— Ну это уж слишком! Я понимаю, беззаконие, конечно, вешать детей, хотя и сейчас такое случается, но — «подобен отцу нашему Адаму, когда он был ещё в раю»! Ох, чую, и здесь кроется какая-то ересь! Особенно смущает меня этот сладкоречивый мальчик: видал я таких в покоях и свитах архиереев. Делают из них иподиаконов и чтецов, а потом, страшно сказать, — и пресвитеров. То ли дело было во времена императора Юстиниана: изобличил он разом всех таких же сладколицых, да и лишил сана, прогнав по ипподрому с тросточками, вставленными в то место, которым они грешат, а потом отправил их в ссылку, для острастки прочих развратников. Вот бы и сейчас хотя бы отодвинуть их от кормила церковного! Ну да ладно уж…

«Повернулся Филимон лицом к воинам и сказал: «Есть ли среди вас милосердный человек, который бы пожалел меня и сходил в Лидду, к наставнику моему Андрею, и рассказал ему, что его ученик готов к мукам?»

И когда солдаты услышали это, то зарыдали они от сладости его речи и ничего толком не ответили. Тогда спросил Филимон: «Нет ли в этом городе какой-нибудь птицы, которую бы я послал в Лидду к наставнику моему Андрею, чтобы мне увидеть его перед смертью?» И как только произнёс он это, слетелось множество птиц, и стали рассказывать они ему, как помогали некогда Ною. И сказали они наконец: «Вот мы все перед тобою. Кого из нас ты хочешь послать?» А один воробышек подлетел к Филимону и чирикнул ему: «Тельцем я легче, чем они, давай-ка я полечу и принесу тебе твоего наставника». Но Филимон отверг воробья: «Нет уж, ты ещё тот похотун и не вернёшься назад, потому что как встретишь ты самку из своего племени, так останешься ты с нею и забудешь обо всём». И взмыл над Филимоном ворон, и каркнул ему: «А давай я полечу». «И ты мне не подходишь, — покачал головой Филимон. — В первый раз, когда тебя послали, не вернулся ты с вестью к Ною. Нет, не пошлю я тебя».

И вот, выбрал он голубку и сказал ей: «О благородное племя, которое Бог назвал кротчайшим из всех птиц, кто принёс вести Ною, когда он был в ковчеге во время потопа, и благословил тебя праведник, — лети же в Лидду к наставнику моему Андрею и скажи ему так: приди и погляди на ученика твоего Филимона, ибо готов он к мукам». И голубка проворковала ему в ответ: «Крепись — придёт Андрей, непременно придёт! Считай, что он уже здесь и слышит твои слова»».

— Что за птицы? Откуда?.. Где-то я их уже встречал… В «Деяниях Павла и Андрея», некогда читанных, что ли? Эх, птицы, птицы… Вот и за окном они порхают — куда хотят, туда и летят, хоть на самые вершины гор Кавказских — захотели и воспарили. Как тучи вьются, бьются в окно, по келье мечутся… Или не птицы это уже, а у меня в глазах двоится, троится?..

«И когда услышал это Равк, то спешно встал и собственноручно освободил Филимона от пыток и сказал ему: «Воистину, если бы в этом городе оказалось десять мертвецов, я бы ради тебя одного прекратил расследование». И когда сатана понял, что Равк уверовал, он вызвал своих слуг и сказал им: «Горе нам! Равк уверовал, а он был нашим другом, и весь город теперь не верит в нас. И повелеваю я вам, чтобы один из вас пошёл в дом Равка и обуял его жену, чтобы сделалась она безумной, потеряла рассудок: и натравите её на детей, и пусть она убьёт их». И немедленно сделал один из бесов то, что приказал ему сатана, — пошёл в дом правителя и сделал его жену безумной, и принудил её к убийству собственных детей».

— Муж, жена, сатана, бесы — не разберешься тут! Кто кого куда послал, чем обуял, за что поубивал? Мать какая-то сына убивает — так это же про суд царя Соломона! Или не Соломона… Нет, какого-то Равка. Что за Равк? Или это Руф? Да нет, Руф — это рыжий бес… Ну хорошо, пусть будет Равк.

«И когда её слуги узнали, что она сделала, то схватили её, заточили в надёжное место и послали к своему господину гонцов, и те рассказали ему о её безумии и об убийстве детей. И сказал правитель тем, кто был с ним, указывая на Филимона: «Даже если бы дом обрушился на моих домашних и все они погибли, я бы всё равно не покинул этого мальчика», — и обратился затем к самому Филимону: «О мой господин, не слышал ли ты, что сказал этот гонец? Я прошу тебя, пойдём со мною в моё жилище, а если ты откажешься, то я тоже не пойду туда». Ответил ему Филимон: «Дай мне сначала завершить то дело, зачем я здесь, а потом мы пойдём в дом».

