К моему искреннему удивлению, во множестве нашлись противники всеобщего образования. Мол, «от него только смута и нестроения проистекают»! Множество людей, в том числе весьма влиятельных, прилагали немало сил, чтобы образование народных масс ограничивалось умением читать и считать. А некоторые считали, что «и того много».
Другие полагали, что учить надо, но – только мальчиков. «Неча бабам головы дурить! Их дело у печи стоять, еду мужу готовить, хозяйство вести, да детей рожать и ростить!» Почему-то именно через «о». Третьи же говорили, что четырёх лет мало, нужно и дальнейшее обучение, и университеты с институтами и училищами.
Нет, я тоже всегда за «сделайте нам красиво!», но надо же немного и реальности придерживаться!
В «моих» школах на одного учителя приходилось до тридцати детей, и средняя зарплата в начальной школе изначально была примерно сорок рублей в месяц. Сейчас она выросла уже до пятидесяти с небольшим. С учебниками, тетрадями, расходами на снабжение формой и обувью, ремонтами и прочим выходило около тридцати рублей в год на ученика начальной школы.
В Законопроекте же закладывалось намного меньше, почти вчетверо! До семи рублей восьмидесяти копеек в год[5]. Но учеников-то, годных для начального обучения в стране около двадцати пяти миллионов! Вы вдумайтесь в эту цифру! Почти двести миллионов рублей только на преподавателей! Почти десятая часть расходов бюджета! Бешеные траты! Полторы тысячи вёрст железной дороги! Причём с двойной колеей, высокой насыпью, всеми станциями, депо и постоянными мостами!
Когда я это подсчитал, понял, что пора подключаться. И подключаться интенсивно! Я ведь помнил (передач про «Россию, которую мы потеряли» в наши 90-е было много, говорили там об этом часто), что в известной мне версии истории эти самые наработки начали реализовываться только в тридцатые, а полностью их выполнили уже после Великой Отечественной!
А ведь согласно Законопроекту перейти на всеобщее образование надо было за десять лет с момента принятия. Раз не выполнили, получается – упёрлись во что-то. И скорее всего – в деньги!
Но едва я начал аккуратно работать с Комиссией по народному образованию, а революция пошла на спад, как вдруг – на тебе! Элайя Мэйсон вдруг поплыл, раскололся и вывалил новость. Оказывается, против меня и нашего Холдинга умышляет не кто-нибудь, а сам Якоб Шифф, руководитель и совладелец банка «Кун, Лееб и Ко», одна из влиятельнейших фигур в американском банковском сообществе, да и во всем американском деловом мире! Четыре года назад он даже удостоился аудиенции у британского короля Эдуарда VII, а японский микадо за вклад в Русско-Японскую наградил его орденами Священного сокровища и Восходящего солнца.
Но главное – этот человек уже давно изображал из себя моего благодетеля. Выдавал кредиты, проводил личные встречи в Европе и США, вдохновил на множество бизнес-проектов. И именно на него я рассчитывал опереться после почти неизбежной революции. Я ведь не сам собирался эмигрировать, мне надо было вывезти в спокойное место сотни тысяч, а то и миллионы людей. А спокойных мест на ближайшие четверть века и более мне было известно не так уж и много. Швеция, Швейцария и Соединённые Штаты. Причём без проблем такую кучу народа могли принять только последние. И тут – такой облом!
Нет, поймите правильно, я уже привык, что партнёры меня регулярно пытались подставить или кинуть. Не все, к счастью, но всё же достаточно регулярно. И не во мне дело! Это тут было в обычаях делового оборота!
Даже не подставляя намеренно, случалось, они причиняли немало проблем. То Гаевский с Поповым векселей навыдавали, спровоцировав «Байер» на попытку перехвата нашего совместного аспиринового проекта, то Воронцовы-Дашковы пожелали выделить свою часть активов и перевести их на Кавказ, то Великий Князь Александр Михайлович желает, чтобы мы в Русско-Японской отличились…
И ничего! «Только бизнес, ничего личного!» – вот наш принцип в таких случаях. Попов и Гаевский до сих пор торгуют нашими лекарствами, у нас нормальные деловые и личные отношения. Элайя Мэйсон и Фред Морган, из-за которых меня чуть не линчевали под Балтимором и пытались убить в Нью-Йорке, – тоже наши партнеры. Так что и с Шиффом, если выкрутимся, можем вести дела и дальше. Если он сам, конечно, этого захочет.
