Во Францию я летел в компании Николая Степановича — майор у нас невыездной, но перед разлукой обнялись на прощание, и вояка подарил мне шапку-ушанку с серпом и молотом, на день рождения. Мне понравилось! Посольский подарил продуктовую посылку с грибочками и икрой — она едет в Японию вместе с дедом Казумой, который в Канны не захотел. С семьей и японской делегацией встречусь уже на месте.

Вылетали мы поздним вечером Дня Победы, на старом добром ИЛе. Само собой, не вдвоем, а примкнув к делегации СССР — в этом году на фестиваль едут «Такси-Блюз», «Замри-умри-воскресни!», «В городе Сочи тёмные ночи», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», и «Мать». Дополнительно Герц Франк везет короткометражку «Песнь Песней». Надеюсь, моему ирландскому еврею она понравится.

На время полета ко мне подсадили Наталью Негоду — она мне «Оскар» вручала, поэтому типа старая знакомая — а вот Василий Пичул на меня очень обижен — до него, похоже, довели мои тезисы о «Маленькой Вере». Да и хрен с ним — никогда мне его фильмы не нравились. По пути поговорил с кучей любимых актеров — третий сезон «Зачарованных» заиграет кумачом и запахнет водкой, потому что сняться в нем захотели все, кроме «большой звезды» Негоды. В частности, сняться согласился Алексей Иванович Булдаков — тот самый генерал из «Особенностей…». Ржака! Отдельная моя радость — наличие в составе делегации моего любимого «юродивого» Петра Мамонова и хорошего режиссера Павла Лунгина. Попов я терпеть не могу, но фильм «Остров» — один из моих любимых! Но о нем пока «тсс», а вот кассету с «Такси-блюзом» я посмотрел в компании моего старшего товарища майора Петрова в бохатом номере гостиницы «Интурист» — а куда еще меня могли заселить? Смотрел это кино и в жизни прошлой — офигенное!

— Даже не знал, что о нас знают в Японии! — Хмыкнул накачивающийся коньяком Мамонов, сидящий, по моей личной просьбе, напротив, вместе с режиссером, после того как я похвалил его музыкальное творчество.

В эти годы он алкаш, но, справедливости ради, накачивались почти все присутствующие.

— Очень ограниченно, — Признался я: — Просто у меня широкий кругозор!

— И какая твоя любимая песня?

Ты ее еще не написал, увы, но пусть будет:

— «Люляки-баб»! — Хохотнул я.

Посольский сделал фейспалм, Лунгин подмигнул — думает шучу, Мамонов гоготнул.

— Приезжайте следующий альбом к нам в Японию записывать, Пётр, — Предложил я, — За наш счет, разумеется, и без всяких обязательств с вашей стороны. Можем и выпустить небольшим тиражом, но, простите, если грубо прозвучит, песни на русском у нас не слишком популярны, так что большого успеха ждать не стоит.

— Спасибо за предложение, мы приедем, — Улыбнулся он: — С тиражом ничего не выйдет — у нас контракт с Европой.

— А в сериале сниметесь? В роли демона?

Мамонов поморщился — у него в последующие годы разовьется чудовищная форма «ПГМ» [православие головного мозга], но росточки, видимо, уже есть.

— Тогда в привычной роли музыканта? — Предложил я: — Поможете главным героиням этого самого демона победить.

— На это я с радостью соглашусь, — Кивнул Мамонов и выкатил «райдер»: — За синтезатор для нашей группы.

— Не проблема! — Одобрил я и перешел к Лунгину: — А вас, Павел Семенович, я бы хотел попросить поставить эпизод с Петром.

— Почему бы и нет, — Пожал он плечами: — Я в Японии не был, поэтому… — С улыбкой развел руками.

— А мы вам — парочку хороших кинокамер, — Предложил я вариант оплаты: — Можно и деньгами, но вам же все равно… — Руками развел уже я, мол, получишь в рублях и 0.1%.

— С этим у нас сложно, да, — Кивнул он к ощутимому неудовольствию посольского: — Так что буду очень благодарен.

— Благодарен буду я — вы же будущий обладатель «Золотой Пальмовой Ветви» за лучшую режиссуру, и эта веточка рядом с вашим именем в титрах будет смотреться очень красиво.

— А почему не сразу главный приз фестиваля? — С плохо скрытой иронией подал голос сидящий через три ряда от нас Пичул.

