Осенью 1928 года отряд попытался на катере пройти морем на Лену. «Это морское путешествие, — писал профессор М. И. Белов, — во многом напоминало старинные русские походы на северо-востоке Азии. В течение нескольких суток смелые люди боролись с морской стихией. И все же у мыса Буорхая из-за аварии пришлось оставить катер и продолжать путь пешком. Положение осложнялось тем, что продовольствие погибло и путешественники вышли в тундру полуголодные. Через несколько суток, совершенно обессилев, они достигли устья реки Омолой, где, по счастью, встретили промышленников, доставивших их в Верхоянск»[93].

Результатом работы отряда были изданные Хмызниковым в 1934 году атлас и лоция Яны, а также монография «Гидрология бассейна реки Яны», ставшая его докторской диссертацией. Сейчас, больше чем полвека спустя, даже не верится, что такая малооснащенная экспедиция, по существу, открыла для судоходства одну из величайших рек Сибири. После экспедиции Хмызникова пройдет совсем немного времени, и гидрографическое судно «Хронометр» приведет в устье Яны катер № 13 с кунгасом. 6 августа 1936 года на Яну пришел с двумя деревянными баржами пароход «Сасыл Сысы». Он впервые по картам П. К. Хмызникова поднялся с грузами до Верхоянска. Эту дату принято считать началом регулярного судоходства на Яне.

Юрий Дмитриевич Чирихин — однокашник Хмызникова по Морскому корпусу. В 1927 году он участвовал в организации Ляховской геофизической обсерватории, а на следующий год возглавил Индигирский гидрологический отряд Якутской экспедиции Академии наук СССР. За два летних сезона и зимовку сотрудники экспедиции выполнили значительные съемочные и промерные работы не только по реке, но и на баровом ее участке, установили несколько навигационных и астрономических пунктов на морском побережье. В 1935 году вышла лоция Индигирки, а на следующий год — «Атлас реки Индигирки и ее дельты». Этими исследованиями Индигирка была реабилитирована как судоходная магистраль. Правда, ее мелководный и капризный бар еще и сейчас доставляет хлопоты гидрографам.

Наряду с изучением водных путей самой Якутии велось исследование и морских подходов к ней. Этого сурового и далекого края морем достигали лишь одиночные суда. Еще «белым пятном» нависала над Таймыром открытая гидрографами Северная Земля, и никто не знал, как далеко она простирается к западу. В 1929 году летчики Б. Г. Чухновский и А. Д. Алексеев пытались исследовать ее с воздуха, но были остановлены густым туманом. «Открыто и замечено, — радировал Чухновский, — более сотни больших и малых островов, не помеченных на существующих картах; карты этого богатого промыслового района настолько неточны, что привязать виденное к намеченному берегу невозможно»[94].

Два года подряд пыталась пробиться с запада в Якутию парусно-моторная шхуна Комсеверопути «Белуха». Старший помощник Л. К. Шар-Баронов вспоминал: «В течение всего плавания 1930 года гидрографом II. К. Хмызниковым, капитаном Бурке и под их руководством мною систематически велась морская съемка. Даже такая малоточная съемка выявила большие погрешности карт, которыми мы пользовались. На острове Колосовых, где было высажено на зимовку семейство промышленников Колосовых, Хмызников определил астрономический пункт»[95].

Шар-Баронову вторит гидрограф И. М. Сендик, на следующий год помогавший Хмызникову: «Условия плавания, описанные Нансеном (Нансен плавал здесь на «Фраме» в 1893 году. — С. П.), разительно схожи с тем, что нам пришлось здесь встретить. Туман, лед, снег, неожиданные острова, неизвестные мысы и заливы»[96].

Хотя «Белуха» так и не смогла пробиться в море Лаптевых, она подготовила рекомендации, в первую очередь картографические, к таким плаваниям в будущем.