И позвал Филимон голубку и сказал ей: «Лети в дом Равка и скажи тем, кто в его жилище: ничего не делайте в моём доме, покуда я тут нахожусь». И улетела голубка, и передала это послание. И когда услышала толпа, как разговаривает человечьим языком голубка, то все очень удивились.

А Филимон попросил правителя послать за жителями города и привести их сюда, чтобы мог на их глазах, без обмана, воскресить мертвеца. И послал своих солдат правитель привести народ. А когда все пришли, то направились они к тому месту, где лежал мертвец. И нашёлся вдруг в городе сам апостол Андрей. Сказал ему тогда Филимон: «Подойди сюда, о мой наставник, и воскреси мёртвого!» «Нет, — ответил ему на это Андрей, — воскресишь его ты!»

Делать нечего, подошёл Филимон к мертвецу, опустился на колени и взмолился ко Господу: «Услышь меня, Господи Боже наш, Добрый Пастырь, Который не покинет нас как залог в руках Врага и Который освободил нас Своею чистою кровью! Услышь меня, Твоего слугу! Я прошу, чтобы молитва моя была услышана от избытка Твоего милосердия и чтобы этот мертвец воскрес силою Твоего имени». Затем он воздел голову и воскликнул громким голосом: «Во имя Иисуса Христа Назарянина, восстань, о мертвец!» И мертвец немедленно воскрес.

И когда увидела толпа, что мертвец поднялся живым, тут же возросла их вера в Господа Иисуса Христа. И рассказал Филимон Андрею о безумии жены правителя и о том, что сотворила она со своими детьми. И все, кто был рядом с ними, пошли с Андреем и Филимоном в дом Равка: и последовали за ними вдовы и сироты, надеясь, что смогут получить подаяние. А когда вошёл Андрей в дом правителя, он нашёл его сына и большое собрание, оплакивающее его, и голубку, сидящую у него на голове. И спросил Андрей голубку: «Сколько тебе лет?» Она ему и отвечает: «Шестьдесят». Андрей ей на это: «Раз послушалась ты голоса ученика моего Филимона, отправляйся-ка ты в пустыню, и там освободишься от службы людям всей земли; ни один человек не будет иметь над тобой власти». И улетела она в пустыню, как он и повелел ей».

— Вот бы и мне туда, где никто не будет иметь надо мной власти! — воскликнул Никита. — Вольным степняком кочевать по пустыне… Верблюд, шатёр, кувшин — вот и всё, что потребно мудрецу! А книги? От книг одни скорби…

«И обратился Андрей к мертвецу: «Во имя Иисуса Христа, Который послал нас в мир проповедовать Его святое имя, встань и оживи!» И мертвец немедленно воскрес, и поклонился Андрею. И поднял его Андрей, и сказал ему: «Уверуй в Бога, сын мой!» И ответил воскресший: «Уверовал я. Но прошу я у тебя разрешения, отец мой Андрей, можно ли рассказать мне о том, что я видел в аду?»».

— Ну вот, пошло про какую-то преисподнюю! И правда, как в «Деяниях Павла и Андрея». Всем хочется заглянуть в эту преисподнюю! Да и кругом в Городе одни преисподние: с виду люди, а глянешь — бесы! Даже под красками икон, говорят, бывают намалёваны клыкастые черти. Что ж это так человека простого в ад-то тянет? Вынь да положь ему всю правду про тамошнюю жизнь: отсюда и все угодники эти народные, умом негодные, отсюда видения, пророчества, некромантия… Ладно, о преисподней можно и пропустить: всё равно глупости одни. Что же дальше про апостолов?..

«Сказал Андрей Равку: «Послушай, что говорит твоё дитя. Ибо если бы какой-нибудь незнакомец рассказал тебе подобное, ты бы ему не поверил, но это говорит твой сын»».

— И я бы не поверил… Решил бы, что умом тронулся, кто бы это ни был. Только б мне самому с ума не сойти!

«Равк ответил: «Андрей, прошу я тебя, о праведный муж, возьми ты всё, что принадлежит мне, и раздели между бедными и нищими». И сказал ему Андрей: «Лучше вставай, бери моего ученика к себе домой, пускай он исцелит от безумия твою жену». И послушался Филимон повеления Андрея, и пошёл с Руфом в его жилище. Оказалась жена Равка окаменелой, словно статуя, а в руках у неё сидел чёрненький волосатенький человечек, и, как завидел он Филимона, пустился было наутёк, но она крепко вцепилась в него. И взял её Филимон за правую руку, и привёл её к Андрею, а в левой руке она всё держала чёрного человечка. И когда толпа увидела этого зверовидного бесёнка, все сильно взволновались и заблеяли, как отара овец, когда среди них оказывается волк».