Капитан И. Пахотин из 120-го иап перед вылетом

Летчик 120-го иап капитан В. Агуреев у своего самолета

Пока он осуществлял маневр, его самолет удалился от группы и проскочил «ленточку». В соседнем ущелье он заметил похожий объект и отбомбился, однако уже после отворота на обратный курс ему навстречу вышли истребители прикрытия, принявшие идущий с сопредельной стороны МиГ-23 за нарушителя и собиравшиеся его атаковать. До стычки не дошло – уже на сближении с помощью радиолокационного ответчика разобрались, что речь идет о своем самолете.

Боевых потерь 168-й и 976-й иап не понесли – поднятая до 4500 м нижняя граница высотности практически исключила возможность поражения зенитным огнем над целью. Все удары предписывалось наносить с первого захода, не допуская повторных атак. Эшелоны полета к району цели для МиГ-23 назначались поднятыми до 8000-8500 м истинной высоты. За весь «заезд» имелось лишь несколько пулевых пробоин, полученных при «нырках» на выходе из атаки и при заходе на посадку. Однако, несмотря на хорошую подготовку летчиков (в шиндандской эскадрилье 168-го иап все истребители, кроме двоих капитанов, имели звание не ниже майорского), не удалось избежать обильного «букета» аварий и поломок.

Уже через пару месяцев после прилета замполит 168-го иап полковник Провоторов сел до полосы. Самолет дал энергичного «козла», в два прыжка налетел на порог бетонки, снес фальшкиль и переднюю стойку. На истребителе был серьезно помят фюзеляж, ПТБ и обе ракеты Р-60 на нижних узлах подвески. Самолет удалось восстановить, несмотря на «поведенный» фюзеляж.

В марте 1988 г. в Баграме при посадке группы МиГ-23МЛД Михаила Царева уже на пробеге догнала «спарка» и, ударив консолью, сбросила с полосы. Вылетевший на грунт истребитель попал в арык и подломил основную стойку. Он также был восстановлен, но в боевых действиях не участвовал и позже пошел на списание (летчики жаловались, что помятый самолет «стал летать боком»). «Спарка» виновника происшествия, в свою очередь, налетела на крыло истребителя и получила скользящий удар по перископу кабины, сбивший задний фонарь и едва не задевший голову летчика. После этого «спарка» продолжала нестись вперед и ударилась о консоль истребителя форкилем, разрубленным до самого лонжерона вместе с электроарматурой. В итоге покалеченный самолет провели на списание под благовидным предлогом «неудовлетворительного технического состояния из-за коррозии баков».

Обстоятельства потери МиГ-23МЛД в Кандагаре 18 апреля остались невыясненными: при выполнении контрольного облета после отпуска летчика самолет столкнулся с землей на посадочном курсе. Стрельбы по нему не наблюдали и причиной могло стать как случайное попадание, так и ошибка или плохое самочувствие летчика, восстанавливавшегося после перерыва в полетах. Капитан П.Н. Кругляков даже не пытался покинуть машину и погиб в ее кабине.

К началу вывода войск 15 мая из общего числа 164 самолетов ВВС 40-й армии истребители МиГ-23 составляли ровно четверть -41 единицу. К августу был оставлен Кандагар, откуда эскадрилья 976-го иап накануне вылетела домой. К этому времени установился порядок награждения летного состава соответственно выполненной работе, оценивавшейся числом вылетов. Соответственно уходили и наградные листы. А пока шло оформление награды, летчик продолжал летать на боевые. По итогам годичной работы в 168-м иап капитаны Симаков, Пастушенко и другие, слетавшие на задания более 300 раз, один за другим получили по три ордена Красной Звезды. Иной раз бывало, что причитавшиеся летчику несколько наград приходили в течение недели-другой. Командир полка Владимир Алексеев был награжден орденом Ленина, а начальник штаба подполковник Владимир Шегай, занимавшийся непосредственной организацией боевой работы, помимо трех Красных Звезд, имел высоко ценившийся орден Красного Знамени.