Вот обиженка!

— Потому что на фестиваль везет свое кино «Дикие сердцем» Дэвид Линч, — Не поддавшись на провокацию, ответил я: — Нам, товарищи, с ним конкурировать в этом году нечем, уж простите.

— Нам? — Спросил Лунгин.

— Ага! — Кивнул я: — В конкурсе примут участие «Другие», фильм хороший, но… — Пожал плечами: — Вполне обычный ужастик. «Крепкий середняк», если позволите, поэтому, думаю, мне ничего не обломится.

— У тебя еще все впереди: — Успокоил принявший задумчивый вид Павел Семенович.

— Это да! — Охотно согласился я.

В аэропорту меня встретили вся семья и примкнувшая к ним лучшая девочка — это ли не по-настоящему приятный сюрприз? В Каннах нынче +19, поэтому одеты все почти по-летнему: батя в костюме (а в чем еще?!), мама — в черном платье свободного покроя (прячет животик) с легким серым плащиком сверху и шляпке. Чико оделась попроще — в джинсы и синюю кофту на молнии поверх футболки с покемоном Сквиртлом («крутая» версия — в солнечных очках), а Хэруки нарядилась в юбочный костюмчик с зеленой блузкой. Дыхание перехватило — костюм в комплекте с высокой прической добавил ей пару лет, и моя девочка выглядела взрослой, прекрасной женщиной.

— Иоши! — Пискнула она и ломанулась ко мне, аккуратно оббегая наполнивших терминал людей.

Оживая душой с каждой секундой, ломанулся навстречу и крепко обнял, забив на вспышки фотоаппаратов многочисленных журналюг.

— Я соскучился! — Прошептал на ушко, вдохнув самый любимый запах на свете.

— Я тоже очень-очень-очень соскучилась! — Прижавшись покрепче, ответила Хэруки.

Постояв так еще немного, аккуратно высвободился из объятий, взял лучшую девочку за руку, и мы пошли к остальным, которые все это время благодарили Николая Степановича за заботу обо мне — мужик сейчас сядет в самолет и полетит на свое основное рабочее место — в Токио. Завидую, блин!

— Поздравляю с открытием! — Поздравил я Хэруки по пути.

— Спасибо!

Какая счастливая мордашка!

— Мы нашли три десятка таких лягушек, и научная группа оказала мне невероятную честь, решив назвать новый вид Nasikabatrachus Aokis!

Внутренне хохотнув — «трахус!» — спросил:

— Аокис — это понятно, а первое слово как переводится?

— «Остроносая»! — С улыбкой пояснила лучшая девочка: — Это на санскрите.

— «Остроносая Аоки»?

— Да! — Хихикнула она.

К этому моменту мы подошли к родным, по пути поручкавшись с покинувшим семью Одзава посольским — прощаемся ненадолго, неминуемо встретимся в Японии, когда он привезет на студию Георгия Францевича Милляра.

— Привет! — Выдал я всем и обнял сначала Чико, потом маму, потом — отца.

— Как съездил? — Спросил батя по пути к выходу из терминала.

— Легендарно! — Ничуть не покривил я душой, полез в рюкзак с ручной кладью, достал оттуда шапку-ушанку и надел сестренке на голову — собранные в "конский хвост" волосы совсем не помешали, велика же!

— Хе-хе! — Обрадовалась она, сдвигая шапку с глаз на затылок: — Русская шапка!

— Выглядишь очень мило, Чико-тян! — Оценила Хэруки.

— Примерь! — Тут же протянула шапку ей Чико.

Лучшая девочка аккуратно, чтобы не повредить прическу, примерила, и я чуть не словил «моэ»-передоз.

— Тебе тоже идет! — Отпустила ответный комплимент сестренка.

— А теперь вы, мама Хомура! — Хэруки протянула шапку маме.

Та надела, и мы похвалили уже ее. Странно, какая-то она напряженная. Это почему?

— Что-то случилось? — Прямо спросил я у нее.

Она сняла шапку и протянула мне со словами:

— Ничего особенного. Просто немного подташнивает.

— А я ведь просил тебя остаться дома! — Проявил заботу отец.

— Глупости, — Улыбнулась ему мама: — Я — в полном порядке!

Пока мама и папа увлеченно «ругались», Чико потянула меня за рукав, заставив наклониться, и слила на ухо семейный инсайд: