Дверь с грохотом отлетела в сторону, и в нашу небольшую гостиную ворвался огромного роста негр. Его вид мог бы показаться комичным, если бы он не был столь ужасен. Одет наш гость был в кричащий серый костюм в клетку с ярким оранжево-розовым галстуком. Широкое лицо его и приплюснутый нос были вытянуты вперед, а мрачные темные глаза, в блеске которых чувствовалась готовая выплеснуться злоба, перескакивали с меня на Холмса.

— Кто из вас, джентльмены, мистер Холмс? — рявкнул он.

Холмс со скучливым выражением приподнял руку с трубкой.

— Ах, так это вы, сэр! — произнес наш посетитель, медленными, крадущимися шагами начиная обходить угол стола. — Послушайте-ка, мистер Холмс, не суйте нос в чужие дела. Люди и без вас разобраться могут. Это понятно, мистер Холмс?

— Продолжайте, — Холмс, по-видимому, ничуть не смутился. — У вас хорошо выходит.

— Ах, у меня хорошо выходит? — зарычал дикарь. — Ну так зато вам будет не так уж хорошо, если мне придется слегка подрезать вам крылышки. Я с такими, как вы, уже имел дело, и они у меня быстро понимали что к чему. Посмотритека на это, мистер Холмс!

Он сунул огромный, напоминающий кувалду узловатый кулак под нос моему другу. Холмс не без интереса осмотрел его.

— Это у вас от рождения? — поинтересовался он. — Или появилось постепенно?

Быть может, совершеннейшее спокойствие моего друга так подействовало на нашего гостя, а возможно, и тот негромкий стук, который послышался, когда я взял кочергу, но пыл его слегка поугас.

— Ну что ж, я вас предупредил, — сказал он. — У меня в Харроу есть приятель — вы знаете, о чем я, — ему очень бы хотелось никогда вас не видеть. Уяснили? Вы ведь не из полиции, верно? Так вот и я не из полиции, явитесь туда еще раз, будете иметь дело со мной. Не забывайте.

— А я ведь и сам одно время хотел с вами встретиться, — холодно сказал Холмс. — Я не предлагаю вам сесть, потому что не хочу потом ощущать здесь ваш запах, но вы ведь Стив Дикси, боксер-профессионал, не так ли?

— Да, это мое имя, мистер Холмс, и вы узнаете, чего стоит это имя, если будете водить меня за нос.

— В вашем случае это вряд ли получится, — ответил Холмс, осматривая лицо нашего посетителя. — Но я говорю об убийстве молодого Перкинса у клуба «Холборн»… Позвольте! Вы уже уходите?

Негр отскочил в сторону, и лицо его сделалось свинцовосерым.

— Я не желаю этого слышать! — воскликнул он. — К Перкинсу я никакого отношения не имею. Я был в Бирмингеме на тренировке в «Булл ринге»[80], когда этот малец нарвался на неприятности.

— Расскажете все это на суде, Стив, — бесстрастно произнес Холмс. — Я следил за вами и за Барни Стокдейлом.

— Господь всемогущий! Мистер Холмс…

— Хватит. Убирайтесь. Если вы мне понадобитесь, я вас найду.

— Хорошо, мистер Холмс. До свидания. Надеюсь, вы не в обиде за то, что я явился к вам?

— Если скажете, кто вас послал, то нет.

— Да что тут скрывать, мистер Холмс? Тот самый джентльмен, которого вы только что помянули.

— А кто ему велел это сделать?

— Откуда ж мне знать, мистер Холмс. Он просто сказал: «Стив, ступай к мистеру Холмсу и передай, что ему опасно соваться в Харроу». Это все. Правда. — И не дожидаясь дальнейших расспросов, он бросился вон из комнаты, почти так же стремительно, как и вошел в нее. Тихо посмеиваясь, Холмс выбил пепел из трубки.

— Я рад, что вам не пришлось пробивать эту деревянную голову, Ватсон. Я заметил ваш маневр с кочергой. Но на самом деле он довольно безобидный парень. Просто очень сильный, глупый и несдержанный ребенок, к тому же его очень легко запугать, как вы могли убедиться. Он состоит в банде Спенсера Джона и недавно участвовал кое в каких темных делишках, которыми я, пожалуй, еще займусь, когда у меня будет время. Им командует Барни, это человек поумнее. Они — боевая группа, к ним обращаются, если нужно применить силу или запугать и так далее. Но меня интересует, кто сейчас за ними стоит.

