Именно для картирования нижнего течения Колымы от 11ижнеколымска до бара была создана Колымская гидрографическая экспедиция, ставшая, по существу, первой зимовочной экспедицией только что организационно оформившейся молодой полярной гидрографии. Руководство экспедицией поручили И. И. Музылеву, имевшему опыт изыскательских работ. Через несколько дней после окончания совещания первые одиннадцать специалистов, среди которых были гидрографы, топограф, астроном, гидролог, радист, выехали поездом до станции Невер и дальше по якутскому тракту гужевым транспортом. Рабочих, транспорт и помещение для базирования должно было предоставить Колымское управление Дальстроя.

Об этой экспедиции рассказывал мне ее участник Абрам Исаакович Косой:

— Мы с гидрографом Е. И. Герингом первыми налегке приехали в Якутск. Остальные прибыли туда только в апреле тридцать четвертого. Местные власти помогали нам, чем только могли. И тем не менее основной состав экспедиции смог добраться до бухты Амбарчик только в сентябре. К этому времени мы с Герингом, гидрографом Петровцевым, топографом С. А. Швахтеймом и гидрологом Тагеевым успели выполнить 400 километров промера в устье Колымы с предоставленного местными организациями катера «Ламут». А потом была зимовка в Пантелеевке. Затруднения с продовольствием вскоре ликвидировал вновь созданный оленеводческий совхоз Главсевморпути.

— Кстати, не вами ли назван небольшой островок ГУСМП в дельте Колымы?

— Нами, — как старому знакомому, обрадовался Абрам Исаакович. — Таким образом хотелось отметить роль полярного главка в освоении Арктики. Полностью его название ни на какую карту не вписать. К этому времени он в Якутии набрал силу: развернул работы трест Нордвикстрой, начали работу Качугская и Пеледуйская верфи, в его ведение были переданы шахты Сангар-Хаинского и Кангаласского угольного месторождений, две Ленские экспедиции доставили в порт Тикси с запада 12 700 тонн грузов, началось регулярное грузопассажирское сообщение Колыма — Владивосток морем, заработало Колымское речное пароходство.

Сам А. И. Косой после Колымской экспедиции еще двадцать лет работал в полярной гидрографии, занимал большие руководящие должности и долго не расставался с экспедиционной работой.

Гидрографический отдел при Архангельском управлении Северного морского пути возник даже раньше Центрального гидрографического управления—16 мая 1933 года. Первоначально его главной задачей было обслуживание маячных огней на Новой Земле и в юго-западной части Карского моря, а также лоцманские проводки судов новоземельскими проливами. Промерные работы здесь стали систематическими лишь после подчинения Ленинградскому управлению, вскоре начавшему аренду и строительство гидрографических судов, главной базой которых стал Архангельск. В 1934–1935 годах Гидрографическая экспедиция западной части Карского моря под руководством Сергея Сергеевича Рузова, а потом Всеволода Ивановича Воробьева выполнила значительные промерные работы со шлюпок и арендованных судов «Ломоносов», «Североиод № 2» и «Североиод № 7». В них участвовали гидрографы Л. И. Бордюг, Б. С. Зернов, И. М. Калиткин, А. Д. Копаневич, геодезист В. В. Ахматов и другие.

В 1938 году с ликвидацией территориальных управлений Главсевморпути архангельские гидрографы наконец получили самостоятельное структурное подразделение — Новоземельский гидроотдел. До 28 февраля 1937 года им руководил Павел Иванович Башмаков. Прекрасный моряк и гидрограф с большим производственным опытом, он обладал всесторонней эрудицией: успешно преподавал в Архангельском мореходном училище навигацию, лоцию, метеорологию, астрономию, создал блестящие ученые труды по маячному делу и истории освоения Арктики.

После него до 1941 года, когда Новоземельский гидроотдел реорганизовали в Архангельскую гидробазу, во главе его стояли Иван Александрович Смирнов, Савин, Борис Александрович Моржов и Сергей Николаевич Зубов. Двух последних я знал, а вот о первых никто не помнит, даже архивы не могли поведать имя-отчество Савина. Тяжелым был для полярной гидрографии 1938 год!

