— Показывайте, куда идти! — строго и официально сказал Александр. Именно так должен разговаривать офицер с рядовым и сержантским составом.

— Товарища лейтенанта велено отвести в особый отдел, к Николаю Тимофеевичу, а жену — прямо в квартиру. Вас во втором доме расселили! — со значением подчеркнул сержант.

— Что это значит? — не удержался Кудасов.

— Этот дом только для майоров и подполковников, — объяснил старший сержант. — А вас сразу туда!

Кудасов с гордостью посмотрел на жену. Но на Оксану это не произвело особого впечатления.

Откуда-то появившийся солдат взял вещи, ворота распахнулись, и лейтенант Кудасов с молодой женой зашли на территорию базы постоянного базирования БЖРК. За то, чтобы узнать местонахождение этой базы, офицеры ЦРУ США были готовы отдать всё что угодно.

Минувшей ночью атомный поезд ушёл в очередной рейс со вторым сменным экипажем. Вопреки традиции, Белов провожать поезд не ходил, да и вообще сменившийся экипаж предпочитал отсыпаться, поэтому в последнее время БЖРК провожали только официальные лица части и родственники дежурного экипажа.

Белов встал поздно, около полудня, он выспался и хорошо себя чувствовал, прошла беспокоящая последнюю неделю дрожь пальцев, настроение заметно улучшилось.

— Ирина! Ириш!

В ответ — тишина. Любимая и благоверная супруга будто испарилась. Куда она отправилась с раннего утра и зачем, по каким таким делам, Евгений Романович не знал. Ирина никогда не ставила его об этом в известность. Считала ниже своего аристократического достоинства.

Белов проворно, как в молодости, облачился в гражданскую рубашку и брюки. Босиком прошагал на кухню и поставил на плиту чайник. Подхватил с холодильника пачку сигарет, присел на краешек обеденного стола. Закурил. Долго сидел в одной позе без движений, мрачно созерцая некую воображаемую точку прямо перед собой. Словно отметку цели на экране радара. Это была своеобразная медитация. Полковник будто погрузился в иное измерение, стараясь пронзить взглядом окружающее пространство и отчётливо увидеть цель, в которую должна попасть ракета. Когда-то это ему удавалось. И будет удаваться впредь!

Старенький, допотопный чайник с насаженным на носик свистком известил о закипании воды. Евгений Романович сполоснул фарфоровый чайничек кипятком, затем в разогретое нутро насыпал заварки. Выждав, пока чайные листики расправятся, он снова залил кипяток. Наверху образовалась коричневая пена. Значит, он все выполнил правильно. Потом Белов полез в холодильник, достал несколько яиц для глазуньи. Одно яйцо выскользнуло, хряско шлёпнулось на пол и растеклось небольшой жёлто-белой лужицей. Полковник выругался. Он осторожно положил яйца на стол, сходил в ванную, намочил тряпку и аккуратно убрал получившееся безобразие. Потом отнёс тряпку на место, вымыл руки и вернулся к оставшимся яйцам.

Но здесь начавшееся копиться раздражение вырвалось наружу. Яйцо полетело вперёд, гранатой врезалось в кафельную стенку над мойкой и расплескалось бесформенным пятном, некрасиво стекающим вниз. Если бы Ирина Александровна попала под горячую руку, то это пятно стекало бы по её физиономии!

Да… твою мать! Неужели нельзя приготовить мужу завтрак, когда он пришёл из рейса! Неужели недостаточно две или три недели подряд плевать в потолок и подыхать от безделья, пока муж сжигает свои нервные клетки в замкнутой стальной коробке! Куда и за каким хером можно сдёргивать из дома с раннего утра, оставляя мужа голодным!

От хорошего настроения ничего не осталось.

Тут раздался звонок, кроме жены звонить было некому.

Заявилась, голубушка, легка на помине! Евгений Романович, как атакующий носорог, устремился в прихожую. Резко распахнул дверь.

На пороге квартиры, заложив обе руки в карманы светлых брюк, отчего пиджак нелепо топорщился, стоял загорелый Игорь Шульгин. Свет, падавший на лестничную площадку через маленькое окошко под потолком, отражался в его тёмных очках. Шульгин нервно оглянулся через плечо.

