— Это была когда-то всего-навсего одна из пригородных крепостей, — почтительно-благовоспитанным тоном сообщил Алан. — Ее, конечно, нельзя сравнить с замками на Луаре, но, думаю, тебе понравится.

Она должна была догадаться, каким окажется дом Алана де Бо. Когда «Ламборджини» въехал в открытые при помощи электронного пульта железные ворота, украшенные гербами семейства де Бо, Сэмми увидела аллею длиной в полмили, по бокам которой росли вековые деревья. Дорожка вела к замку семнадцатого века с башенками, окруженному рвом с водой. Только теперь Саманта поняла, что поместье кузины Алана в Версале по сравнению с этим — всего-навсего скромный загородный домик.

Они рано поужинали, сидя на террасе, выходящей на симметрично разбитый огромный сад, где за несколько веков неустанных забот выросли витиевато подстриженные зеленые изгороди, поблескивающие водой фонтаны, аллеи, в конце которых возвышались «греческие» храмы с великолепными орнаментами и классические скульптуры, скрывающиеся за высокими деревьями. Стол для двоих на широкой террасе с видом на фонтаны был покрыт изысканной кружевной скатертью, опускающейся до каменного пола. Единственным источником света служил высокий старинный серебряный канделябр венецианской работы. Пламя свечей, почти неподвижное в горячем воздухе июльской ночи, отражалось в высоких хрустальных кубках, блюдах из севрского фарфора двухсотлетней давности и резном с позолоченными ручками столовом серебре, настолько древнем, что рисунок на нем стерся от времени и частого использования. Блюда подавали двое слуг — супружеская пара средних лет. Из широко распахнутых дверей библиотеки доносилась музыка — стереофонические записи старых песен Шарля Азнавура, напетые в незабываемой доверительно-задумчивой манере.

И вот после ужина Алан ушел в библиотеку, чтобы срочно куда-то позвонить, а Саманта осталась на террасе, наблюдая за тем, как поднимающаяся по небосклону луна рассыпает блестки на воде окружающего поместье рва.

«Настоящий ров!» — с удивленным восхищением думала Сэмми, глядя в глубину воды. Был здесь и настоящий подъемный мост, по которому они проехали. После полного невероятных событий дня казалось еще более невероятным очутиться в подобном месте. И все-таки она находится именно здесь, напомнила себе Сэмми, на мгновение закрыв глаза. И она здесь с Аланом. Только это имеет сейчас значение.

Она сбежала из Дома моды Лувель. Может, этого нельзя было делать — журналисты еще не разошлись; Брукси, Наннет и Сильвия все еще пытались навести хотя бы подобие порядка в комнате для переодевания; Джек Сторм со своими заместителями ждал Сэмми наверху. Но она сказала себе, что лучше дать им возможность поразмыслить над тем, что произошло, а уборку могут сделать и без нее. Брукси уже получила оставшуюся часть гонорара, манекенщицам также заплатили за работу, в ателье, на гвоздике, куда обычно прикалываются бланки-заказы, Сэмми оставила конверты с премиями для Наннет и Сильвии. Больше ей там нечего делать. А когда она вернется…

Если вернется, подумала Сэмми, разглядывая отражение летней луны в воде.

Ей не составило никакого труда незамеченной подняться к себе, сбросить наконец экстравагантное бальное платье, оставив на полу сугроб белого шелка и блесток, натянуть джинсы и рубашку, спуститься вниз, проскользнуть сквозь толпу и найти ожидающего ее Алана. Выходя из дома, он быстро привлек ее к себе и страстно поцеловал.

— Ты уверена? — шепотом спросил Алан. — Ты хочешь уехать со мной именно сейчас и оставить их? — Он кивнул головой, указывая наверх. — Вот так?

Да, она была совершенно уверена. Неважно, что произошло сегодня утром в Доме моды Лувель. Значение имело только то, что происходило сейчас. Она — рядом с человеком, которого любит, и собирается провести несколько дней в этом чудесном месте с ним наедине.

Сэмми взглянула на наручные часики. Алан все еще разговаривал по телефону, но ей очень хотелось, чтобы он поторопился: Саманта боялась, что, надолго оставшись в одиночестве, она потеряет охватившее ее ощущение безоблачного блаженства и на смену ему придет все нарастающая усталость и тревожные мысли.

