Я тут же полистала просвещаться двадцать третьей главой. Тут было написано больше, да только написанное не особо меня обрадовало.
«Магия Тьмы, именуемая также магией Смерти, является ярким примером того, что любое светлое деяние имеет обратную сторону. Она не исходит из общего источника магии и, более того, противопоставляется магии природной.
Будучи сравнимой по мощи с магией природной, магия Тьмы имеет отличие, делающее ее уникальной. Это можно назвать разумом или волей. Неодолимой тягой к смерти и разрушению.
В то время как все маги получают свои силы из источника, магия Тьмы для них недоступна. Но есть те, кто овладел ею в полной мере. Их называют темными властелинами.
Магия тьмы передается по линии рода, от отца к сыну. При гибели своего хранителя она переходит к следующему родившемуся темному властелину.
Темные властелины владеют магией тьмы от рождения. Но известны случаи, когда обладающие ею пытались не использовать эту силу. Неоспоримо, что единственное, пусть даже и мелочное, применение магии Тьмы порабощает темного властелина ее воле. Воле, которой невозможно противостоять.
До применения магии Тьмы темного властелина невозможно отличить от других магов. Они так же пользуются всеобщими видами магии, включая и боевую. Редко кто способен почувствовать затаенную силу темного властелина. Но попавшего под власть магии тьмы легко опознать по абсолютно черным глазам».
Я откинулась на стуле. Голова шла кругом. Что же это получается? Савельхей еще ни разу не использовал магию тьмы! Но почему тогда его все боятся? Он же ведь пока еще не темный властелин в том смысле, который в это понятие вкладывают. Он ведь вполне может никогда этой своей особенной магией не воспользоваться. Вряд ли ему хочется, чтобы она им манипулировала.
Дочитать оставалось совсем немного:
«Но, как и любой вид существующей во Вселенной магии, магия Тьмы подчинена предначальной материи. Предначальная материя способна подавить волевую составляющую магии Тьмы, превращая ее в безликую силу, целиком и полностью подчиненную своему обладателю».
Сноска внизу страницы гласила:
«Предначальная материя — совокупность светлых эмоциональных составляющих, обретшая материальное воплощение. Существует в теории. Обнаружена не была».
Понятнее и уж тем более веселее не стало. Чтобы отвлечься от тяжелых дум, я взялась читать другую книгу, повествующую о создании Академии. Но то ли так подействовало чересчур занудное повествование, то ли сказалась почти бессонная ночь — я так сидя и задремала.
Полупрозрачный дракончик устроился на траве в шаге от меня, млея в слабом свете ночного светила. Вокруг поляны стоял стеной грозный лес, и чуть вдалеке между деревьев таинственно поблескивало озеро.
— А почему ты такой… — я запнулась, пытаясь подобрать слово.
— Исчезающий? — подсказал Уня.
— Ну да, — я кивнула. — Как будто вот-вот растаешь в воздухе.
— Ты недалека от истины. Совсем скоро меня не станет, — безмятежно ответил он.
— То есть как это? — опешила я. Если он имел в виду свою скорую смерть, то говорил об этом что-то уж чересчур радостно.
— А вот так, — хихикнул Унь. — Ухожу на покой. Давно уже пора. Так что видимся мы с тобой в последний раз.
— Я буду скучать. — Несмотря на всю свою сварливость, дракончик все равно мне нравился.
— Не будешь, — смотрел на меня, хитро прищурившись, — тебе и без меня забот хватит.
— Умеешь обрадовать, — я помрачнела. — Может, хоть объяснишь напоследок, как твоей магией пользоваться? Спасибо за нее, конечно, но мне бы пара советов точно не помешала бы.
— Потому я снова с тобой и встретился, чтобы все объяснить. А то ты своим непониманием сведешь все мои старания насмарку. Ты ведь даже так и не догадалась, что за магией я тебя наделил.
— Знаешь ли, я не особо в этих ваших магиях разбираюсь, — насупилась я.
— Эта магия особенная, — парировал Уня не менее обиженно.
— Ладно, давай не будем спорить. Просто объясни мне, что с ней делать, пока ты совсем не исчез.
