— Вон там! — Карен указала рукой на чахлые деревца вдали. Почуяв предстоящий галоп, кобыла нетерпеливо забила копытами.

Лошади сорвались с места, серая и пегая, и помчались бок о бок, как две стрелы. Скачка опьяняла Карен, она ездила верхом с детства и понимала натуру лошадей, знала их повадки и настроение. Ей доставляло огромное удовольствие мчаться в седле, сжимая ногами бока скакуна, сливаясь с ним в единое целое, наслаждаясь своим умением управлять этим умным, выносливым и сильным животным.

Армина была опытной наездницей, но Карен хотелось утереть ей нос. Прильнув головой к гриве лошади, она сжала пятками ее бока, побуждая кобылу нестись во весь опор. Грациозное животное словно бы летело над землей, лишь на миг касаясь ее копытами. Армина летела впереди, понукая своего скакуна отчаянными криками. Роняя пену и отвечая наезднице радостным ржанием, мерин стремительно нес ее к цели.

Карен перестала ощущать свое тело, оно словно бы растворилось в лошади, готовой взмыть в грозовое небо и воспарить над землей и морем. Наконец кобыла обогнала мерина и пришла к финишу первой. Наездницы придержали лошадей и, потрепав их по холке, пустили шагом. Армина улыбнулась:

— Молодец! Ты могла бы выступать на местных соревнованиях. У Мэллори наконец появился бы достойный соперник!

Карен покраснела от этого комплимента. Она была совершенно счастлива и чувствовала себя так, словно бы выдержала ответственное испытание. Волнение ее усилилось, когда они вернулись в конюшню и Тейт, поджидавший женщин у ворот, помог ей спешиться. Он задержал ее руку в своей дольше, чем требовалось, и выразительно взглянул ей в глаза. Конюх был дьявольски хорош собой: стройный, сильный, высокий, черноволосый самец с многообещающим бугром в ширинке. От него пахло сеном, лошадьми, потом и специфическим мужским запахом.

Заслышав цокот копыт по мостовой, конюх оставил разомлевшую Карен и побежал встречать маркиза. Сердце Карен екнуло, она прислонилась спиной к косяку, не в силах тронуться с места.

Мэллори легко держался в седле, горделиво вскинув голову. Его черный жеребец выглядел великолепно. По бокам от него бежали, высунув красные языки, две собаки. Маркиз был без головного убора, черные как смоль волосы блестели на солнце. На нем были кожаный жилет и белая рубаха, на правом запястье сидел охотничий, сокол, с колпачком на голове и с колокольчиками на когтистых лапах. Карен казалось, что она видит ожившую картину из портретной галереи усадьбы. Все это могло происходить в любую эпоху и в любой стране. К седлу вороного были приторочены тушки подстреленных зайцев, их серый мех был запачкан кровью.

Тейт взял коня под уздцы, и маркиз спешился. Завидев Карен, он кивнул ей и холодно произнес:

— Доброе утро, мисс Хейуорд!

— Доброе утро, сэр!

— Привет, Мэллори! — выйдя из, конюшни, сказала Армина, картинно подбоченившись и поводя бедрами, обтянутыми эластичными бриджами. — Как успехи? Угостишь зайчатиной?

Маркиз натянуто улыбнулся и нежно погладил сокола.

— Лейла сегодня в ударе! Она у меня умница. Ласковые нотки в его голосе приятно удивили Карен, она не предполагала, что Мэллори способен на такие нежности. Ей захотелось приласкать птицу, и она протянула к ней руку.

— Какая прелесть, — сказала она, глядя не на сокола, на удавчика, затаившегося в штанах охотника.

Маркиз отпрянул от нее вместе с птицей и предостерегающе воскликнул:

— Осторожнее! Лейла не игрушка! Даже не пытайтесь приласкать охотничьего сокола, он не любит посторонних! Если бы не путы на лапах и не колпачок на голове, он бы выклевал вам глаза. Сокол признает только хозяина.

— Мне бы тоже хотелось с ним поохотиться, — ответила Карен, поборов оторопь. — Обожаю хищных птиц! Может, со временем мы с ней и подружились бы.

— Сомневаюсь! Такая птица с трудом поддается тренировке. Я потратил немало времени, добиваясь ее доверия, — возразил маркиз. — Советую вам завести канарейку.

Глаза маркиза сверкали гневом, он был раздосадован опрометчивостью Карен, едва не обернувшейся бедой: ведь сокол мог серьезно поранить ее своими сильными когтями.

