Конечно, Виталий Иванович Скверский — очень толковый начальник и прекрасный человек, работать с которым, как все говорили, одно удовольствие. Но я отказался от лестного предложения. А тут неожиданно засобирался в Ленинград С. Н. Зубов, и мне пришлось принять дела главного инженера Тиксинской гидробазы, которую ждало техническое перевооружение.
Впервые в большом объеме начала использоваться светодальномерная аппаратура, бурильные установки для закладки геодезических центров в грунт. Растущие объемы работ требовали новой техники. А она нередко из-за тяжелой ледовой обстановки не доходила до Тикси и оседала на Диксоне. Все эти трудности ощутил Григорий Сергеевич Михеев, бывший начальник Диксонской гидробазы, присланный к нам для укрепления руководства и сменивший Назарова.
Тикси, как и все построенные из дерева арктические поселки, часто горел. После пожара новенького двухэтажного общежития Тиксистроя, сопровождавшегося человеческими жертвами, начальник Главсевморпути А. А. Афанасьев запретил деревянное строительство в поселке. Гидробазе первой пришлось строить жилой дом из только осваиваемого здесь керамзита. Для полярников это было невиданное ранее чудо, ибо дом строился со всеми удобствами — водопроводом, водяным отоплением, канализацией, ванными. С приездом с Диксона инженера-строителя Анатолия Владимировича Кряжева, человека энергичного и деятельного настолько, что его приходилось порой сдерживать, строить и ремонтировать мы стали много и на полярных станциях.
И все-таки пожары нас преследовали. В сентябре 1963 года среди рабочего дня загорелось административное здание гидробазы. День был штормовой, через несколько минут весь второй этаж полыхал так, что никто не смог спуститься по лестнице, спасались через окна. Хотя пожарные прибыли сразу, отстоять с большим трудом удалось лишь первый этаж. В нем, основательно промоченном и пахнущем гарью, мы перезимовали.
Михеева на посту начальника гидробазы в 1964 году сменил Владимир Илларионович Мыльцев. Он в Арктике работал с довоенной поры и все больше в Восточном секторе. По характеру был добр, уживчив, зря людей не дергал. Бед и прорех ему в наследство досталось немало. Но и наметившийся поворот к лучшему — тоже. Строилось трехэтажное керамзитовое совмещенное здание гидробазы и жилого дома, были выделены средства на строительство еще двух жилых домов в Тикси и многих объектов на полярных станциях. Мы уже въехали в новое трехэтажное здание, как среди зимы сгорел восьмиквартирный жилой дом. Шестьдесят восемь человек с малыми детьми остались на улице. А затем сгорело техническое здание на полярной станции Буор-Хая.
Ежегодно на навигацию к нам приезжала Морская гидрографическая экспедиция № 2 под руководством Павла Михайловича Романова, МГЭ № 1 под руководством Б. А. Вильнера работала в Западном сектора Арктики. Эти экспедиции выполняли громадные объемы промера в открытом море. Они готовились и завершались в Ленинграде. Гидробазам поручалось готовить для них флот, его снабжение и снаряжение. Дело это было большое и хлопотное, не всегда благодарное. И тем не менее участникам экспедиции Александру Соломоновичу Баскину, Виктору Ивановичу Григорьеву, Алексею Андреевичу Котюху, Михаилу Александровичу Мацу, Рему Федоровичу Федорову и другим в гидробазе, да и у меня в доме всегда были рады, ибо с их появлением начиналась короткая, но бурная арктическая навигация, ради которой мы и зимовали.
А сколько прекрасных людей — «сержантов гидрографии» помогало обеспечивать безопасность мореплавания и создавать карты в Тиксинской гидробазе! Начальник механических мастерских Василий Николаевич Рыбалов, обладатель золотых рук и неистощимой на технические выдумки головы. Даниил Никитич Хомутов, долго возглавлявший полярные станции, а потом ставший правой рукой начальника гидробазы по хозяйственным вопросам, имел недюжинные организаторские способности. Шоферы Яша Березовский и Толя Рогожников по первому требованию, днем и ночью, заводили вездеход или машину, ремонтировали их, не считаясь со временем. Начальник ацетмастерской Алексей Михайлович Свистов работал летом на судах, зимой на ледовом промере. Александра Павловна Косенкова в образцовом порядке содержала материалы изученности района.