Дракончик хихикнул.
— Слушай, Лика, а ты хоть догадываешься, кто я?
— Дракон. Который теперь в озере живет.
— Мда, ты даже этого не поняла, — Уня демонстративно закатил глаза. — Лика, я — хранитель источника. Вернее, был им раньше.
Я тут же вспомнила, что сегодня читала.
— Погоди, так ты — это и есть древнее божество?
— А что, не похож?
— Ну как бы так сказать, чтобы тебя не обидеть, — я замялась. — В моем представлении древние божества должны выглядеть иначе.
— То, что ты привыкла считать мною, было лишь крохотной частью моей души. Ее отделили, чтобы ослабить меня. Что, впрочем, им вполне и удалось. Но обретя имя, часть моей души ожила и смогла воссоединиться со мной.
— Так а зачем тебя было кому-то ослаблять?
— Это уже не важно, — Уня покачал головой. — Все равно тех, кто этого добивался, уже давным-давно нет в живых. Но без части души я слишком ослаб и больше не мог бы быть хранителем источника. Вот только просто исчезнуть я тоже не мог. Мне нужно было кому-то передать свою силу. Для этого подходил лишь человек. Ведь только вы, как пустые сосуды, способны принять природную магию. И тогда в определенный миг на Земле родилась избранная.
— Николетта? — мрачно уточнила я. — Хорошую же ты себе преемницу выбрал.
— Она — избранная, — ответил дракончик таким тоном, словно это мгновенно все объясняло. — Моя магия начала понемногу переходить к ней с того момента, как Николетта родилась. И так до того дня, когда она должна была оказаться здесь, в Академии. Но избранная так и не появилась. И мне пришлось остаток своей магии передать другому человеку. Единственному, кто оказался в пределах досягаемости. Тебе.
Услышанное с трудом укладывалось у меня в голове. Уж слишком все было неожиданно.
— То есть я владею такой же магией, что и Николетта? — на всякий случай уточнила я.
— Да. Только у тебя ее в разы меньше, чем у избранной.
— Значит, хорошенько оттаскать ее за волосы я все-таки не смогу, — я вздохнула. Ну вот, а так хотелось.
— Противостоять ей сможешь, но одолеть — нет. Но это тоже все не важно. Совсем скоро все здесь поглотит Ничто. Если, конечно, вы до этого еще доживете, — обрадовал Уня.
— Так а разве Николетта Ничто не остановит? — Что-то я совсем запуталась.
Дракончик посмотрел на меня как на умалишенную.
— Ничто невозможно остановить, Лика. Ничто на то и Ничто — там не существует жизнь как таковая.
— Унь, погоди, — мягко перебила я. — Я, конечно, понимаю, ты — божество и все такое. Но, может, ты от этой своей древности стал… эммм… малость путать, что-то забывать…
— Ты на что это намекаешь? — насупился дракончик. — Что у меня старческий маразм, что ли?
— Я этого не говорила, — тут же с примирительной улыбкой возразила я. — Но с Ничто ты и вправду что-то путаешь. Мы же с Савельхеем там были. Дважды. И ничего, живые.
— Темного властелина оберегает магия смерти, — снисходительно пояснил Уня, став как будто бы прозрачнее. — Она ведь такая же древняя, как само Ничто, и в чем-то они даже схожи.
— Ну а я?
— А ты — человек. Даже от того, что получила природную магию, ты все равно не перестала быть человеком. А людям Ничто не страшно.
— Все равно не понимаю. Но ведь и Николетта тоже человек. Значит, и ей опасаться нечего.
— Избранных вообще нельзя отнести к какой-либо расе, они особенные. Так что она не человек, и Ничто поглотит ее так же как и остальных.
Дракончик встал и задумчиво посмотрел на виднеющееся за деревьями озеро.
— Мне пора.
— Как это «пора»? — растерялась я. — У меня же к тебе еще столько вопросов, и…
— Тебя все равно сейчас вот-вот уже разбудят, — равнодушно парировал Уня. — Да и я уже почти не существую.
Он неспешно направился к озеру. Я хотела его окликнуть, но меня вдруг кто-то тронул за плечо.