Много легче, чем в Архангельске и на востоке, приходилось в 1933–1934 годах экспедициям Западно-Сибирского гидрографического управления. На них «работали» флот и многолетний опыт специалистов ликвидированного Убекосибири. В частности, гидрографическая экспедиция В. И. Воробьева была одной из самых больших со времен Великой северной экспедиции — общая численность превышала триста человек. Ее обслуживало восемь гидрографических судов, самолеты полярных летчиков А. Д. Алексеева и К. Г. Неронена.

Экспедиция забралась в северную часть шхер Минина, где на карте было громадное белое пятно с надписью: «Этот район имеет характер шхер, и многие острова остались не нанесенными на карту, будучи не усмотрены за туманом и пасмурностью». Через два года тяжелого и опасного труда на новой карте появились очертания громадного архипелага. Только инструментальной съемки неизвестных берегов было выполнено более двух тысяч километров.

Впервые на карты легли большие острова Подкова, Песцовый, Круглый, Гольцмана, Баранова и другие. Многие носят имена участников экспедиции и судов.

9 сентября 1934 года гидрографическое судно «Сталинец» высадило Михаила Ивановича Цыганюка, практиканта Сибирского астрономо-геодезического института, на небольшой безымянный островок в шхерах Минина. Рабочие сразу же приступили к установке палатки, а Цыганюк пошел осмотреть остров, который предстояло снимать, и заодно набрать бересты для разведения костра. Вскоре он наткнулся на раскиданные вещи, истлевшие остатки одежды. Среди вороха размоченных бумаг оказалась мореходная книжка матроса «Геркулеса» А. С. Чухчина и справка на имя матроса В. Г. Попова. Позже на судне Михаил Иванович узнал об обнаруженном топографом А. И. Гусевым на острове Вейзеля (ныне остров Геркулес) столбе с вырезанной на нем надписью «Геркулесъ 1913». Так впервые были найдены следы пропавшей без вести в 1912 году арктической экспедиции В. А. Русанова, пытавшейся пройти Северным морским путем с запада на восток. Имя Цыганюка стало хорошо известно как раз благодаря этим находкам. А ведь Михаил Иванович больше двадцати лет после этого составлял полярные карты. Еще до войны прошел со съемкой почти все побережье Карского моря от Гольчихи до архипелага Норденшельда, трижды зимовал. Тонул, горел, не раз бывал в объятиях белого медведя. Однако экспедиционные лишения, тяжелый физический труд не отвратили его от Арктики, а, наоборот, еще больше спаяли с ней. Уже в пенсионном возрасте он зимовал на Енисее, вводя в действие новейшую навигационную систему для проводки советских и иностранных судов, направляющихся в Игарку.

В учебнике профессора Андрея Павловича Белоброва, по которому училось мое послевоенное поколение гидрографов, есть такие слова: «В связи с расширением гидрографических работ в арктических морях при выполнении промера вне видимости берегов в течение ряда лет, начиная с 1934 г., применялся предложенный помощником капитана парохода «Г. Седов» А. А. Брауном способ промера на веховых полигонах»[103].

Для Анатолия Алексеевича Брауна экспедиция 1934 года на ледокольном пароходе «Г. Седов», которой руководил директор Арктического института Р. Л. Самойловнч, была первой в Арктике. Правда, еще десять лет назад он пересекал Полярный круг, участвуя в заграничном походе крейсера «Аврора» и учебного судна «Комсомолец» из Кронштадта в Архангельск.

В последующие две навигации Брауну доверили руководство большой арктической экспедицией, базировавшейся на парусно-моторной шхуне «Темп». Построенная в 1931 году в Норвегии, шхуна южным путем пришла во Владивосток и оттуда с Северо-Восточной экспедицией Наркомвода в только что родившийся порт Тикси.

— Очень удобное для того времени было судно, — рассказывал Анатолий Алексеевич, — автономное, мореходное, даже с грузом его осадка не превышала четырех метров, а это чрезвычайно важно для гидрографических исследований. Правда, грузоподъемность его была всего 65 тонн, что неудобно для транспортных перевозок, которые «Темпу» приходилось выполнять нередко. Капитанами его в те годы были С. К. Эрманбрик, а затем Ю. К. Жуков. Старший механик Федор Герасимов проработал на «Темпе» четверть века, за что был награжден орденом Ленина.