Побродив из угла в угол, Саша решил сходить в душ, хотя мама в детстве всегда запрещала купаться с температурой, и смыть с себя запах ночной болезни. Температура еще не нормализовалась, Саша это почувствовал: появился насморк, горло болело не сильно, но все это меркло на фоне сильнейшего бронхитного кашля. Он в очередной раз подумал, что надо бросать курить.

Парень стоял под теплыми струями воды, а память, решившая добить своего хозяина, выдала очередное воспоминание: зачем он просил Яна называть его по имени, и черт его дернул перейти на ты?! Казалось странным вообще пребывание Яна у него в квартире. Саша подловил себя, что мысленно тоже называет его по имени и никак иначе. Вспомнились его теплое тело, руки, тихий ласковый шепот на ушко, и по спине побежали мурашки. Приятно было лежать рядом с ним в постели, но рассчитывать на большее он себе не позволил, даже мысленно. Рахчеев не тот человек, который будет спать со своим студентом, особенно с парнем.

Отогнав от себя непрошенные мысли, Саша выбрался из ванны, закутался в махровый халат, который подарила на день рождения в прошлом году Щербинина, и пару теплых носков. Он решил включить телефон и позвонить своей подруге, небось переживает. Телефон загорелся приветствием, и тут же пришло сообщение, что Юля звонила шестнадцать раз, последний – в час ночи. Видимо, ей пришло ответное SMS, оповещающее о появлении абонента Ястребова в сети, потому что телефон взорвался громкой мелодией, а на дисплее появилось улыбающееся лицо подруги.

- Алло, - хрипло ответил Саша и понял, что ему трудно говорить.

- Ястребов, - заорала в трубку Юля. – Ты там живой? Зачем телефон отключил?

- Чтобы ты меня в покое оставила, - просипел в трубку Саша, стараясь не закашлять.

- Давай, я тебе малинового варенья принесу, помогает от простуды, - снова затараторила Юля.

- Сама его ешь. Щербинина, я тебя очень прошу, не доставай меня пару дней. Дай мне отлежаться.

- Пару дней. Не больше!

- И Лепилкина держи от меня подальше, - добавил Саша и, снова закашляв, повесил трубку.

В груди сильно болело, голова начала раскалываться. Саша сделал себе чай с лимоном, в холодильнике обнаружился пакет с апельсинами; есть вообще не хотелось, ощущалась только сухость во рту. Решил сходить в прихожую, проверить дверь. Она оказалась запертой. Видимо, Рахчеев взял ключи от квартиры с собой. Интересно девки пляшут. Вернулся в комнату, включил телевизор на канале мультфильмов, сменил постельное белье, и забрался под одеяло. Запихнул в себя пару оранжевых фруктов, кем-то забытых в его холодильнике, и под смех мультипликационных героев погрузился в мир Морфея.

Пару раз в течение дня Саша просыпался, пил чай, ел апельсины, смотрел мультики и снова засыпал. Одиночество было для него обычным делом. Он семь лет жил один, и только друзья могли на пару дней ворваться в личное пространство. Порой парень наслаждался своей свободой, отдыхая от надоедливых людей, но иногда она превращалась в одиночество, как сейчас. Хотелось внимания, заботы, простого присутствия рядом, и почему-то на ум приходил только один человек, который может исполнить эту роль. Он с сожалением сам себе признался, что ждет Рахчеева, поглядывая на часы и прислушиваясь к звукам в прихожей.

Всю жизнь Саша избегал серьезных отношений. Он не понимал, зачем людям начинать жить вместе в столь раннем возрасте, рожать детей в девятнадцать лет и заводить семьи? Зачем нужны постоянные отношения с одним человеком, если секс доступен со многими. В своей квартире ты сам себе хозяин, и не надо ни перед кем отчитываться, никто не надоедает своим присутствием и вредными привычками, не указывает, что надо делать. Красота! Щербинина его считает эгоистом и моральным уродом; Лепилкин смотрит с жалостью и, хлопая по плечу, говорит, что и он скоро себе кого-нибудь найдет; а все его партнеры, как девочки, так и мальчики, думают, что он просто козел.