— Я знаю, что говорю: я провел десять суток в клетке этой птицы, изучая ее повадки. — У Карен закружилась голова: ей представилось, как шуршат в полумраке клетки перья хищницы, как позвякивают колокольчики на ее когтистых лапах, предупреждая хозяина об опасности, как томительно медленно тянется там время. По спине ее пробежала дрожь, а внизу живота возникло ощущение пустоты. Лишь усилием воли Карен сумела сохранить хладнокровие и не выдать свои чувства.

— Я тоже смогла бы просидеть десять суток в клетке с диким соколом, — спокойно промолвила она. — Главное — правильно настроиться. А в этом мне помогло бы знание карате: этот вид восточного единоборства учит человека управлять своими эмоциями и закалять волю.

— Вы занимаетесь карате? — удивился маркиз.

— Карен сегодня обошла меня в скачке, — сказала Армина. — Я порекомендовала ей выступить на здешних состязаниях.

Маркиз прищурился и спросил:

— И что решили, мисс Хейуорд? Вам удастся выкроить для спорта время? Или у вас чересчур много работы в библиотеке?

Карен вспыхнула, уловив в словах лорда Бернета намек на их с Тони совокупления в комнате с зеркалом.

— Не беспокойтесь, сэр, — ответила она. — На моей работе спортивные занятия не отразятся. Работа всегда была для меня на первом месте, а спорт и развлечения — на втором. До сих пор мне удавалось успешно заниматься и тем и другим.

Маркиз усмехнулся:

— Вы суперженщина! Мы еще вернемся к этому разговору. Сегодня вечером я устраиваю для друзей вечеринку. Считайте, что вы приглашены.

С этими словами маркиз удалился в клетку для соколов, высокий, стройный и надменный, знающий цену каждому своему жесту.

— Ты произвела на него хорошее впечатление, — ободрила Армина ошарашенную Карен. — Но я вынуждена тебя покинуть. Он привык к моим оральным ласкам после охоты. Еще увидимся!

Чертыхнувшись, Карен сжала от злости кулаки. Она готова была отвергнуть заманчивое предложение, чтобы доказать Мэллори, что она не такая дешевка, как Армина, и что ее не так-то просто склонить к подобным развлечениям, если она этого не хочет. Но любопытство пересилило гордость, и она решила взглянуть на великосветских друзей лорда Бернета. Ярость тем не менее требовала выхода. Карен оглянулась и увидела Тейта: он стоял возле стойла и с интересом наблюдал за ней. Сердце у Карен екнуло, напряжение в промежности стало невыносимым. Похоть, разбуженная верховой прогулкой и пикировкой с Мэллори, удалившимся для сексуальных утех в соколиную клетку, подталкивала ее в объятия конюха.

Тейт подошел к ней и уставился на ее грудь. Карен заметила, как взбугрилась его ширинка, и сглотнула подступивший ком. Ей захотелось освободить из брюк истомленного узника и ласкать его до тех пор, пока он не извергнет густую молочную жидкость.

— Я живу здесь неподалеку, — сказал конюх, протягивая свою мозолистую руку к ее грудям, обтянутым шелковой блузой.

— В самом деле? — выдохнула Карен, млея от прикосновения его ладони к соску.

— Может быть, зайдем ко мне на чашку чаю? — предложил Тейт, сжимая пальцами сосок и наклоняясь, чтобы поцеловать его.

Она зажмурилась, чувствуя, как всасывает его рот ее нежный розовый бугорок вместе с мокрой тканью, и ответила:

— С удовольствием!

Карен затрепетала, ощущая прикосновение его губ. Сжав ей руку, Тейт увлек ее в полутемную конюшню. На каждом шагу там валялись седла, цепи и сбруя. В полумраке легко было споткнуться и расшибить себе лоб. За стойлами располагался склад всякой рухляди. Винтовая лестница вела в спальню Тейта, кухню и ванную комнату. Очутившись на втором этаже, Карен сообразила, что здесь когда-то была сторожевая башня. Апартаменты конюха оказались довольно просторными, он обосновался в них с комфортом. В камине потрескивали малиновые уголья, напротив стояла широкая старинная кровать.

Карен живо представила, как Армина сосет аппетитный фаллос Мэллори в соколиной клетке и как он кончает ей в рот. Это видение сменилось сценой лесбиянской любви с участием Целин и других красоток из гарема маркиза. Промежность Карен вскипела от вожделения. На бриджах у нее образовалось пятно вокруг ее любовной пещеры.