Я опустился на колени, а Стэкхерст стоял рядом с трупом, когда на нас упала тень. Обернувшись, мы увидели Яна Мэрдока. Мэрдок преподавал математику в «Гэйблз». Этот высокий худой брюнет, слишком замкнутый и неразговорчивый, совершенно не имел друзей. Казалось, он обитал в каком-то своем абстрактном мире иррациональных чисел[87] и конических сечений[88], и с обычной жизнью его не связывало почти ничего. Ученики считали его чудаком, и наверняка он стал бы предметом их насмешек, если бы в жилах его не текла чужеземная кровь, что проявлялось не только в угольной черноте его глаз и смуглости кожи, но и в периодических вспышках гнева, которые иначе как жуткими не назовешь. Один раз, когда к нему прицепилась собака Макферсона, он изловил несчастное существо и швырнул в окно, разбив зеркальное стекло. Стэкхерст за такое, безусловно, уволил бы его, если бы он не считался очень ценным преподавателем. И этот странный сложный человек оказался рядом с нами. То, что он увидел, похоже, поразило его, хотя инцидент с собакой свидетельствовал о том, что с умершим они не питали друг к другу теплых чувств.

— Бедняга! Бедняга! Что я могу сделать? Я могу как-то помочь?

— Вы были с ним? Можете рассказать, что случилось?

— Нет, нет! Я сегодня позже вышел. Я еще и на пляже не был. Я из школы иду. Я могу помочь?

— Можете. Идите в полицейский участок в Фулворте и скажите, что случилось. И поспешите.

Не сказав более ни слова, он со всех ног побежал в деревню, я же, не теряя времени, приступил к осмотру места происшествия, пока Стэкхерст, по-прежнему не в силах справиться с потрясением, остался у тела. Ясно, что первым делом нужно было выяснить, кто находится на пляже. С утеса весь пляж виден как на ладони, но он был совершенно пуст, только вдалеке две-три темные фигуры направлялись в сторону деревни. Взяв это на заметку, я стал медленно спускаться по дорожке.

Под ногами у меня была глина и мягкая земля вперемешку с песком, на которых виднелись следы Макферсона, ведущие как вниз, так и вверх. Никто, кроме него, в это утро не спускался к пляжу по этой дорожке. В одном месте я наткнулся на отпечаток растопыренной ладони с пальцами, направленными вверх. Это могло означать лишь одно: здесь несчастный учитель упал, когда шел наверх. Кроме того, я увидел и круглые отпечатки — свидетельство того, что по дороге он несколько раз падал на колени. В конце дорожки была большая лагуна, которую оставила отходящая вода. Рядом с ней Макферсон разделся — на камне лежало его полотенце, сухое и аккуратно сложенное, — следовательно, в воду он, скорее всего, так и не вошел. Осматривая берег, я в нескольких местах заметил посреди гальки небольшие пятачки песка с отпечатками подошв его парусиновых туфель или босых ступней. Последнее указывало на то, что он уже был готов искупаться, хотя, судя по полотенцу, так этого и не сделал.

Итак, задача, которую мне предстояло решить, оформилась… И с более странной задачей я еще не сталкивался. Макферсон пробыл на пляже самое большее четверть часа. Стэкхерст шел за ним из школы, так что в этом сомнения не было. Собираясь искупаться, он разделся: сохранились отпечатки босых ног. Потом поспешно оделся (одежда на нем сидела неаккуратно и не была застегнута) и стал возвращаться, так и не зайдя в воду или, по крайней мере, не вытершись. И причиной, заставившей его изменить планы, стало то, что он подвергся неимоверно жестокой, бесчеловечной пытке, его исхлестали с такой силой, что от боли он прокусил себе губу. После этого у него хватило сил лишь на то, чтобы отползти на вершину утеса, где он и умер. Кто мог поступить с ним столь жестоко? Внизу утес был испещрен маленькими пещерами и гротами, но низкое солнце светило прямо в них, поэтому спрятаться там было невозможно. Были еще фигуры, видневшиеся вдали, но слишком далеко, чтобы иметь какоето отношение к преступлению, к тому же их от Макферсона отделяла широкая лагуна, в которой он и собирался искупаться, и вода в ней подходила к самому подножию утеса. В море недалеко от берега плавали две или три рыбачьи лодки. Этих рыбаков, возможно, тоже придется опросить в свое время. Итак, расследованием можно было заняться по нескольким направлениям, но ни одно из них не сулило верного успеха.

