой стороны, что делать с мертвым телом? Если я хочу догнать и обезвредить слона, у меня нет времени, чтобы везти тело в Кингупиру, расположенную в пяти-шести часах езды по ужасной дороге. Поэтому я принимаю решение и говорю про себя, что за несчастного лесоруба буду молиться честно и с открытым сердцем.

— О'кей, я помолюсь за Фупи. Давайте наконец похороним его. Пойдемте, пусть хотя бы после смерти его душа обретет покой.

При всей фантазии сложно было бы придумать более простые похороны. Кули и Сумак поддерживали с двух сторон Суди, рядом стояли два моих следопыта, а я выступал в роли священника. На чешском языке я пожелал покойному всего лучшего, попросил Господа простить его и, произнеся «Аминь!», начертил в воздухе над могилой крест. Потом на одеяло, в которое был завернут покойник бросил горсть глины и перекрестился. Надеюсь, Бог простил меня за то, что я вмешался в Его компетенцию. Африканцам обряд очень понравился, но меня не удивило, когда Сумак снял с покойного одеяло, сказав:

— У него пятеро детей. Одному из них оно очень пригодится.

Я повернулся и со смешанным чувством вернулся в лагерь.

Там я прикрепил на поясе нож и патронташ с патронами, сунул в карман фляжку с водой, повесил на шею бинокль, затем проверил оснащение Джумы и Панго, который нес запас провизии, и мы трое оставили лагерь. Джума точно вывел нас на место, где погиб Фупи и откуда начиналась наша работа — идти по следу слона,

Судя по всему, это был самец средних размеров, на стопах у него еще не было глубоких борозд, которые возникают с возрастом, когда растрескивается кожа. На правой задней ноге имелся деформированный ноготь, который оставлял характерный отпечаток. Следы вели на запад. Слон часто останавливался, ломал ветви, рвал траву — видимо, был голоден. В одной из многочисленных лощин он нашел болотце, в котором охлаждал ноги и водой обливал тело.

Уже было три часа пополудни. С нас ручьями лил пот. Мы сделали остановку, чтобы поесть сухарей и запить их водой. Панго поднял голову вверх и объявил, что видит грифов. Жуя сухарь, я посмотрел в бинокль. Действительно, в небе кружили около сорока хищных птиц. Похоже, это были те самые грифы, которые хотели попробовать мяса Суди. Они не опускались на землю и, скорее всего, за кем-то наблюдали.

— Там что-то есть, мзее, — снова позвал меня Панго и показал в противоположную сторону. Это «что-то» находилось в трехстах метрах от нас, и невооруженным глазом ничего не было видно. Зато в бинокль я рассмотрел десяток грифов, которые сидели на вершине высокого дерева. Я понаблюдал за ними несколько минут. За это время несколько птиц спустились на землю, а несколько, наоборот, поднялись на дерево.

— Да, там действительно что-то есть. Мы должны посмотреть, — сказал я, не отрывая бинокль от глаз.

Поразмышляв о чем-то своем, Джума задал всего один вопрос:

— Почему туда не слетаются все остальные?

Я должен был признать, что следопыт смотрел глубоко в корень. Мы упаковали остатки сухарей и двинулись дальше по следу. К нашему большому удивлению, следы слона повернули в сторону группы грифов. Мы шли очень осторожно, по возможности прячась за кустами.

— Мзее, — позвал меня Джума, — Что-то есть в траве, видишь? Смотри, как раз оттуда взлетел гриф!

Мы находились метрах в шестидесяти от указанного Джумой места, когда из травы вынырнула голова гиены. Она показалась всего лишь на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы идентифицировать животное.

— Фиси, — сказал Панго, — Значит, там что-то есть, иначе не было бы ни гиен, ни грифов.

Внезапно мне в нос ударил тяжелый запах мертвечины.

— Фу! — скривился Панго, — Эти гиены — мерзкие падальщики. Даже умея охотиться, они жрут в большинстве случаев мертвечину и сами воняют на километр вокруг. Фу! — повторил он и сплюнул.

— Удивительно, — прошептал Джума и схватил меня сзади за плечо, — Ньюмба йа фиси,[52] — Он показал влево, где в траве катались несколько щенят. На земле лежала старая самка, по которой ползал совсем уже маленький щенок.

Я показал рукой назад, давая сигнал к отходу.

Согнувшись, мы вернулись метров на сто, а потом стороной обошли семейство гиен, выискивая следы слона, который, судя по всему, прошел прямо через гиенье логово.

Обычно слоны обходят логова гиен — невероятно сильный запах падали даже у таких гигантов отбивает всякую охоту приближаться. Наш же слон, наоборот, вел себя так, словно специально искал приключений и опасностей. По-видимому, у слона прилично съехала крыша. Мы вновь нашли след и двинулись по нему на запад. Я посмотрел на свой наручный хронометр — через два часа будет темно. Нужно было торопиться, но я уже понял, что в этот день мы слона не догоним. По сравнению с нами у него было преимущество — он мог идти и ночью!

В четверть седьмого мы оказались на небольшой возвышенности, с которой хорошо были видны окрестности. Джума и Панго стали рубить ветви для строительства укрытия и разводить маленький костер, на котором мы обычно готовим чай. Я уселся на ветке раскидистой акации и принялся обследовать местность в бинокль. Увидел группу антилоп, далее паслись импалы, водяные куду и три бегемота. В одном месте, за бегемотами, мне показалось, что шевельнулось большое дерево. Я пригляделся, и действительно — огромная крона дерева вновь закачалась. Это под силу только человеку и слону. Людей здесь нет. Следовательно — слон. Я позвал следопытов, и они без всякой оптики увидели то же самое, что я в бинокль.

— Тембо, — тихо произнес Джума, а Панго добавил:

— Похоже, это тот самый чертов слон, из-за которого мы продираемся по бушу, словно толпа павианов. Подожди, мерзавец, мы еще сыграем тебе музыку!

Наступила тишина. Достаточно долго ничего не происходило. Без десяти семь слон вынырнул из гущи буша. Он шатался из стороны в сторону, и у него действительно был только один бивень! Скорее всего, это тот самый слон! Жаль, что сейчас уже не пять часов. Мы подошли бы к нему за час, даже не обязательно было бы идти по следу — все отлично видно и так! Кто знает, где он окажется утром!