Она воспользуется шансом, чтобы добиться счастья, повторяла Саманта, упрямо сжав зубы. Ведь на сей раз она встретила любовь с открытыми глазами, зная, что Алан де Бо — титулованный французский аристократ, уже помолвленный с достойной его невестой. Ничего, с этим она справится. Несколько дней после посещения Версаля Сэмми не оставляли грустные мысли. Она была уверена, что любит Алана. Если ей немного повезет, на сей раз все получится. К тому же следует признать, что она встретилась с Аланом, имея за спиной хотя и небольшой, но собственный опыт. Она, конечно, совершила несколько ужасных ошибок, и этого не исправишь. Однажды придется рассказать Алану о Джеке Сторме.

И о Чипе.

Боже! Ну почему она вспомнила о нем сейчас? Ей надо выкинуть из головы даже мысли об этом грубияне. Она хочет просто быть счастливой, перестать бороться с сжимающим душу беспокойством, возникающим при каждом воспоминании о нем. Чип — случайность в ее жизни. Единственное, что она доказала, — насколько легко связаться с опасным и никчемным созданием, если не быть осторожной.

— Саманта?

Она вздрогнула от неожиданности.

— Боже мой, в чем дело? — Обеспокоенный Алан развернул ее к себе. — Дорогая моя, что-нибудь не так?

Взгляд этих глаз с золотистыми искорками заставил ее сразу же забыть обо всем, кроме самого Алана. Его широкоплечий силуэт четко вырисовывался на фоне мягкого желтого света, льющегося из библиотеки и придающего волшебный блеск золотистым волосам. Она уловила тонкий аромат одеколона, которым он пользовался после душа. Здесь, в этом чудесном месте, в сказочном дворце, Алан де Бо был прекрасным принцем, о котором мечтает каждая девочка. Теперь он принадлежал ей.

— Ничего. — Она нервно откинула со лба прядки волос. — Просто ты немного испугал меня, вот и все.

Алан улыбнулся.

— Пойдем.

Одной рукой он взял со стола серебряный подсвечник, а другую торжественно подал Саманте.

Она проследовала вместе с ним через террасу и двойные французские двери в великолепный обшитый деревянными панелями зал. Было абсолютно темно, путь освещал только слабый свет мерцающих свечей в его руке. «Он делает это ради меня, — подумала Сэм. — Как романтично: освещать путь в спальню свечами в огромном серебряном канделябре». Она не могла не почувствовать себя несколько неловко в джинсах, рубашке и ботинках, громко стучавших по натертому до блеска паркету.

— Алан, — прошептала Саманта.

— Ш-ш-ш, — прервал он ее.

Большой зал находился в самой середине дома на первом этаже. Супруги, присматривающие за замком, оставили зажженными несколько ламп, и в их неясном свете они шли мимо скрывающих каменные стены гобеленов и огромного камина с барельефами, изображающими фамильные гербы де Бо. Они поднялись по широкой лестнице, вдоль которой были развешаны потускневшие от времени портреты предков Алана в атласных камзолах с безупречно белыми рюшами.

«Это действительно очень романтично», — повторила про себя Саманта. Правда, ей ужасно хотелось, чтобы Алан что-нибудь сказал, отпустил бы какое-нибудь озорное замечание, продемонстрировал свое необычное чувство юмора, нарушил бы тишину. «Мы впервые будем заниматься любовью, и Алан хочет превратить это в нечто особенное. В конце концов, далеко не каждый мужчина обрушивается на женщину словно торнадо, словно грубый и безжалостный комок мускулов».

— Какой замечательный дом, — громко сказала Сэмми. — Он давно… давно принадлежит твоей семье?

Алан повернулся к ней с каким-то отсутствующим выражением лица.

— Да, давно. С самого начала.

Они долго шли по длинному коридору, и наконец Алан, распахнув двери, ввел ее в большую комнату. В спальне было абсолютно темно, но, без сомнения, главное место здесь занимала великолепная кровать под высоким балдахином на четырех позолоченных колоннах со спускающейся мягкими складками драпировкой из шелка, отделанной золотой бахромой и кистями. В позолоченных деревянных рамах в стиле рококо по стенам были развешаны напоминающие прекрасные медальоны изображения Эроса и Афродиты.