Я с искренней грустью посмотрел на ребенка. Он был весь красным и горел от высокой температуры.

Люди смотрели на меня с надеждой. У каждого из них была какая-то проблема. И каждый считает, что я смогу помочь им после той пламенной речи.

Вестник Астарии, мать его. Могу сравнять город с землей, но спасти одного ребенка у меня не получится. Так себе из меня Бог.

Малыш хрипел и кашлял. Я не спец, но могу предположить, что у него воспаление легких. В средневековье от этого умирали. Странно, что в будущем Варгарона я ни разу не встречал больных. Либо у них пиздец какой иммунитет, либо они изобрели антибиотик, а я и не заметил. Целебная магия не может излечить от бактерий и вирусов.

Я встал, как вкопанный, завертел головой в поисках спасения, но натыкался только на взгляды людей.

Ну чего вы уставились, а? Я к такой херне не готов. Киньте меня на арену со взбешенным орком, и я убью его куском сушеного говна. Не надо мне совать больных детей. Я предпочитаю другой жанр в своей жизни.

Я опустил голову, забубнил ругательства всех мастей.

Бабка поняла меня неправильно:

— Заговор исцеления? Спасибо, спасибо! Ох, как же я вам благодарна…

Под общий крик изумления я обернулся в летучих мышей и взмыл в небо. Отправился к своим. Нам выделили дом неподалеку, подальше от любопытных глаз. Я специально попросил оставить нашу дислокацию неизвестной. Такого внимания мне нахер не надо…

Прошло три дня. Я знал, что в Серпе спокойно, периодически возвращаясь в будущее. Монах больше не появлялся, и я предполагаю, что так будет еще несколько недель. Ему нужно время, чтобы донести мое щедрое предложение своим господам. И надеюсь, что я не просчитался и при следующем появлении в Серпе не окажусь в окружении вражески настроенных личностей.

И-и-и-и… новость дня, облетевшая весь Первоград. Я без понятия, как и почему, но больной ребенок пошел на поправку. Я в душе не чаю, как мой грязный бубнеж его исцелил, но… это пиздец какой-то. Еще ни разу в истории молитвы о «хуях и пёздах» не спасали от тяжелой формы пневмонии. Если, конечно, я не ошибся в диагнозе, что очень возможно, ибо медик из меня как из Йолопуки — педик. Ой, неудачное сравнение…

— Просто повезло, — тараторила Катя. — Бывает же. Раз — и гоблин с тремя ногами. Или двумя головами. Хотя я так не хотела. Ты тоже не хотел. Но так есть.

Я вышел из задумчивости, предложил гениальный план-капкан:

— Слушай, Кать. Сделай антибиотик.

— А? Что? Как?

— Э-э-э, — усиленно вспоминал я о пенициллине. — Ну там короче плесень жрешь и тебе хорошо. Все болезни уходят. Почти все. Знаешь, в моем мире после этого изобретения людей стало чуть ли не в два раза больше за сто лет.

— Плесень? — спросила Аша. — А она вкусная?

Катя искренне заинтересовалась:

— Да-а-а? Что-то я такого не слышала. Крестьяне часто едят испорченную пищу. И обычно ничего хорошего не происходило. Наоборот.

— Ну может плесень должна быть особенной, — блеснул я знаниями.

Ясно. Не стать мне гениальным изобретателем. Мне бы сейчас смартфон с Википедией. Эх, я бы тут устроил научную революцию. А было бы хорошо. Коррекция будущего за счет прошлого — именно то, чем я планирую заняться в ближайшем будущем. Нужно поставить пару экспериментов. У меня уже есть несколько идей. Это же круто. Насрал под кустик, а через пять тысяч лет в другом теле нашел древнюю окаменелость. Все будут думать, что это останки древнего троглодита, а на самом деле это какашка Трайла.

«Тебе почти триста лет» — возмутилась Шиза. — «Как можно думать о такой херне? Говно-говно-говно. У тебя кроме говна в голове что-нибудь осталось?»

«Шутки про говно — вечны» — возмутился я.

«Шутки про говно очень скоро превращаются в обычное говно. Скучное, унылое и…»

«Заткнись, говно»

От мыслей о вечном меня отвлекло бурчание в углу.

— Пуки, ты чего там делаешь?

— Ничего Йолопуки не делает.