С учетом перемен в обстановке, состав и размещение новой группы из 120-го иап, прилетевшей 19 августа из забайкальской Домны, отличались от предыдущих. Две эскадрильи привел командир полка полковник Валентин Бураков, но количество машин в них было увеличено. В 1-й эскадрилье подполковника С. Бунина насчитывалось 19 МиГ-23МЛД и 2 МиГ-23УБ, во 2-й эскадрилье подполковника В. Белоцерковского – 14 МиГ-23МЛД и 2 МиГ-23УБ. Основная их часть сосредоточилась в Баграме, где истребительная группировка составила 29 МиГ-23МЛД и 5 «спарок», а присутствие в относительно спокойном Шинданде ограничили одним дежурным звеном из состава 2-й эскадрильи. Их основной задачей являлось прикрытие штурмовиков, истребителей-бомбардировщиков Су-17 и МиГ-27, преимущественно работавших под Кандагаром. Позднее к задачам истребителей добавилось сопровождение бомбардировщиков Су-24, Ту-16 и Ту-22МЗ. Чтобы встретить у самой границы вылетавших с аэродромов Туркмении и Узбекистана «дольников», МиГ-23МЛД, помимо ракет, несли по три ПТБ.

Усиленные эскадрильи потребовали пополнения личным составом для снижения нагрузки на людей. 17 сентября в Баграм на Ан-12 прилетела группа летчиков и техников 32-го гв. иап из Шаталово. Полк являлся лидерным на истребителях МиГ-23, первым в ВВС начав эксплуатацию новейших тогда самолетов (казалось невероятным, но это происходило почти двадцатью годами ранее и «двадцать третий» имел уже более чем приличный стаж нахождения в строю). Группа включала управление эскадрильи во главе с комэском подполковником Николаем Лысачеком, четыре звена летчиков и полный штат техсостава. Это позволило наладить посменную работу с высокой интенсивностью. Обычно в первой половине дня работала домнинская группа, затем ее сменяла шаталовская. Выполнялись и совместные вылеты, однако даже в сборной команде всегда сохранялись слетанные пары из 120-го и 32-го иап.

Обстановку в Баграме «под занавес» описывал техник самолета 120-го полка капитан В. Максименко: «б сентябре стояла еще весьма ощутимая жара за +30°С каждый день. В сухом воздухе человек высыхает, как вобла, я сам сбросил за месяц 11 кило, а потом еще пять. Донимала пыль, вездесущая и всепроникающая, а после полудня, кок по часам, начинал дуть ветер, несущий тучи песка и острые камни, секущие лицо и руки. Дает себя знать двухкилометровое превышение аэродрома и недостаток воздуха, от чего сердце то и дело начинает скакать, как бешеное. Между стоянками надо передвигаться с осторожностью: за девять лет все окрестности нашпигованы минами, причем никто толком не помнит – кто, где и когда минировал, да и под ногами валяются втоптанные патроны, снаряды и взрыватели. Даже само время в Афганистане какое-то скособоченное – летом разница с Москвой составляла полтора часа, зимой – полчаса.

Авиация держится на тяжелой и потной работе с легким привкусом романтики, но тут вообще ощущаешь себя бесплатным приложением к технике. Вдобавок, на аэродроме теснились больше полутора сотен самолетов, и на нем было не протолкнуться. Уже на третий день прямо перед моим самолетом, остановившемся на рулежке перед ВПП, у садящегося афганского МиГ-2] с грохотом взрывается передний пневматик, колесо и барабан мигом стесываются в мощных языках пламени, стойка загибается назад вопросительным знаком, и в таком виде он проскакивает всю полосу и останавливается кверху задницей. Повезло, что не перевернулся.

Соседний с моим борт №51, «разувшийся» на посадке, стаскивают но грунт, поднимают на «козлы» и меняют колесо. Тут же следом у садящегося Су-17 в стороны летят клочья резины от колес, он описывает плавную дугу и со звоном и грохотом на тормозных барабанах скатывается с бетонки, остановившись рядом с нашим самолетом. Летчик вылезает из кабины: «Ребята, я тут постою, не очень вам помешаю?»

Несколько раз наблюдал, как самолеты «разувались» сразу на взлете и на голых дисках возвращались прямо в руки только что выпустивших их техников. У соседей-афганцев Су-22 на посадке протаранил «Урал», срезавший путь через бетонку. Себе расквасил нос и крыло, разбил машину вдрызг, убив в кабине двоих «коммерсантов», сторговавших на складе пару бочек с авиационным керосином (обрушилась на них «кара небесная»)!»