Пыньче, оплывший, медлительный, бесформенный — из последних сил приподнялся. Погрозил кулачищем. И со страшным грохотом рассыпался в мелкие дребезги. Вспугнутые топольки резво умчались за горизонт.

— Пора и нам по домам! — сказал дядя Исмаил в рифму.

— А как мы отсюда выберемся?

— Об этом я не успел подумать. Может, Бездонная Точка насытилась? С ней иногда бывает…

Как бы опровергая его слова, рядом с нами шлепнулась колокольня. Колокола на ней закачались, зазвенели. Мы взялись за руки. Робот тут же потерял нижнюю половину корпуса, ужасно смутился, но не выпустил наших рук…

— Она бы запросто подтянула нас к Земле… — Дядя Исмаил задумчиво поднял глаза к небесам. — Но, боюсь, мы притащим с собой массу дряни, от коей человечество освобождалось веками…

— Тетя Точка! — закричала я. — Отпусти по-хорошему!

Точка лениво отмалчивалась.

— Эх, чего не сделаешь ради тех, кого любишь! Мне грустно с вами расставаться… — Робот всхлипнул. — Но ещё грустнее видеть вас в беде… Я придержу этот склад, а вы спасайтесь.

Мы помолчали, сказать было нечего. Жаль было такого милого электронного старичка.

— Послушай, приятель, ты останешься здесь навсегда. — Дядя Исмаил подышал на номерной знак робота и начал надраивать его рукавом, словно простую медяшку. — Может, у тебя есть какое-нибудь желание? Мы сумеем помочь…

Робот поскреб в затылке:

— Вот если вам нетрудно… Если вас это не очень затруднит… Не сочтете за труд…

— Ну-ну!

— Если это не очень назойливо с моей стороны… Ведь даже тупице-агрессору вы дали такое красивое название…

— Ах, вот в чем дело? Как думаешь, Алена, заслуживает он отдельного имени?

— Заслуживает! — горячо откликнулась я. — Притом самого замечательного!

— Вы шутите! — Робот печально притушил прожектора.

— Никаких шуток! Люди давно уже придумали имя для таких, как ты Друг. Дружок.

— Дружок? Спасибо. Мне это очень нравится.

Робот обошел твердыми шагами Бездонную Точку, примерился, растопырил манипуляторы и уперся в стену спрессованных вещей Поскольку Точка привыкла хапать одновременно со всех сторон, а робот по имени Дружок заблокировал одно направление, точкина жадность толкнула се в противоположную сторону, мимо нас, к Земле… Мы едва успели вцепиться — Точка выкатилась наружу, оторвалась от бесформенного кома, прибавила скорости. И помчалась быстрее ракеты.

Быстрее космического вурдалака Гурия. Миновала Юпитер.

Марс. Полную, без ущербинки, Луну. Прорезала атмосферу.

Заложила вираж над городом. Упала на крышу Дома Чудес.

По лифтной шахте провалилась в зал мультфильмов. И стряхнула нас на пол кабинки 2-5у.

Вспыхнул свет. Разгоряченные приключениями, мы поднялись с пола И, хохоча, вышли в зал. Робот-контролер вежливо помахал нам вдогонку хвостиком…

…В гостях у тети Кимы был Стае Тельпов. Он сидел на пороге лоджии, привалясь к косяку и зажмурив очи. При виде нас даже не приподнялся. Лишь вяло приветствовал мановением руки.

— Почти родная стихия! — дядя Исмаил рассмеялся. — Справа пропасть — шестнадцать этажей! Слева — трехкомнатная палатка… Костра, правда, нет. Но, судя по запахам, веселый ужин не за горами.

Мы все знали, что Стае обожает горный туризм.

— Алена! — Он приоткрыл один глаз. — Стакан горлодера — и я навеки прославлю тебя лучшей девочкой Пятого микроквартала!

Я сбегала на кухню, поздоровалась с тетей Кимой. Нацедила цитрусовой шипучки жуткой концентрации, со льдом.

— Тебя когда-нибудь погубит гурманство, — заметил дядя Исмаил, выдвигая на середину комнаты стул.

— Но не прежде, чем я успею насладиться жизнью! — отпарировал Стае, кидая пустой стакан на услужливую спину киберподноса. — Многие обедняют свою жизнь из-за неумения желать. А кто желает сильно, тому подает небо.

Стае вскочил и галантно протянул руку тете Светлане, спланировавшей с высоты в лоджию. Она отстегнула гравипояс. Сбросила с лица защитный полушлем.

