— Хейдок — хороший парень, — заметил майор. — Одна беда — слишком любит повторять одно и то же. Мы столько раз слушали эту историю, что она всем нам осточертела.
Затем разговор перешел на плутни некоего туземца-носильщика, разоблаченного майором в 1923 году, и Томми получил возможность отдаться течению собственных мыслей, отвлекаясь от них лишь для того, чтобы время от времени бросить: «Нет, в самом деле?», «Да что вы?», «Поразительно!» Теперь Томми особенно отчетливо понимал, что умирающий Фаркуар не зря упомянул о «Сан-Суси». След был верный. Здесь, в этой глуши, уже давно что-то готовилось. Приезд сюда немца Гана и затеянная им перестройка виллы неопровержимо доказывали, что именно эта точка побережья — сборный пункт и притягательный центр для вражеской агентуры. Неожиданное вмешательство бдительного Хейдока спутало карты противника. В первом раунде победила Британия. Но почему не допустить, что «Приют контрабандистов» всего лишь передовой опорный пункт в сложной схеме немецкого наступления? Вилла — звено в цепи. Чем мог ответить противник на поражение, которое потерпел здесь? Вероятнее всего тем, что перенес центр свой деятельности в наиболее удобное место по соседству — в «Сан-Суси». Гана разоблачили года четыре тому назад. Как раз в это время миссис Перенна, судя по словам Шейлы, вернулась в Англию и купила «Сан-Суси». Похоже, что это был очередной ход в немецкой игре. Следовательно, Лихемптон — опорный пункт вражеской разведки: здесь осели и установили всевозможные связи ее люди. Томми повеселел.
И главной движущей пружиной всего этого механизма, насколько может судить Томми, является миссис Перенна. Значит, первым делом нужно побольше разузнать о ней, познакомиться с закулисными сторонами жизни ее пансиона, кажущейся постороннему глазу такой обыденной. Переписка миссис Перенны, ее связи, общественная деятельность, отношение к войне — любой из этих моментов может стать ключом к пониманию истинного характера ее поступков. Если миссис Перенна — пресловутая шпионка М. — значит, именно она направляет всю деятельность пятой колонны в Англии. О существовании М. знают, разумеется, лишь немногие заправилы пятой колонны, но М. как-то должна — поддерживать с ними связь, и выйти на эту связь — задача его и Таппенс. В нужный момент несколько решительных людей из «Сан-Суси» всегда смогут захватить и удержать неприступный «Приют контрабандистов». Момент этот еще не наступил, но приближается: овладев французскими и бельгийскими портами на Ла-Манше, немецкая армия немедленно начнет подготовку к вторжению в Англию. Поскольку хозяин на море британский флот, вторжение будет осуществлено с воздуха при поддержке внутреннего врага. А если нити, движущие этим внутренним врагом, сходятся в руках миссис Перенны, времени терять нельзя. Мысли Томми случайно совпали с тем, что говорил в эту минуту майор.
— Тут я понял, что времени терять нельзя, — рассказывал Блетчли, — и схватил Абдулу…
«Почему именно Лихемптон? — размышлял Томми. — Отдаленный район, глухая провинция. Жители консервативны и старомодны. Все это уже большой плюс с точки зрения противника. Что еще? От берега в глубь страны тянется равнина — поле, пастбища. Удобное место для посадки транспортных самолетов и для воздушного десанта. Неподалеку расположены большие химические заводы, где, кстати сказать, работает Карл фон Дайним. Карл фон Дайним. Укладывается ли он в общую схему? Да, отлично укладывается. Грант прав: Карл играет второстепенную роль. Он всего лишь винтик в машине. В любую минуту может быть взят на подозрение и интернирован. Но до этого успеет, пожалуй, выполнить свое задание. Он ведь сам сказал Таппенс, что работает над проблемой обезвреживания газов и обеззараживания местности. А тут для врага открываются такие возможности, о которых страшно подумать. Да, Карл тоже причастен к делу, несколько неохотно решил Томми. — Жаль! Да и работает он, в конце концов, на свою страну. Но те, кто предает отечество, кто взрывает его изнутри, — к таким людям у него, Томми, нет жалости. И честное слово, он накроет их».
— Вот так я его и накрыл, — торжествующе закончил майор. — Недурно сработано, а?
— В жизни не слышал ничего подобного! — не моргнув глазом, ответил Томми.
Миссис Бленкенсоп читала письмо на тонкой заграничной бумаге со штампом цензуры на конверте. Это письмо, кстати сказать, было прямым следствием ее телефонного разговора с «мистером Фарадеем».
— Милый Раймонд! — вздохнула она. — Я была так счастлива, зная, что он в Египте. А теперь у них, видимо, намечается большая передислокация. Все это, конечно, совершенно секретно, и прямо он писать ни о чем не может. Но он сообщает, что готовится замечательная операция и что вскоре меня ожидает большой сюрприз. Я так рада, что знаю, где он теперь будет, но не понимаю, зачем…
— Ну, уж об этом-то ему запрещено писать, — проворчал Блетчли.
— Ну, у нас с ним есть свои маленькие хитрости, — лукаво сказала Таппенс. — Раймонду известно, что я хочу немногого — знать, где он находится. Этого уже достаточно, чтобы меня успокоить. Вот он и сообщает мне все, что надо. Делается это, кстати, очень просто: выбирается определенное слово, а за ним пишутся такие слова, чтобы их первые буквы составляли название местности. Конечно, фразы иногда получаются смешные, но Раймонд очень изобретательный мальчик. Я уверена, что цензура ничего не замечает.
Таппенс удачно выбрала момент для своих признаний: за столом сидели все без исключения обитатели «Сан-Суси».
Блетчли побагровел.
— Прошу прощения, миссис Бленкенсоп, но это чертовски неосмотрительно с вашей стороны. Передислокация наземных войск и авиационных частей — это как раз то, что особенно интересует немцев.
— Но я же никому ничего не рассказываю! — вскричала Таппенс. — Я очень, очень осторожна.
— Все равно вы поступаете крайне неразумно, и у вашего сына еще будут из-за этого неприятности.
— Не думаю. Ведь я его мать, а мать просто обязана знать, что с ее ребенком.
— Вот именно! Я считаю, что вы совершенно правы, — пробасила миссис О'Рорк. — Мы-то, женщины, понимаем: эти сведения из нас не вытянешь даже пыткой.
— Но письмо можно прочесть, — возразил Блетчли.
— Я не бросаю свои письма, где попало, — с оскорбленным видом ответила Таппенс. — Я всегда держу их под ключом.
Блетчли с сомнением покачал головой.
Утро было пасмурное, с моря дул холодный ветер. Таппенс сидела одна в самом дальнем уголке пляжа. Она вынула из сумочки два письма, за которыми, по дороге сюда, зашла в газетный киоск. Письма несколько задержались, так как по месту назначения их переадресовывали в Лихемптон на имя некоей миссис Спендер: Таппенс любила запутывать следы, и дети ее полагали, что их мать гостит у старой тетки в Корнуолле. Таппенс распечатала первое письмо.
«Дорогая мама!
Мог бы рассказать тебе кучу интересных вещей, но, к сожалению, не имею права. Думаю, что немцам с нами скучать некогда. Сегодняшняя сводка: до завтрака сбито пять немецких машин. Правда, нам тоже приходится несладко, но, в конце концов, мы их прижмем к ногтю. Не могу видеть, как их летчики расстреливают из пулеметов несчастных беженцев на дорогах. Мы все от этого становимся, как бешеные. Обо мне не беспокойся. У меня все в порядке. Я ни за что на свете не согласился бы сейчас торчать в тылу. Привет нашему старику. Нашлось ему дело в военном министерстве или все еще нет?
Твой Дерек».
Таппенс с сияющими глазами прочла и перечитала письмо. Затем распечатала второе.
«Милая мамочка!
Как чувствует себя тетя Грейси? Все еще держится? По-моему, ты просто героиня: я бы на твоем месте сбежала оттуда на другой же день. Новостей никаких. Работа у меня очень интересная, но до того секретная, что рассказать о ней ничего не могу. Скажу одно: чувствую, что занимаюсь нужным делом. Не огорчайся, что тебе не дают работать на войну: ужасно смешно смотреть на пожилых женщин, которые вечно навязываются с предложением своих услуг. Сейчас нужны люди молодые, работоспособные. Интересно, чем там, в Шотландии, занят наш старик? Наверное, бумагами. И все же так ему, конечно, лучше — хоть чем-то занят.