Насколько я понимаю, сам он считает, что воюет не с Воронцовым, а с Романовыми. А мы так, просто подпорка, ударив по которой он собирается крупно подгадить царской фамилии. И его чувства и намерения не изменятся.
Поэтому мы сразу, ещё в марте, оставили Мэйсона в Беломорске. «На лечение». Тем более, что это было чистой правдой. Нигде больше его не снабдили бы нужным количеством инсулина, и мало где он мог получить анализ содержания сахара в крови трижды в сутки. А ведь были ещё анализы на содержание ацетона в крови и моче… Да масса анализов, без которых лечить диабетика невозможно! Так что он у нас ещё и лабораторной мышкой послужил. Кстати, быстро выучил русский, и даже, говорят, завёл романчик с одной вдовой. Для нас же было важно, чтобы он не выдал себя Шиффу.
Незнание главы «Кун, Лееб и Ко» было единственным нашим козырем, хоть и мелким. Пока же приходилось нам с Натали напрягаться в свободные минутки и бешено мозговать, как нам вывернуться. Ведь мы все-таки, что ни говори, новички в море бизнеса. И на международном уровне – середнячки. А он – крупная акула, американские банкиры таких, как мы, не одну дюжину проглотили!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Готовиться к Первой Мировой я начал, как только отгремела Русско-японская война. Нет, делал это не только я, разумеется! Военные, к примеру, подводили итоги войны, меняли наставления, вводили новые образцы вооружений. А знаменитый в моём будущем Фёдоров начал изобретать свой автомат. И тоже, как и в моем прошлом, быстро пришёл к выводу, что «мосинский» патрон для этого слишком мощный. Но в этом варианте истории он выбрал «нудельмановский» патрон, а не патрон от винтовки «Арисака». В результате чего над ним многие смеялись.
Дело в том, что карабин Нудельмана почитался военными слишком слабым. Полицейское оружие. Или охотничье. А тут Фёдоров пытается сделать на его основе автоматическое оружие. Они и дразнили его автомат «пулемётом против зайцев». Я, кстати, опробовал эту машинку. Она получилась тяжёлой, капризной и дорогой. Но, тем не менее, Фёдорова я всячески поддерживал.
Готовились и Сандро с Макаровым. Помимо поста Наместника Александр Михайлович получил ещё звания Шефа Лёгких Сил Флота и Шефа авиации. То есть отвечал за торпедные катера, подлодки, тральщики, минные заградители и морскую авиацию, также за все «сухопутные» самолёты и дирижабли. В том числе за их военное использование – разведка, доставка пакетов с сообщениями и прочее.
Вот он и усиливал, как мог, Балтийский и Черноморский Флоты, а также создавал оборону наших северных портов. В пределах бюджета, который ему выделили. А выделили скудно. Нет, в этот раз дело было вовсе не в кознях господина Генерал-адмирала.
К текущему моменту удалось более-менее, как говорится, достигнуть консенсуса по поводу итогов Русско-Японской войны. За прошедшие годы «адмиральская оппозиция», негласно возглавляемая Рожественским, со скрипом, но признала, что командовал Макаров умело. Да выигрыш три к двум по броненосцам был не в прямом эскадренном бою, просто нашим кораблям пришлось идти до порта существенно дольше, чем японским, вот один из них и не дошел.
А японцам, наоборот, улыбнулась удача. Обнародованные фотографии состояния японского Флота после битвы у острова Квель-Парт ясно показывали, что ещё бы чуть-чуть и соотношение потерь могло бы быть в нашу пользу.
Известно, что «у победы много отцов, а поражение – всегда сирота!» Поэтому «генерал-адмиральская» группа всё это время тихо таяла и к настоящему времени растаяла совсем. И тут же как-то само собой стало понятно, что сама концепция кораблестроения и подготовки команд у Российского Флота не соответствовала реалиям, сложившимся на момент войны. Или соответствовала в меньшей степени, чем у японцев.