Я подошел ближе, увидел кучу гладко обструганных колышков и полешек с застроенным концами.

— Это что?

— Это Йолопукино, — прикрыл ручищами тролль свою прелесть.

Меня передернуло.

— Братан, это как-то не по-мужски, слушай…

Дверь заскрипела, вошел Гурон и Дри:

— Молот мне в з…

Эльф получил по пояснице от гномихи Дриайи. Выше она не доставала:

— Хватит ругаться!

— А ну да… Это, Хозяин. Там человек пришел. Ну этот, самый главнючий который.

— Пригласи.

Гном кивнул, ушел и через минуту на пороге стоял азиат. Он учтиво поклонился:

— Не хочу мешать, но есть дело.

— Приветствую. Что за дело?

— Совет старейшин благодарен тебе и жертве Ашхаи. Мы попытались разобраться, как работает ее дар. Лед не тает. И говорят, что не растает еще долго. И за это мы в вечном долгу перед вами, поэтому решили сказать… но ты должен дать слово, что даже если тебе это не понравится, то мы не навлечем на себя твой гнев. Хранить это в тайне мы больше не будем.

Я напрягся. Очень сильно напрягся. Неприятное предчувствие кольнуло в груди.

— Даю слово.

Азиат тяжело выдохнул:

— В наших подземелья уже много зим заперты два создания. Одно из них постоянно повторят слово «Трайл». Говорит, что ты придешь за ним. Прислушиваться к нему запрещено. Эти слова — горечь духов. Но после того, что произошло, мы решили… что ошибались. Похоже… она ждала тебя.

Катя и Аша переглянулись. Гурон в непонятках мотал головой. Я же с трудом сдерживал себя. Клыки непроизвольно увеличивались.

— Она? — зарычал я.

— Да. Создание — женщина. Ее кожа цвета весенней травы. С большим ушами. Мы поймали ее двадцать зим назад и пытались понять природу этого создания и его… отрока.

Азиат казался невозмутимым, но я чувствовал его разрастающуюся тревогу. Мои выпирающие клыки его не сильно успокоили.

Я сделал шаг навстречу азиату, но он стоически не сдвинулся с места, выдержав взгляд моих кровавых зрачков.

— Ты можешь злиться, но мы просто боялись. У нее есть странный, но полезный дар. Мы им иногда пользовались, поэтому не убили ее сразу. Но она могла оказаться вампиром. Как и ее странный ребенок — у него зубы, как у тебя. Но больше и острее. А волосы цвета морской пучины. Сейчас он вырос и стал еще опаснее. Может это тебя успокоит, но мы редко… делали им больно. И только чтобы понять, кто они такие.

Катя ухватила меня за рукав.

— Не злись, Трайл. Их можно понять, — она посмотрела на азиата. — Как зовет себя это существо? А? Говори.

И азиат сказал.

А я зарычал.

Холодное подземелье пробирало холодом, хотя я не должен его чувствовать. Может из-за магии? Последнее время она везде.

— Кая? Это я — Трайл.

Тишина.

В завернутом в тряпки комочке точно кто-то был.

Я осмотрел камеру Каи. Ухоженная, сухая, теплая. Есть кровать, стол. На ней еда. Вареная картошка с луком и салом. Не хватает только рюмашки.

Посмотрел на азиата:

— Успели прибраться?

— Нет. Она всегда вела себя послушно и помогала. А мы не дикие животные.

Комок зашевелился.

Сначала я увидел уши. Лицо. Кая моргала глазами, словно давно не видела света.

— Кто здесь?

— Это я — Трайл. Открой, — кивнул я на решетчатую дверь.

Азиат заколебался, но все же открыл.

Я зашел, подошел ближе:

— Кая, все кончено. В смысле, закончено.

Я аккуратно стянул с девушки чистую простынь. Она не исхудала и вроде не сильно изменилась. Ей и так было за пятьдесят… Судя по всему, сейчас ей где-то семьдесят. Да, появились морщинки, бедра чуть толще, но в целом — та же Кая, что и раньше.

Она смотрела на меня пустыми глазами. Так смотрят пленники в концлагере, потерявшие смысл жизни. Отчаянные, потерянные.

Пустил ментальное щупальце и не почувствовал ничего. Так, легкое любопытство и страх.