Когда я наконец вернулся к телу, вокруг него уже собралась небольшая группа людей из тех, кто проходил мимо. Стэкхерст, конечно же, был еще там, вернулся и Ян Мэрдок с Андерсоном, деревенским констеблем, большим, рыжеусым мужчиной, неторопливость и взвешенное спокойствие которого выдавали в нем коренного суссекца. За тяжеловесной внешностью и немногословностью таких людей обычно скрывается очень острый ум. Констебль всех выслушал, записал все, что мы сообщили, после чего отвел меня в сторону.

— Мистер Холмс, я буду очень рад, если вы мне что-нибудь посоветуете. Для меня это серьезное дело, и Льюис задаст мне жару, если я сделаю что-то не так.

Я посоветовал ему срочно вызвать на место его начальника и врача, пронаблюдать, чтобы до их приезда никто ничего не трогал, и попросить людей оставлять как можно меньше следов. Пока он выполнял мои указания, я проверил карманы убитого. В них оказались носовой платок, большой нож и маленький складывающийся кошелек для визитных карточек, из которого торчал уголок бумажки. Я ее вытащил, развернул и передал констеблю. На ней торопливым женским почерком было написано: «Не сомневайся, я буду там. Моди».

Это смахивало на любовную записку, ответ на приглашение на свидание, хотя место и время встречи указано не было. Констебль вложил бумажку обратно в кошелек и вернул его вместе с остальными вещами в карман непромокаемого плаща. Потом, поскольку больше улик не обнаружилось, я отправился домой обедать, предварительно посоветовав констеблю тщательно обыскать пляж.

Часа через полтора пришел Стэкхерст и рассказал, что тело отправили в «Гэйблз», где и будет проводиться дознание. С собой он принес несколько важных новостей. Как я и ожидал, в маленьких пещерках внизу утеса ничего не нашли, но он осмотрел бумаги на письменном столе Макферсона и среди них — несколько документов, подтверждающих, что он вел переписку частного характера с некой мисс Мод Беллами из Фулворта. Другими словами, нам стал известен автор той записки из его кошелька.

— Письма забрала полиция, — объяснил он. — Поэтому я не смог принести их. Но нет никакого сомнения, что у них был настоящий роман. Хотя я вообще-то не вижу, каким образом это может быть связано с его жуткой смертью. Разве что женщина вызвала его на свидание.

— Вряд ли бы она стала назначать свидание на пляже, куда ходят все, — заметил я.

— Макферсон должен был пойти туда не один, — сказал он. — С ним на пляж собирались идти несколько его учеников, но случайно они задержались в школе.

— Так ли уж случайно?

Стэкхерст задумчиво нахмурил брови.

— Их задержал Ян Мэрдок. Он собирался до обеда разобрать с ними какие-то примеры по алгебре, и они остались по его настоянию. Бедняга, он так подавлен! На него просто жалко смотреть.

— Хотя, насколько я понимаю, друзьями с убитым они не были.

— В последнее время не были, но до этого год или даже больше Мэрдок так близко сошелся с Макферсоном, как никогда еще ни с кем не сходился. Он по природе не оченьто общителен.

— Об этом несложно догадаться. Припоминаю ваш рассказ о том, как они поссорились из-за собаки.

— После этого они помирились.

— Но затаенное недовольство могло остаться.

— Нет-нет, я уверен, они были настоящими друзьями.

— Что ж, тогда давайте лучше разберемся с девушкой. Вы ее знаете?

— Ее все знают. Это местная красавица… Она действительно очень красива, Холмс, на нее обратили бы внимание в любом обществе. Я знал, что она нравилась Макферсону, но не подозревал, что отношения их зашли так далеко, как можно судить по этой переписке.

— Расскажите мне о ней.