Арктика же оставалась Арктикой. Новая техника не гарантировала от несчастных случаев, отсутствие гласности — тем более. Только в Ленинграде я узнал подробности гибели в марте 1964 года возвращавшихся на вездеходе с ледового промера в проливе Малыгина архангельцев гидрографа Виктора Григорьевича Захарова и рабочего Петра Яковлевича Узкого. Они замерзли при тех же обстоятельствах, что случились с В. Я. Лескиненом в Маточкином Шаре в 1931 году. Сообщение об этом могло бы стать предостережением для других. Но из несчастных случаев на море и в Арктике сделали тайну.
Особенно тяжело пережил я гибель инженера-гидрографа Ивана Александровича Демидова. Новый 1966 год мы встретили вместе «на узлах». Я с семьей уезжал в Ленинград, Иван — на полярную станцию Сагыллах-Ары, куда надо было доставить на тракторе уголь.
— Так не хочется ехать, как никогда, — посетовал Демидов. Странно было это слышать от него, совершившего множество значительно более протяженных походов. Через неделю после приезда в Ленинград узнал о том, что на обратном пути трактор провалился под лед в заливе Неелова — И. А. Демидов и тракторист Петр Иванович Корсаков утонули. В тот день я в тридцать шесть лет впервые почувствовал сердце. Сказались арктические стрессы, тем более что печальные вести продолжали преследовать и в Ленинграде. Вскоре пришло известие, что у бывших соседей на востоке — в бухте Всадник почти при аналогичных обстоятельствах провалился под лед трактор Провиденской гидробазы, погибли механик Юрий Иванович Дворников, тракторист Борис Иванович Вишнев и рабочий Борисов. У соседей на западе — на полярной станции Остров Вилькицкого в эти же дни замерз радиоинженер Диксонской гидробазы Валерий Александрович Логачев. Привожу этот скорбный список затем, чтобы люди знали имена всех, кто заплатил жизнью за создание арктической карты не только в далеком прошлом, но и в наши дни. В последнее время о несчастных случаях регулярно сообщают средства массовой информации.
Почти со всеми тиксинскими гидрографами до сих пор поддерживаю переписку. Юрий Иосифович Беляев много лет работал советником по гидрометеорологии в ЮНЕСКО, теперь он один из руководителей Гидрометеослужбы страны. Генрих Степанович Можаровский — ведущий специалист Киевского НИИ водного транспорта. Вячеслав Михайлович Прохоров ведет большую работу по обеспечению безопасности плавания на реках Якутии. Борис Васильевич Терентьев, Владимир Иванович Костюнин помогали дружественным Афганистану, и Кубе, Юрий Хаимович Медведь и Борис Александрович Алексин продолжают исследовать арктические моря. Радист и электронавигатор «Инея» Виталий Семенович Маслон двадцать лет возглавлял радиостанцию на атомоходе «Ленин», сейчас он профессиональный писатель. Алексей Андреевич Котюх преподаст в университете, а Орион Николаевич Малковский — в институте инженеров железнодорожного транспорта в Ленинграде. Знания и опыт составления арктической карты нужны и там.
Все что ни делается в Арктике для ее карты, в конечном счете проходит через Ленинград, где находится штаб гидрографии. Довелось поработать в нем и мне. Вернулся я сюда с большими планами. Собирался на работу гидрографическим советником ООН, но за четыре дня до вылета случился первый инфаркт. Затем приступы, неотложки, больницы, в промежутке работа в архивах, пока инсульт не приковал к постели окончательно.
На фотографии, сделанной в год моего возвращения в Ленинград, в группе старейших гидрографов помимо лиц, о которых уже рассказывалось, запечатлены руководители обработки полевых материалов Тамара Иосифовна Спевак и Нина Васильевна Сукачева, в молодости немало поработавшие в Арктике. С экспедиционниками Борисом Петровичем Громовичем, Гиршем Менделевичем Овсищером, Юлием Станиславовичем Сырокомским я не работал, но был знаком и мог бы много рассказать хорошего о них. Начальник планово-финансового отдела Константин Иванович Малышев не ставил автографов под картами, но какое громадное значение для судеб полярной гидрографии имели его экономические расчеты и выкладки!