— А почему они решили запугивать вас?

— Это харроу-уилдское дело. Я решил им заняться, потому что, мне кажется, там наклевывается что-то серьезное.

— Так что же там случилось?

— Я как раз собирался рассказать вам об этом, но мне помешала эта комическая интерлюдия. Вот записка от миссис Мейберли. Если составите мне компанию, пошлем ей телеграмму и сразу же отправимся на место.

В письме был указан адрес: «Вилла “Три фронтона”, Харроу-уилд».

— Ну вот! — сказал Холмс. — Теперь, если у вас есть время, Ватсон, едем.

Короткое путешествие по железной дороге и еще более короткая поездка на экипаже привели нас к дому из кирпича и дерева, который стоял посреди заросшей дикой травой лужайки. Три небольших выступа с окнами на крыше наводили на мысль о происхождении названия виллы. Чуть поодаль за домом просматривалась унылая рощица, состоящая в основном из молодых сосен. Вообще, все это место имело вид бедный и безрадостный. Но внутри дом был обставлен с недурным вкусом, а встретившая нас хозяйка оказалась обаятельной и вежливой престарелой леди.

— Я прекрасно помню вашего мужа, мадам, — сказал Холмс. — Хотя дело у него было незначительным и встречались мы много лет назад.

— Возможно, вам лучше знакомо имя моего сына, Дугласа.

Холмс посмотрел на нее с особенным вниманием.

— Неужели?! Так вы — мать Дугласа Мейберли? Мы с ним были немного знакомы, но, разумеется, весь остальной Лондон знал его прекрасно. Это просто удивительный человек!

А где он сейчас?

— Он умер, мистер Холмс. Умер! Он работал атташе в Риме, но в прошлом месяце умер там от воспаления легких.

— Примите мои соболезнования. Трудно себе представить, что такого человека не стало. Он ведь так любил жизнь… И жизнь его была такой напряженной!

— Слишком напряженной, мистер Холмс. Это его и погубило. Вы же наверняка помните, каким он был… беззаботным, великодушным, прекрасным мальчиком. Но вы не знаете, каким угрюмым, замкнутым, молчаливым существом он стал. Сердце его было разбито. За один месяц мой ангел превратился в измученного, уставшего от жизни циника.

— Дело в женщине?

— В друге. Но я пригласила вас не для того, чтобы разговаривать о моем несчастном сыне, мистер Холмс.

— Мы с доктором Ватсоном к вашим услугам.

— Происходит что-то очень странное. Я в этом доме живу уже больше года и, поскольку решила вести уединенный образ жизни, с соседями почти не встречаюсь. Три дня назад ко мне пришел человек, который назвался агентом по продаже недвижимости. Он сказал, что этот дом приглянулся одному из его клиентов, и, если я соглашусь освободить его, он не пожалеет никаких денег. Мне это показалось очень странным, потому что тут недалеко есть несколько пустующих домов ничуть не хуже моего, но, разумеется, такое предложение не могло не заинтересовать меня. Я назвала свою цену, на пятьсот фунтов выше, чем отдала я, и он тут же согласился, но добавил, что его клиент хотел бы приобрести дом со всей мебелью и поэтому я могу еще накинуть цену. Здесь есть мебель из моего старого дома, и это, как вы сами можете видеть, очень хорошая мебель, так что накинула я немало. Но и тут он сразу же согласился. Сделка была такой выгодной, что навела меня на мысль вообще отказаться от собственного дома, а до конца своих дней жить в гостиницах и путешествовать, о чем я всегда мечтала.

Вчера этот человек прибыл с договором о продаже. К счастью, я показала его мистеру Сатро, своему адвокату, который живет в Харроу. Он сказал мне: «Это очень странный документ. Вы понимаете, что, поставив на нем свою подпись, вы лишитесь права выносить из дома что-либо, включая ваши личные вещи?» Когда этот агент снова пришел вечером, я указала ему на то, что дала согласие продать мебель, и ничего больше. «Нет-нет, вы должны продать все», — сказал он. «Что, даже свою одежду? Свои драгоценности?» — «Я уверен, на определенные уступки можно будет пойти, но ничто не должно покинуть стен этого дома без предварительного осмотра. Мой клиент — человек широких взглядов, но у каждого ведь имеются свои причуды и привычки. Он хочет либо все, либо ничего». — «В таком случае, пусть лучше будет ничего», — ответила я, и на этом мы расстались. Но все это показалось мне настолько необычным, что я решила…