— Нет...

— А, не дочитала пока. Его казнили вместе с ещё десятью людьми. Ведь Повелитель Мечей выглядит как мужчина неопределённого возраста с совершенно обычной внешностью... под это определение попадало слишком много народу. Верили, что родинки он мог свести. Кроме того, этот рисунок ведь есть и на герое... ты помнишь восемнадцатый, двухсотлетний Виток? Знаешь, почему он тянулся так долго? Это два Витка, они слились в один, потому что героя из первого казнили...

— Серьёзно?.. Вот это да...

Они снова замолчали. Причилла медленно водила спицами. Кина думала.

— Ты не боишься смерти?.. Ты так спокойно о ней говоришь...

— Я каждый день прошу Творца дать мне умереть как можно более спокойно и безболезненно. А так умирать не страшно... Да и чего мне расстраиваться? Это у тебя семья. Но у вас всё будет хорошо, вы молоды, вы друг друга любите, что у вас может случиться?

От автора книги с тысячью версиями того, что может случиться при очередном Витке, это выглядело издевательством. А если бы она знала, если бы она только знала...

Снова замолчали.

— Я дочитаю пока. Ты не против?

Причилла улыбнулась.

— Мне будет очень приятно.

Кина снова погрузилась в книгу. Глава про Лиата как раз кончилась. Следующая была про гораздо более ранний Виток. Героиня по имени Эрин и её друзья: Тог из Ордена, брат Ец и эрнельская воительница Литикариана — смогли не просто победить Повелителя Мечей, а захватить его в плен! В Релле сковали цепи, которые могли удержать даже такое чудовище, Тог из Ордена придумал хитрую ловушку. Они хотели клеймить лицо Повелителя Мечей освящённым инструментом; они надеялись, что этот знак останется с ним и после перерождения, так что ублюдок никогда не сможет скрыться. Брат Ец и Эрин освятили тавро в храме древней Каммены, первоначального города Творца, — считалось, что она обладает наибольшей связью с богом, но всё равно к её руинам ходили лишь самые смелые путешественники...

«Усмешка пробежала по тонким губам Повелителя Мечей. Он повёл плечами, цепи его зазвенели, и Тог невольно воскликнул:

— Тебе не порвать их, монстр! Жди уготованной тебе участи, ибо боль будет ужасной, — хоть ей и не сравниться со страданием, которое ты причинил нашему миру!

Повелитель Мечей презрительно взглянул на него. В стальных серых глазах Тог увидел бесконечную ненависть ко всему живому, всему, что могло противиться его воле. Тог преисполнился ещё большей решимости...»

Кина повела плечом. Тог был ещё ничего, но вот остальные! Монах какой-то совсем больной на голову, а героиня и вовсе садистка... с каким наслаждением она это тавро накаляет... Неудивительно, что Айнер запретил издавать такую книгу. И герои, и святые братья выходили просто отвратительными.

То есть, понятно, что это был Повелитель Мечей, с ним бы и не такое хорошо сделать, а здесь, кроме того, они действовали ради общего блага... но с каким-то уж слишком большим рвением.

«И Эрин опустила клеймо; но тут злодей изогнулся, слышен был хруст выворачиваемых суставов, звон разрываемых цепей — вместо лица клеймо попало на грудь. Повелитель Мечей знал, как нелегко будет спрятаться с изуродованным лицом, но не смог совсем избежать своей кары и решил пожертвовать меньшим...»

Дальше шло про запах палёной плоти и так далее, — Кина не смогла читать, её тошнило. И как Причилла только пишет об этом?! Такие вещи заставляли задуматься о характере самого автора. Нормальный человек не будет так подробно это описывать, разжёвывать, — не сможет, не захочет. Да и персонажи все такие противные... а книга, в конце концов, есть отражение мыслей автора...

Кина бросила на Причиллу недоверчивый взгляд. Но старушка спала и лицо её было совершенно безмятежным. Подозревать этот божий василёк в чём-то не смог бы и Святой Гелдер.

Кина пропустила страницу и вновь стала читать. Повелитель Мечей смог вырваться; сражался и был убит. Сразу же после смерти, как и всегда, его тело обратилось в пепел, так что клеймить его второй раз не получилось.

Но тут налетели демоны Повелителя Мечей и растерзали почти всех спасителей Алиара. Выжил только Тог, хотя и лишился ноги и глаза. Победив последнего демона, он пополз к выходу, оставляя за собой кровавый след; изуродованной рукой он придерживал свой распоротый живот, но даже так его кишки вываливались и цеплялись за... нет, эта книга была совершенно невыносима!

Кина поняла, что больше не может сдерживаться. Стоило сказать Причилле, что отказавшиеся печатать это были не так уж и не правы! Она вскинула голову и взглянула на спокойно спящую старушку. И лишь тут поняла, что Причилла не спит.

***

У Причиллы не было родственников, и приготовлениями к похоронам занималась сама Кина. Никогда ей не приходилось проводить столько времени рядом со смертью. Раньше, бывало, говорили, что кто-то из банды погиб, или ей самой доводилось видеть труп, или быть на похоронах. Но вот так — омыть, переодеть, уложить в гроб... в полной мере осознать, что перед тобой уже не человек, а тело...

Похороны оплачивал мэр, ведь Причилла была почётной жительницей города. Её похоронили в тот же день: у церкви не было особых правил на этот счёт, а Кине хотелось покончить со всем поскорее...

Она сидела в часовне у кладбища и сжимала в руке этот самый длинный в мире чулок. Смерть Причиллы, неожиданность новостей о Джоне, беспокойство о будущем слились в единую непреодолимую тоску.

***

       Кто ты?

           Голос твой знакомый,

           Но кто ты?

           В прошлом затаённый —

           Но кто ты?

           Я не знаю, я боюсь найти ответ...

Мюзикл «Монте-Кристо»

Кина сидела в часовне долго, бесконечно долго, и наконец её мысли стали ближе к жизни. Как Причилла всё это предчувствовала? Она ведь никогда раньше не говорила о смерти… и именно в последние дни… дошла ли её душа до Творца?.. передаст ли Причилла её просьбу?.. Что будет с ней и Джоном?

Дальше мысли снова заменили тоска и отчаяние. Кина сцепила пальцы, едва не ломая их. Может быть, всё будет хорошо. Может быть, всё обойдётся. Но сейчас у неё не было сил жить…

— Ты не должна печалиться из-за этого, дочь моя, — Кина не смогла поднять голову: она боялась разрыдаться. Всё, что она видела, — это край монашеской робы. — Причилла была достойной прихожанкой и доброй женщиной. Сейчас она с нашим всеблагим Творцом, а когда отдохнёт, снова вернётся в Алиар и будет ещё счастливее.

В голове Кины промелькнуло множество мыслей. Что добрый человек не может писать такие гадости. Что злой человек не бывает так доброжелателен. Что монах сначала сказал, какой она была прихожанкой и уже потом, что была доброй… Что, может быть, Причилла и впрямь встретит самого Творца и даже передаст её просьбу, и что нужно было просить о том, чтобы они прожили долго и счастливо…

— Ко многим из нас смерть приходит неожиданно. А у Причиллы было время подготовиться, покаяться и всех простить, — слова монаха были совершенно обыденными, но он произносил их с такой теплотой и верой, что проникнулась даже Кина. Всё так же погружённая в свои мысли, она кивнула: действительно, смерть Причиллы не была столь ужасной. — Тебе не стоит переживать из-за этого… у тебя совсем другие поводы.

Кина вскинула взгляд. Рядом с ней сидел немолодой, очень усталый мужчина с добрыми и понимающими глазами. Черты лица показались ей знакомыми, но она не сразу поняла, что перед ней… отец Ульа.

— Что вам от меня нужно?

Кроме них в церкви никого не было. Она вскочила, но монах и не двинулся, чтобы удержать её. Он успокаивающе развёл руками: