Я, что бы не стать дурным пророком, даже про себя не,озвучил догадку, что меня посетила.

- Ох неспроста лишился я возможности ей помочь. Может судьбе угодно провести меня еще по одному кругу? Остается одно. Пытаться связаться с ее сознанием. Хоть как то предостеречь.

Бесполезно. Стресс напрочь заблокировал ее от меня. Да и вряд ли она сейчас способна что то услышать. А управлять ею мне уже не дано.

Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа мы уже мчались на такси по узеньким краснодарским улочкам.

Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.

Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни меня, не увлекла красота бабьего лета.

Оля повторяла короткую молитву, а я безуспешно искал выход.

Не зная в какой больнице родители, она попыталась дозвониться до соседки, но трубка была снята.

- Может с больницей говорит?- Возникла у Оли, безрассудная с моей точки зрения, мысль.

Она наклонилась к водителю и назвала домашний адрес.

- Логично, заехать к тете Маше, и с ней вместе в больницу.- Подумалось ей.

- Все логично,- согласился я.-,Разработчик сыграл в десятку.

И даже снятую трубку, продумал. Мастер.- Я с содроганием представил, что произойдет через пять максимум десять минут.

Я оказался прав. На пороге соседской квартиры, куда Ольга бросилась, оставив в машине вещи, ее ждал увесистый удар по затылку. Она рухнула в прихожей, а мое сознание, лишенное возможности пользоваться ее зрением, очутилось в полном мраке, только слух позволял ориентироваться в происходящем.

- Сходи к таксисту.-Скомандовал увереный голос.- Слышь, Лось, кому говорю. Расплатись, забери вещи, и чтоб без базаров там. Нам шум не нужен. Пусть уедет.

- Несколько минут голоса неторопливо болтали о совершенно посторонних вещах, словно и не лежала на полу оглушенная жертва. Для них это была такая же рутина, как и выбивание долгов. Вернулся, посланый во двор, Лось.

- Чисто,- выдохнул он, тяжело сопя от подъема по ступеням невысокой лестницы.

В другое время только одного хрипа мне хватило бы чтоб составить его портрет и тактику боя. Но сейчас, все это было бессмыслено. Моя роль свелась к безмовному присутствию.

- Забрал, вот-глухо стукнул об пол нетяжелый предмет.

Сумка, - понял я.

- Заскрипела молния и шорох разбрасываемых вещей.

Радостный возглас нашедшего аппарат завершил поиски.

Есть, вот он. В самый низ, сука, Сховала.- Захлебываясь от избытка эмоций гундосил кто-то.

- Ну ка,- рявкнул, судя по интонации, главарь. - не вздумай включать. Нам Сотник башку снимет, если что не так.-Давай, буди эту шуструю, только руки замкни, а то она опять подляну выдумает.

Спокуха, я ей устрою подляну- пробормотал тот же гундос, грубо перевернув Ольгу и защелкнув оковы. Он по хозяйски охлопал ее бедро. -А ниче, в самое то.

Распаляясь, он ухватил посильнее, но голос старшего заставил прерваться.

- Слышь, Кострома, погоди. Счас мы ее поспрошаем, а потом и оторвемся. Шеф сказал, можно не церемонится.

Главное чтоб живая.

- Живая будет, но еле еле.- Заржал Лось.

Ладно, буди давай, - распорядился Старший.

- Подручный ухватил ее за растрепавшиеся волосы и с оттягом влепил две пощечины.

Голова опасно мотнулась, но глаза приоткрылись.

Замерев, Оля с ужасом глядела на кажушиеся громадными фигуры налетчиков. На мой взгляд, обычные шестерки, но ей эти ублюдки казались воплощением вселенского зла.

- Кто с тобой еще? - Задал предводитель городских шакалов, дикий вопрос.

- Никого. - Она замотала головой. Не понимая, что происходит.

Сдается мне, полномочий спрашивать ему никто не давал.

Обычное человеческое желание помучить слабого.

- Никого? А вот мы сейчас иначе спросим. Значит и Камаза ты одна завалила, и Ахмеда? - он постепенно входил в состояние истерического азарта, которым так умеют заводить себя уголовники.

- Че ты гонишь? Тварь. - Здоровый кулак с размаху врезался в солнечное сплетение девочки. Подброшеная ударом, она рухнула и падая врезалась головой в стену. Из раны потекла теплая струйка кровь.

