В Ирландии и Уэльсе барды принадлежали к привилегированному классу. Они разъезжали из селения в селение, исполняя свои песни. В Уэльсе в отношении исполнителей постепенно сформировалось определенное общественное мнение, совсем как в нынешней прессе. В большинстве районов, недовольных английским правлением, барды оживляли старину и изрекали пророческие заявления.
У каждого валлийского вождя имелся семейный бард, и, как писал профессор Рис в «Народе Уэльса», в аристократических семьях этот обычай жив до сих пор.
По его словам, домашние арфисты были у семей Бьют и Лондондерри, а покойная леди Лэндовер (умерла в 1896 году) поддерживала тесную связь с группой арфистов.
В дополнение к оседлым бардам, в стране хватало менестрелей, переезжавших из города в город. В Уэльсе известные барды ездили по стране, как в наше время знаменитый актер разъезжает с гастролями по провинции.
Неудивительно, что в стране, где искусство менестрелей столь же естественно, как хлеб на столе, возникло национальное состязание. Айстедвод (в переводе — «заседание»), без сомнения, древняя церемония, хотя никто, кажется, не знает, когда состоялось первое состязание.
Сохранились одно или два письменных свидетельства о пирах у принца в норманнские времена. Тогда со всех концов Уэльса приглашали менестрелей и бардов — продемонстрировать свое искусство. И все же первый «подлинный» Айстедвод состоялся, кажется, в Кэруисе в 1100 году и в Кардигане — в 1176 году. Призами выступали два стула (или трона) — на один усаживали лучшего поэта, а на другой — лучшего исполнителя на арфе, скрипке или флейте.
Обычай «возведения барда на трон» соблюдается до сих пор. Эта традиция уходит в более отдаленные времена и предполагает, что Айстедвод — старейшая церемония в мире, потому что правила возведения барда на трон записаны в законе кланового вождя Хоуэла, который жил примерно в 940 году.
На первые состязания могли приходить все желающие поэты и музыканты. Об Айстедводе объявлялось за год до его начала, и не только в Уэльсе, но также и в Англии, Шотландии и Ирландии. Состязание имело практическую цель — поднять уровень поэзии и музыки. Айстедвод, если можно так выразиться, выдавал бардам лицензию на профессиональную деятельность. Они могли ездить по стране с гастролями, квартировать в поместьях знати. Опека сильных мира сего была необходима. В стране, где едва ли не каждый пытался попробовать свои силы в поэзии и музыке, было очень много плохих стихов и никуда не годных мелодий.
В 1451 году в Кармартене состоялся исторический Айстедвод. Санкционировал его Генрих VI. В этом состязании принял участие поэт Давид ап Эдмунд, уроженец города Ханмер в северном Уэльсе. Он сумел навязать бардам два десятка сложных и искусственных стихотворных размеров. Эти правила сковали мысли и стиль многих поколений валлийских поэтов. Даже в наши дни стихосложение, представленное на суд Айстедвода, вынуждено подчиняться тирании давно ушедшего барда из Флинтшира.
Поэзия в Уэльсе подчиняется строгим правилам стихосложения, но стихотворение на конкурс в Айстедводе может быть написано любым размером, даже верлибром.
Затем, за исключением нескольких беглых упоминаний, мы теряем Айстедвод из виду на несколько столетий. Не слышно валлийской песни: ее заглушают боевые кличи; на место арфы является большой лук. Интерес к Айстедводу возродился вместе с приходом к власти валлийских Тюдоров, но это уже не золотой век валлийской поэзии. Искусство измельчало, барды разучились писать стихи! Прочитайте распоряжение королевы Елизаветы о созыве Айстедвода 1568 года:
«В княжестве Северного Уэльса возрастает число бродяг, бездельников, называющих себя менестрелями, стихотворцами и бардами. Совет лордов Приграничья обеспокоен тем, что указанные люди тревожат не только джентльменов, но и прочих граждан в их собственных домах».
После этой преамбулы следует распоряжение — созвать Айстедвод с целью выявления и удаления из страны всех бездарных бардов, рифмачей и менестрелей.