В 1930 году ледокольный пароход «Г. Седов» доставил на Северную Землю четверку исследователей во главе с Г. А. Ушаковым. Он с геологом Н. Н. Урванцевым и каюром С. П. Журавлевым за два года объехал на собаках и заснял весь архипелаг (радист В. В. Ходов оставался на базе, на острове Домашнем). Весь мир рассматривал опубликованную 16 октября 1932 года в «Известиях» карту Северной Земли с не меньшим интересом, чем, спустя десятилетия, карту обратной стороны Луны.

Но и сама экспедиция на «Г. Седове» принесла немало географических открытий. Их фиксировал на карте молодой геодезист Георгий Анастасьевич Войцеховский. Любопытно, что названные им мысы и бухты в Русской Гавани на Новой Земле уцелели на картах, хотя съемка не была первой. А вот названия многих островов в Карском море, которые он снимал первым, не прижились. Топонимика — наука капризная.

13 августа к вечеру усмотрели остров, который позже получил имя профессора В. Ю. Визе, предсказавшего его существование на основании анализа дрейфа брусиловской «Св. Анны». Дальше воспользуемся дневником самого Войцеховского, который ныне хранится в Музее морского флота в Одессе. «14-го в 22 часа мы двинулись к берегу… Нас было 14 человек: Шмидт, Самойлович, Ушаков, Горбунов, Ретовский, я, Хлебников, Савич, Муханов, Громов, Журавлев, Иляшевич и двое промышленников. Разбились на две упряжки. Тащить было очень тяжело: то вытягиваем с большим трудом нарту, царапая руки и падая на торос, то вместе с нартами падаем вниз, то попадаем выше колена в воду»[97].

На берегу Войцеховский сразу развернул съемку, которая продолжалась весь следующий день: «Сегодня в экспедиции моя работа главная, все подчинены мне. Шел я съемкой до четырех часов дня вдоль берега…» По возвращении на судно: «Из первой группы несколько человек сегодня выкупались в ледяной воде с головой, в том числе и Шмидт. Жалкое впечатление производили все первые исследователи острова». Отоспаться Войцеховскому не удалось, так как решено было заснять остров с борта, обойдя вокруг. Девять часов он простоял на ветру у пеленгатора.

22 августа в дневнике появилась такая запись: «Только что слез с верхнего мостика. Пеленговал вновь открытые два острова. Немного отогреюсь и пойду в рубку наносить острова на карту». Это были острова Воронина и Исаченко. На следующий день Георгий Анастасьевич снова пеленговал новый объект. Одни соплаватели Войцеховского утверждали, что это ледник Северной Земли, другие были уверены, что это мираж. «Открытый сегодня остров, — записал геодезист, — я назвал островом Заблуждения. Название очень понравилось и моментально прижилось, официально наверное дадут какое-нибудь другое название». Он не ошибся. Довольно продолжительное время остров назывался Длинным. Теперь это остров Самойловича.

29 августа: «С 9 утра до 3 дня работал на съемке острова, на котором поставлена полярная станция. Этот остров мы назвали островом Сергея Каменева в честь нашего замнаркомвоенмора, главнокомандующего в гражданскую войну, оказавшего исследованию Арктики незаменимые услуги в качестве председателя Арктической комиссии». И опять на карты попало другое название — остров Домашний. Имя же Каменева лишь недавно возвращено на карту, носит его пролив, разделяющий острова Домашний и Средний.

31 августа нанесен на карту еще один остров, названный в честь начальника экспедиции О. Ю. Шмидта. В этот день «Г. Седов» перевалил на восьмидесятую параллель и, не пытаясь обогнуть Северную Землю с севера, повернул на юг. Интересно, что, обнаружив новые острова, экспедиция так и не нашла открытый еще в 1878 году норвежцем Э. Иоганнесеном остров Уединения, хотя искала его дважды очень тщательно. Виной тому было исключительно неточное положение его па карте, определенное капитаном-зверобоем.

На следующий год Войцеховский добрался-таки до Якутии в качестве астронома-геодезиста Нижне-Ленскон экспедиции, когда составил первую инструментальную карту Булунского района. Вместе с женой он зимовал в составе первой смены открывшейся в бухте Тикси в августе 1932 года полярной станции. Они были первыми жителями будущего арктического поселка.