— Привет, мальчики. Здравствуй, Алена. Мы спорим от нечего делать или ничего не делаем от того, что спорим?

— Это очень сложно, Света, особенно натощак! — Дядя Исмаил наморщил лоб. — К тому же, я сделал важное наблюдение: небо выбирает достойных для своих подарков.

Стае довольно ухмыльнулся.

Из кухни выглянула тетя Кима:

— Никто не будет возражать, если мы сядем за стол?

— Неужели ты видишь среди нас ненормальных? — удивился дядя Исмаил.

Я сразу же занялась маринованными бульбашками. Тетя Кима и дядя Исмаил заботливо подкладывали на мою тарелку то того, то другого. И я мела все подряд, будто ушла из дому не утром, а, по крайней мере, неделю назад. Насытившись, отсела в уголок, за декоративную цветочную стенку, взяла горсть соленых орешков — хрусть да хрусть! И не видно меня, и не слышно — зачем о себе лишний раз напоминать? У взрослых свои разговоры. А в этом доме как раз любят поговорить со вкусом и удовольствием…

Тут во мне мысли разные забродили. Про то, что художница Ежа Лутинен выставила крохотный пейзаж, на котором сошлись вместе зима и весна. То ли «Вишневый снег», то ли «Вишни в снегу»… Лепестки как снежные звездочки. Снежинки нектаром пропитаны… Да, вспомнила: «Цветы снега», вот как! Ни папу, ни маму на выставку не дозовешься, вечно они заняты, а по видео совсем не то впечатление. Придется опять просить дядю Исмаила. И сделать это до возвращения Алика, потом будет некогда: мы с его отцом поедем охотиться на эльсов. Кстати, Алик мне письмо должен: я ему три написала, а он только на два ответил, телеприветами отделывается. Мы же договаривались: телеприветы не в счет!

А вчера я у незнакомой девочки увидела незнакомый значок: две крылатые сандалии на цепочке. Я как раз недавно фильм о Степане Разине посмотрела — его царь в похожие железины заковывал — и потому спросила:

— Это что, кандалы?

— Много будешь знать, скоро состаришься! — ответила воображуля, презрительно фыркнув мне прямо в лицо. — Проходи!

Взяло меня любопытство. Я в Архив Времен к тете Свете — не было в древности такого значка. Я в Информцентр — и тут выяснила: это даджболисты, которые в летающий мяч играют, к своему юбилею выпустили. Попробуй догадайся!

Кончились у меня орешки — и мысли кончились… Уже неделя как дядя Исмаил подарил мне астероид, а дни обыкновенно текут, ничего со мной не происходит, будто у каждого на Земле есть собственная планета! А такой вот незнакомке с сандалиями даже нагрубить человеку ничего не стоит. Жалко мне стало себя, одиноко — уж не знаю, чего бы я натворила в этот момент, если бы не сигнал телевызова:

— Кто бы это мог быть? — Стае выбрал из вазы длинную леденцовую трубочку и принялся посасывать через неё свой «горлодер».

— Если меня — меня нет! Хватит на сегодня! — Дядя Исмаил пригнулся, чтобы его не видно было из-за спинки стула.

Тетя Кима укоризненно посмотрела на него и кивком головы приказала телестене включиться. На экране появилась мама.

Из-за её плеча высовывалась жалкая Тунина физиономия.

— Привет честной компании! Целую, Кимуля, рада тебя видеть! А с тобой, милый братец, придется поговорить серьезно. Хорошо, конечно, что у тебя столько свободного времени.

А все же не мешало бы изредка доставлять ребенка домой.

Я уж не требую — вовремя!

— А который теперь час? — спросил дядя Исмаил, прикидываясь простачком.

В ответ Туня многозначительно поскрипела динамиком, и я поняла: срок моего возвращения давно истек.

— А я и не заметил! Ну, не беда, сейчас прибудем Или, может, вы к нам присоединитесь?

— Нет уж, уволь, мы подождем здесь. Поторопитесь.

— Уже идем! — заверил маму дядя Исмаил, не трогаясь с места.

— И между прочим, прекрати издеваться над автоматами.

Для того их люди и изобретали?

— Уже нажаловалась? Ну, бабуля… — дядя Исмаил погрозил экрану кулаком, и Туня выскочила из кадра.

Экран померк…

— Ах, как некстати! — Дядя Исмаил неторопливо допил ананасный сок, взял меня за руку. — Но я скоро вернусь. Вот только её отвезу. Сразу-сразу…