По всей видимости, это было сделано, однако в последующие столетия Айстедвод от случая к случаю собирался. Только с середины девятнадцатого века лидеры валлийцев решили возродить праздник. Они организовали Национальную ассоциацию Айстедвода. Мероприятия организуют по очереди Северный и Южный Уэльс. Местные айстедводы проходят в течение года по всему Уэльсу. Лауреаты состязаний являются на Национальный Айстедвод. И каждый год простые валлийцы выбирают своего рода артистический парламент, связывающий их с отдаленным прошлым.
Настало раннее утро дня открытия Айстедвода. Мне сказали, что я должен подняться до завтрака, чтобы увидеть горседд. Я уже заметил друидский каменный круг, который распорядители Айстедвода разложили перед университетом, на лужайке возле дороги. Когда я впервые увидел эти камни, то подумал, что они не моложе Стоунхенджа!
Быстро оделся. Утро было хорошее, хотя и туманное. На лестничной площадке я столкнулся с человеком в развевающихся зеленых одеяниях — то ли женщина-друид, то ли бард. Вряд ли так выглядели древние бритты, поскольку на носу дамы сидело пенсне. Я и не знал, что женщин допускают в священное братство. Мне всегда казалось, что это одна из последних мужских цитаделей. У меня мелькнула шальная мысль — уж не готовят ли ее в качестве жертвоприношения Айстедводу?
Внизу, в вестибюле, я увидел изрядное количество бардов и друидов обоего пола. Мне сказали, что женщины в зеленых одеяниях — оваты. Друиды — пожилые или среднего возраста мужчины — облачились в белые одежды. Их отличает благожелательность, пронизывающая все теории о человеческом самопожертвовании. На бардах голубые наряды. Они моложе, чем друиды. Я слегка забеспокоился, заметив брюки, выглядывавшие из-под плащей бардов и друидов.
Оставив их оживленно болтающими друг с другом, я вышел на утренние улицы Бангора. Сна не было и в помине, чувствовалось взволнованное ожидание.
На траве вокруг каменного круга собралась большая толпа. Вход в круг был обращен на восток. В центре круга — большой алтарный камень. Настали минуты томительного ожидания. Все взгляды были обращены в сторону молодых людей в фургоне-техничке: на Британских островах такие вот личности, как правило, занимаются освещением общественных мероприятий. В данный момент юноши осматривали провода, говорили по телефонам с невидимыми коллегами и проверяли, все ли в порядке. Оснащенный техникой автобус и круг друидов представляли собой забавный контраст. А вскоре произошло еще более забавное событие. В круг вступил молодой человек в брюках гольф. Он держал в руке жертвоприношение — пучок зеленых листьев. Бережно уложил его на алтарный камень и что-то прошептал, вроде бы молитву, но я знал: он говорит в микрофон, тщательно спрятанный между листьев. Какое трогательное уважение к эпохе друидов проявляет корпорация Би-би-си!
Наконец-то все готово…
И вот начинается церемония. Мужчины в алых одеждах вносят носилки. На них, словно ветхозаветный ковчег, высится огромный рог Хирласа, или рог изобилия. Его, кстати, можно увидеть в Национальном музее Кардиффа. Парами, в белых одеяниях, входят друиды, а за ними — барды в голубом и оваты в зеленом. Останавливаются перед входом. Между этими тремя группами проходит мужчина в зеленом наряде, он несет большой меч с двумя ручками. Позади него — верховный друид, в точной копии ирландского панциря, изображение которого Кэмден представил на иллюстрациях к своему сочинению «Британия».
Верховный друид занимает место возле алтаря, и в круг входят остальные друиды, барды и оваты. Они встают по кругу. Озорной ветер то и дело задирает одеяния чародеев и демонстрирует брюки из саржи и твида. Да уж, незадача. Я, правда, заметил одного барда, который предвидел это обстоятельство. Он единственный из всех участников надел белые носки и сандалии. Я осмелился взять одного друида за плечо и спросил, как зовут предприимчивого барда. Он повернулся и весьма любезно ответил, что человека в сандалиях зовут Кинан. Затем добавил:
