Сирены оповещения о разгерметизации корпуса взревели, будто разъяренные привидения, вопиющие о смерти, но их звук казался лишь чуть громче наводящего страх скрежета, который доносился со всех сторон.

— Пробоины корпуса в секторах G-7, 8 и 9, — рявкнул голос в динамике. — Смяты все три слоя…

Внезапно голос умолк, в громкоговорителе звучал только сильный треск.

— Закрыть все гермолюки! — приказал Ллеши, повернувшись к экранам мониторов сектора G. Ради всего святого, что происходит? У эмпиреанцев нет такого мощного оружия. Его попросту не существует.

Однако все сенсорные узлы отказали. Все узлы кормовой части корабля по правому борту.

Из динамика донесся вопль и столь же внезапно утих.

— Разгерметизция отсека управления двигателями, — отрывисто произнес Кэмпбелл. — В машинном отделении вакуум.

— Сделайте что-нибудь! — крикнул Телтхорст. — Сопротивляйтесь, дьявол вас побери!

— Кому сопротивляться? — крикнул Ллеши в ответ. Внезапно мостик залила знакомая слепящая вспышка.

— Радиация! — объявил Кэмпбелл. — Кормовая четверть правого борта получила смертельную дозу.

Ллеши все понял.

Она проникла в корабль у кормы, сжигая все на своем пути чудовищным теплом и излучением. Гигантский корабль метнулся в сторону, и поначалу Чандрис казалось, что он предпринимает отчаянную попытку уйти; однако одновременно с этой мыслью пришла другая — девушка сообразила, что, даже если на борту кто-нибудь остался в живых, вряд ли он в состоянии подчинить корабль своей воле. По мере того как Ангелмасса лениво пронизывала корабль, сея разрушение, прожигая, коверкая и сминая опорные балки и переборки, будто тонкую фольгу, некогда плавные обводы судна деформировались и искажались.

— Массированное разрушение всех кормовых отсеков! — выкрикнул Кэмпбелл. — Связь прервана! Энергоснабжение прекращено! Система сенсоров уничтожена! Утрачена герметичность. Все члены экипажа, находившиеся в кормовой части, погибли.

Ллеши с отстраненным интересом отметил, что темп его речи замедлился. Теперь спешить было некуда. Своевременная информация имела смысл только в том случае, если была надежда справиться с возникшей ситуацией.

Однако в данной обстановке ничего сделать было нельзя. «Комитаджи» мчался навстречу собственной смерти, и никакая сила во Вселенной не могла его остановить.

— Корабль утрачивает структурную целостность, — продолжал Кэмпбелл. — Переборки центральных отсеков пропускают воздух. Радиация и температура превысили диапазон измерения. Теплозащита отказывает из-за деградации металла.

— Этого не может быть, — с отчаянием твердил Телтхорст. Его взгляд метался по сторонам, словно он надеялся обнаружить свидетельства тому, что происходящее — всего лишь нравоучительный розыгрыш, устроенный ему мстительным капитаном и экипажем. — Этого не может быть. Только не с «Комитаджи»! — Он повернулся к Ллеши и хватил кулаком по подлокотнику кресла. — Этот корабль неуязвим! Таким мы его построили. Мы потратили миллиарды…

Он умолк; палуба под его ногами внезапно дрогнула, и по мостику разнесся ужасающий скрежет.

— Разрушение носовых отсеков, — доложил Кэмпбелл. — Конец уже близок.

— Вот ваша добыча, — с горечью сказал Телтхорсту Ллеши. — Вот ваша драгоценная Ангелмасса. Она не стала ждать, пока вы и ваши приятели Адъюторы явятся сюда выкачивать из нее энергию. Она пришла к нам сама. Она пришла за вами.

Вновь послышались треск и скрежет.

На лице Телтхорста отразился животный страх.

Сидя рядом с Чандрис, Коста вновь и вновь бормотал какую-то фразу. Секунды спустя корабль почти целиком исчез в слепящем сиянии Ангелмассы, которая прожгла его корпус и вышла с другой стороны. Включились солнечные экраны станции; на дисплее телескопа, на самом краю зачерненного пятна, отмечавшего положение Ангелмассы, Чандрис видела обугленный металл обшивки, который струился, словно насыщенная пеплом вода, по мере того, как Ангелмасса разрушала его молекулярную структуру. Огромный корабль медленно вращался в тисках гравитационного поля черной дыры; его корма поворачивалась к Ангелмассе с фатализмом приговоренного, идущего навстречу топору палача. Металл обшивки все дальше прогорал и испарялся, потом Ангелмасса с легкостью пронзила его и исчезла внутри.