- Эй, Петро, ты никак ее мочить собрался? Мы-ж еще не попользовали? Недоуменно влез тощий верзила с морщинистым серым лицом лагерного тубика.

- Ах ты, страдалец.- Ярость выжигала мозг, я физически ощущал, как моя воля рветься из отведенного ей закутка.

Бесполезно.

Ольга, закрыв лицо руками, жалобно поскуливая, прижалась к стене.

- Ладно, Тащи ее пахана.-Распорядился голос. Чтоб, не дергалась, его на пику поставим.

Как шелковая будет,- глумливо ощерился тот, которого назвали Петром.

- Черт, ну какой паскудный народ.Я,в силу профессии, редко желал чьей то смерти, но сейчас хотел только одного. На минуту, хоть на десяток секунд просил я у всевышнего, дать мне, возможность управлять ее телом. Ничего.

Из соседней комнаты вышел чахоточный, волоча связаного. По тому, как она вздрогнула, понял - отец. Моего примерно возраста, но помятый жизнью и тяжелым трудом мужик, с обильной сединой в волосах. Выглядел он страшно.

Посланцы Сотника пытаясь заставить его вызвать Ольгу, перестарались. Лицо- огромный фиолетовый кровоподтек. Рука висит плетью, правый глаз залит кровью.

- Крепкий мужик,- с уважением, несмотря на трагичность момента, подумал я. Не продал дочку. А вот то, что мать не вытащили, это плохой признак. Им, живодерам, наплевать при ком насиловать. Похоже, матери в живых уже нет, да и отца не выпустят. Зачем им свидетель?

Оля, увидев во что превратилось лицо, вскрикнула и бросилась к нему. Но, встреченая пинком тощего, отлетела в угол и завыла уже в голос.

- Суки, да лучше пять раз на гранате подорваться, чем такое видеть. Может стоило духам сдаться?- Мелькнула бестолковая мысль,- они бы только меня замучали.

- Оленька.- Сипло выдохнул отец.

- И вдруг крикнул, повернувшись в сторону соседней комнаты, обращаясь к соседке,-Будь ты проклята.

- Из распухших щелей, в которые превратились его глаза потекли слезы, оставляя две дорожки на запекшейся крови.

Лось. Мелкий, парашного вида, урок, синими от наколок пальцами, ухватил его за сломаную руку и повалив на пол прижал лезвие к горлу.

- Ну давай, не тяни.- Бросил он Петру, в нетерпении пританцовывая на месте.

- Слышь, подруга, сейчас мы тебя чуть пофалуем, а ты, если хочешь, чтоб папашка жив остался, примешь. Без шума и пыли. Обрюзгшие его щеки, исчерченые мелкими багровыми сосудами, покрылись испариной. Он повалил замершую в ступоре девушку. Браслеты зацепились и он никак не мог совладать с ними. Тогда, выхватив ключ, насильник расстегнул наручники, и придавил ее своим телом.

Почувствовав, что руки освободились, она рефлекторно попыталась защититься. Новый удар по лицу, сломил ее сопротивление. Но тут отец, не вынеся муки, схватил здоровой рукой лезвие ножа и попытался отобрать его. Кровь из рассеченных пальцев обильно брызнула на пол. Лось дернулся вырывая клинок. Отточеное жало финки скользнуло, и легко, словно ломоть сала, рассекло плоть. Захрипев перерезаным горлом, отец забился в конвульсиях.

Глаза моей девочки захлестнула багровая пелена. И в этот миг со дна ее души поднялась неодолимая волна. Ненависть к убийцам, боль от потери, и бог знает что еще, сплелось в ней. Но главное, мои знания и навыки, мой опыт и умение вдруг выплеснулись на поверхность и намертво вплелись в естество.

Незряче, на инстинктах, она выдернула из кармана разовую авторучку и сбив колпачек пальцем, вонзила острый конец ее в глаз насильнику. Удар получился настолько точным и сильным, что он не успел среагировать. Пробив зрачок и глубоко уйдя в мозг, ручка навсегда успокоила бандита.

А она, ужом выскользнув из под тела, молнией кинулась к Лосю и второй рукой, на запястье которой осталось засстегнутое кольцо наручников хлестким круговым ударом пришла им в висок убийце. Тот закатил глаза, и выпустив из ослабшей руки нож, завалился в сторону.