— Хватит дёргаться, — сразу осадил его Белов. — У тебя врождённая мания преследования. Никому ты на хрен не нужен. Никто за тобой не следит. Проходи.

Евгений Романович отступил в сторону, пропуская гостя, тот поспешно переступил порог квартиры. Полковник закрыл дверь. Шульгин был оператором его смены, его конфидентом — доверенным лицом, на которое можно положиться. Месяц назад он списался в отпуск, и его заменял лейтенант Тельнов из резервного экипажа.

— Ну, как отдых? — мрачно спросил Белов.

— Как всегда — лучше, чем работа, — ответил Шульгин. Не в пример шефу, он пребывал в отличном настроении. — Между прочим, Евгений Романович, — Шульгин снял песочного цвета пиджак и повесил на вешалку, — моя осторожность более чем оправданна. Кравинский — весьма опасный человек, как бы наплевательски вы к нему ни относились…

— Я не отношусь к нему наплевательски, Игорь, — возразил полковник.

— Нет, относитесь! — настаивал Шульгин. — Я случайно узнал, что они собирают информацию даже о курении в рейсе! Как вам это нравится?

Они прошли на кухню, и Белов принялся отмывать с кафеля разбитое яйцо.

— Ерунда. Пусть собирают.

— А внеслужебные контакты не приветствуются, более того, между лицами, находящимися в прямом подчинении, они прямо запрещены!

— Да, конечно. Расскажи это Булатову. И расспроси, какие у него контакты с военврачом.

— Во-первых, между ними нет прямого подчинения. Наталья Игоревна напрямую подчинена подполковнику Ефимову.

— А во-вторых?

— А во вторых… как это яйцо оказалось на стене?

— Я его бросил. Что «во-вторых»?

Шульгин улыбнулся.

— Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

— Это я бык, что ли?

— «Бык» — это символическая фигура, — дипломатично ответил Шульгин. Он умел собирать информацию обо всём, что происходит в поезде, и добросовестно передавал её начальнику смены. Сейчас Белова посетила неприятная мысль, что так же добросовестно Игорь может сдавать информацию и о самом начальнике смены.

— Есть будешь? Или чай?

— Нет, спасибо, — Шульгин покачал головой.

Белов ложечкой разбил одно яйцо, посолил, выпил и заел хлебом с маслом. Потом так же поступил ещё с двумя. После этого налил себе чаю.

Шульгин прохаживался по кухне, с интересом наблюдая за происходящим.

— А чего так, всырую? — аккуратно спросил он.

— Лень готовить, а супруга куда-то завеялась.

Шульгин сделал нейтральное лицо.

— Ирина Александровна поехала в Кротово, в магазин. Вместе с этой прапорщицей, как её…

— Прапорщиком! — рявкнул Белов. — Не прапорщицей, а прапорщиком! Сколько можно вам говорить?!

Но тут же успокоился.

— Чего ей в магазине?

— Говорят, хотели вина купить…

Вот дура! В городке все друг о друге знают, какого чёрта болтать? Предупреждал же!

Игорь замер напротив, молча наблюдая за тем, как полковник старательно размешивает ложечкой сахар в стакане.

— Вряд ли вина, — наконец нарушил молчание Белов. — Ира совсем не пьёт.

Если Шульгин докладывает командиру или особистам, пусть осветит позицию супруга нарушительницы.

— Я её просил варенья сварить. Видно, решила магазинным отделаться.

— Конечно, — беззаботно согласился Игорь. — Мало ли что бабы болтают!

Белов допил чай.

— Ещё какие новости? — по привычке спросил он. — Ты только вчера вернулся, а небось уже больше меня всё знаешь?

Шульгин кивнул.

— Новый лейтенант прибыл, с женой. Такая фифа… Накрашенная, прикинутая, с педикюром! Их во второй дом поселили!

— Как во второй? Не может быть! Он же для старших офицеров…

— В чём и загадка. И принял его сразу Кравинский, а потом Булатов.

Евгений Романович задумался.

— Странно… А в какой экипаж?

— Похоже, в наш, — с нажимом произнёс Шульгин. — Вроде стажёром.

Белов поднял на него обеспокоенный взгляд.

— И на какую должность он будет стажироваться?

— Не знаю, — Игорь отвёл глаза. — Только окончил Тиходонское ракетное.