Ллеши буквально физически ощущал, как под ним плавится кресло. Он в последний раз посмотрел в дальний конец галереи. Там сидел Телтхорст, его лицо исказилось до неузнаваемости.

— Вы ошиблись еще кое в чем, господин Адъютор, — заговорил коммодор, перекрывая предсмертный стон «Комитаджи». — Я не успею пожалеть о том, что сделал!

Казалось, ужасная агония корабля длилась целую вечность. Ангелмасса по крайней мере трижды входила внутрь и выходила наружу, словно игла, которая прокладывает путь нити.

И когда она появилась в последний раз, корабль превратился в груду искореженного оплавленного металла, ничем не напоминавшую то, чем он был до сих пор.

Прикосновение руки Косты заставило девушку подпрыгнуть.

— Нам пора, Чандрис, — сказал он, продолжая смотреть на экран взглядом, полным ошеломленного страха. — Пора возвращаться домой.

— Мы собрались здесь, — заговорил Форсайт, не спуская глаз с Косты, который сидел у противоположного конца стола в конференц-зале Здания Правительства, — чтобы решить, как поступить с вами. — Его взгляд переместился на Чандрис, сидевшую слева, потом на Орнину и Ханана. — С вами всеми.

— Прошу прощения, но я не вижу никаких трудностей, — с чуть заметной запинкой произнесла Орнина. — Джереко уже заявил, что хочет остаться в Эмпирее. Почему бы вам просто не отпустить его?

Пирбазари, сидевший рядом с Форсайтом, шевельнулся.

— Все не так просто, госпожа Девис, — сказал он. — Мистер Джереко признался в том, что он разведчик Пакса, и вы трое знали об этом. Это дело не так легко замять.

— Но почему? — осведомился Ханан. — Ведь именно он помог нам понять, что происходит с Ангелмассой. Его догадка уберегла от смерти множество людей. Я уже не говорю о том, что они с Чандрис избавили нас от боевого корабля Пакса.

— Одновременно погубив «Ангелмассу-Центральную», — пробормотал Пирбазари.

— Она в любом случае была бы разрушена, — заметила Чандрис. — Если бы вы только видели, что вытворяла Ангелмасса!

— Мы наскоро просмотрели записи мониторов, которые вы привезли с собой, — сказал Форсайт. — И я согласен с тем, что станцию не удалось бы спасти.

— Так в чем же дело? — спросил Ханан. — Джереко подтвердил, что он на нашей стороне.

— Мы уже установили это, — вмешался Пирбазари. — Трудность в том, что он — агент правительства, с которым мы ведем войну.

— Бывший агент, — возразил Ханан.

— Такого понятия в законе не существует, — парировал Пирбазари. — К тому же это еще не доказано.

— Не доказано? — повторил Ханан. — Так в чем же…

— Ханан… — остановила его Орнина, положив пальцы ему на ладонь.

Ханан успокаивающе погладил ее ладонь.

— Коли так, — заговорил он более рассудительным тоном, — почему бы не считать его перебежчиком? В кодексе наверняка найдется определение, подходящее к данному случаю.

Форсайт поморщился:

— Оказывается, такового не существует.

Коста посмотрел на него широко распахнутыми глазами:

— Вы шутите?

— Я дважды прочел весь свод законов от корки до корки, — ответил Форсайт, качая головой. — Люди, написавшие Ковенант сто восемьдесят лет назад, не предполагали, что мы станем чем-то иным, нежели конфедерация нескольких миров, затерянных в космосе. Поскольку тогда некому и некуда было перебегать, данный вопрос попросту не возникал.

— Это нужно изменить, — сказал Ханан. — Но как нам это сделать?

— Нам — никак, — с нажимом произнес Форсайт. — Но Я собираюсь внести в Верховный Сенат соответствующий законопроект. К сожалению, это требует времени; а пока господин Джереко остается шпионом Пакса.