Сегодня его свобода упала тяжелым грузом на сознание, и Саша как никогда остро ощутил банальную потребность в присутствии другого человека. Одиночество не так заметно, когда вокруг толпится много народу, когда друзья заходят к тебе, как к себе домой, когда даже по ночам вы вместе что-то чертите или просто смотрите телевизор. Но Саша прекрасно понимал, что это не продлится долго. Учеба закончится, начнется рутина, у его друзей появятся семьи, и он останется один. Перспективка мрачная, как не крути. Отвлек Сашу от невеселых размышлений веселый смех двух опоссумов из «Ледникового периода»: как раз показывали его любимую третью часть. Он улегся удобнее на бок, подсунув ладони под щеку, и снова задремал. На этот раз ему даже что-то снилось, но уловить смысл происходящего он не смог. Просыпался парень медленно: его звали по имени, и тяжелая теплая рука гладила по бедру.

- Саша, - раздался тихий шепот совсем рядом с лицом.

Он приоткрыл глаза и увидел Яна. Тот сидел рядом на диване, заглядывал в сонное лицо, а рука оставалась на бедре. Свет экрана телевизора выхватывал внимательный взгляд и улыбку в уголках губ. Саша непроизвольно улыбнулся в ответ.

- Ты давно пришел? – прохрипел Саша.

- Полчаса назад, - тихо ответил Ян.

- Я не слышу, как ты приходишь и уходишь, ты так тихо это делаешь.

- Ты просто болен, потому у тебя крепкий сон.

- Ты так говоришь, словно я на голову болен, - заметил Саша.

Ян оставил последнее замечание без комментариев, лишь лукаво улыбнулся и снова спросил:

- Ты ел что-нибудь, кроме апельсинов?

Саша отрицательно помотал головой:

- Я где-то слышал, что во время болезни организму виднее, нужно ему есть или нет, - он непроизвольно хмыкнул и приступ бронхитного кашля сотряс парня с новой силой.

Уткнувшись носом в подушку, Саша продолжал кашлять. Все новые и новые приступы не давали вздохнуть свободно: в горле першило, в груди, словно наждаком прошлись, из глаз брызнули слезы. Наконец откашлявшись, парень смог дышать маленькими глотками воздуха, судорожно прижимая руки к груди. Ян осторожно гладил его по спине и радовался, что не зря послушал ночного врача и зашел в аптеку прикупить лекарств от бронхита.

- Саша, - позвал он в полголоса. - У тебя есть что-нибудь теплое? Может, шерстяной шарф или платок.

Саша кивнул и молча показал в сторону прихожей; в горле образовался неприятный горький ком, во рту снова стало сухо. Он потянулся к полупустой чашке с холодным чаем и жадно глотнул. Рахчеев вернулся с полосатым шерстяным шарфом и маленькой синенькой баночкой в руках. Саша кивнул на баночку и протянул руку. Это оказалась безобидная мазь с эвкалиптом: парень с детства любил подобные штуки и с энтузиазмом принялся стаскивать с себя футболку. Ян с интересом отметил этот факт и начал намазывать грудь парня пахучей мазью.

- Я думал, ты боишься боли, - заметил он, внимательно следя за своими действиями на Сашиной груди.

- Это не боль, - просипел Саша. – Это приятно. И я уколов боюсь, а не боли.

Ян поднял голову и внимательно посмотрел Саше в глаза. Его лицо было серьезным.

- Все боятся боли. Ты что, мазохист?

- Не пробовал, если честно, – улыбнулся Саша. – Просто боль бывает разной.

Мужчина нахмурился, но вернулся к своему занятию, отмечая спортивное телосложение парня и развитую мускулатуру. Хотя рельефностью его тело не отличалось, но Саше это было и не нужно: кожа гладкая, упругая, волос на груди нет, аккуратные маленькие коричневые соски. Он был привлекательным и достаточно интересным парнем для своего возраста, однако его портили излишняя самоуверенность и эгоистичность.

Мазь втерли и обмотали грудь теплым шарфом. Ян пошел мыть руки, а Саша лежал в постели, прислушиваясь к новым ощущениям. Казалось, что эвкалипт проникает в легкие прямо через кожу, и дышать становится легче. Пока парень устраивался удобнее на своем диване, Рахчеев вернулся в комнату и обосновался за компьютером. Пару движений мышью и он принялся возмущаться:

- У тебя везде бардак, даже в компьютере.