Да, гитарист Алешка был так себе. Но голос его постепенно окреп. Ясный такой…

Алешка вспомнил обшарпанные обои, пронафталиненный комод в темном углу, безголосую кукушку в старых часах, и от жалости к кораблику голос у него зазвенел:

Алешка прижал струны ладонью.

— Вот… Это пока все. Конца я еще не придумал.

Хранитель посидел, подумал несколько секунд.

— Что ж, Алеша… Конца ты еще и не знаешь. Допишешь его после… Больше спорить не будем, клипер твой.

Алешка молчал смущенно и обрадованно.

Хранитель выключил плитку, достал кружки, пачку сухарей.

— Давай поужинаем. Потом укладывайся. Переночуешь, а завтра на вокзал.

— Но я могу опоздать домой!

— С таким билетом, как у тебя, не опоздаешь. Садись к столу.

— А… клипер? Он где?

— Будет и клипер. А пока угощайся… Сухари — из трюма бригантины «Королевская лань», знаменитой…

Пока Алешка глотал чай и хрустел сухарями, Хранитель принес подушку и черную морскую шинель.

— Это тебе вместо одеяла.

— Спасибо…

— Ложись.

Не раздеваясь, Алешка устроился на диванчике. Хранитель ушел снова и тут же вернулся с моделью клипера. Поставил кораблик на край стола. Алешка благодарно улыбнулся.

— Послушай, Алеша, — вдруг сказал Хранитель, — а ты уверен, что у Маши ему будет лучше, чем в музее? Здесь он среди кораблей. Свой среди своих. А там… Она будет его любить?

— Будет!

— Ну, спи… — Хранитель выключил лампу.

В темноте Алешка спросил:

— А что это гремит иногда? Где-то далеко?

В самом деле иногда раздавался раскатистый металлический гул.

— А! Это якорные цепи. Судно приходит в гавань, отдает якорь, а цепь гремит на брашпиле… Спи.

Утром Алешку разбудил яркий луч. Сквозь небольшое оконце у потолка он пробивался в «каюту», отражался от корабельных часов (на них была половина одиннадцатого — вот это поспал!), падал Алешке на лицо и на батистовые паруса клипера.

Алешка откинул морскую шинель. Сел. Улыбнулся клиперу. Сунул ноги в кроссовки, подошел к столу. Рядом с моделью лежали Зеленый билет и записка с крупными буквами:

Доброе утро!

Вокзал недалеко —

в двух кварталах от площади с башнями.

Площадь — у моря.

Море — рядом.

Желаю удачи.

— Спасибо… — шепотом сказал Алешка.

Кроме всего прочего он увидел на столе большую кружку, накрытую краюхой. В кружке оказалось молоко. Алешка выпил его залпом, а хлеб дожевывал уже на улице.

Море и правда виднелось в конце причудливой, с лесенками и фонтанами, улицы.

Держа кораблик у груди, Алешка заспешил к этой удивительной, вспыхивающей белыми гребешками синеве. От встречного воздуха растрепались волосы, затрепетали паруса.

Покрытая плитами площадь с легким наклоном уходила в море. Волны набегали, далеко раскатывались по плитам, пена застревала среди стеблей травы, растущей из щелей.

На площади стояли башни-великаны, словно собранные из морских романов и сказок. Они были очень разные — из серых глыб, из кирпичей и даже из мрамора. Одни — глухие и суровые, как крепости, другие — праздничные, как дворцы. Со шпилями, с флюгерами, с зубцами. На некоторых вверху видны были круглые стеклянные будки, а за стеклами блестели маячные линзы.

То обходя длинные языки воды, то ступая прямо в пену, Алешка шел с запрокинутой головой. Его удивляли не только сами башни, но и то, что облака над ними резво бежали в разные стороны. Разве может быть такое? Алешка так загляделся вверх, что даже на какое-то время забыл про море. Но оно напоминало о себе. Иногда волны забегали так далеко, что у подножий башен закипали водовороты.

Ближе всех к морю стояла гранитная башня-маяк. У нее было высокое крыльцо с поручнями, как на капитанском мостике. На крыльцо вышел мальчик в красных трусиках (ростом и загаром цохожий на Летчика). Он весело сощурился на солнце, на бегущие облака и с верхней ступеньки прыгнул на плиты. Вода тут же залила его ноги. Потом она отбежала, а мальчик засмеялся и пошел туда, где стоял Алешка. Сначала он не видел Алешку, но скоро заметил, подошел поближе. Посмотрел на кораблик, потом Алешке в лицо. Медленно сказал:

— Какой красивый…

— Да. Это клипер-фрегат…

— Я знаю. Мне дедушка обещал сделать клипер, да все некогда ему…

— А кто твой дедушка? Моряк?

— Он исследователь полуночного норд-веста.

— Хорошая работа… — с уважением сказал Алешка. — И вы с дедушкой живете в этой башне?

— Дедушка живет. А я прихожу в гости. Мы вместе встречаем ветер… — Мальчик взглянул весело и доверчиво: — Ты знаешь, наш ветер совсем ручной. Где-то далеко он бури закручивает, а к нам прилетает добрый и спокойный…

— А в других башнях тоже исследователи живут?

— Да. У каждого свой ветер. Видишь, облака летят в разные стороны? Потому что у каждого ветра свое направление.

— И они не сталкиваются?

— Бывает, что сталкиваются. И тогда случается заваруха… Можно, я подержу клипер?

— Подержи.

Мальчик покачал кораблик в ладонях.

— Совсем легонький. Его любой ветерок помчит.

— Да. Только здесь-то нет никакого ветра…

— Они все вверху… Послушай, ты не здешний, да?

Алешка кивнул.

— Тогда знаешь что? — Мальчик протянул обратно клипер. — Если, конечно, тебе интересно… можно сегодня вечером встретить наш норд-вест. Дедушка разрешит, он добрый… Ветер заберется в дырявую водосточную трубу и будет петь песни разных морей. Хочешь послушать?

Алешка почувствовал себя виноватым.

— Я очень хочу. Очень-очень… Но я не могу. Мне надо срочно ехать. Понимаешь, такая у меня дорога…

— Понимаю. Жаль…

— В какой стороне вокзал?

— Вон за той башней переулок, он ведет к станции.