А потом в длинных разрезах широкой юбки зрителю были явлены стройные обнаженные ножки, увешанные браслетами и цепочками. Незаметно для зрителей света на сцене прибавилось, что позволило рассмотреть стройную фигурку во всей красе. Украшенная каменьями вуаль и браслеты переливались, приковывая внимание к себе ещё сильнее.

Ритм стал невероятным, танцовщица продолжала творить на сцене свою магию. Полупрозрачная ткань не позволяла рассмотреть её лица, но, взмывая в воздух, показывала богато украшенный короткий лиф и белоснежную кожу.

Господин Сенс слишком поздно вспомнил о своём намерении следить за реакцией зала. На весь час выступления Бариа приковала к себе его внимание, но вспомнив и решив отвернуться от сцены, мужчина едва не проморгал завершающий штрих танца: кружась в бешеном ритме, танцовщица отпустила вуаль, и та сорвалась, отлетая в сторону. Но толком рассмотреть исполнительницу не получилось: замерев на мгновение, Бариа как подкошенная рухнула на сцену и оставалась неподвижной, не обличая себя.

И в тот же миг занавес опустился.

========== -2- ==========

Перебегая дорогу, Тайлер, чихая от угольной пыли, запнулся о камень мостовой и едва не угодил под колеса проезжавшего мимо паромобиля. Водитель грозно нажал на клаксон и выкрикнул что-то гневное, утонувшее в общем шуме. Тайлер вознамерился ответить, что это место — специальный переход для пешеходов, о чём свидетельствуют знаки, установленные недавно ввиду постоянных трагических наездов, но прибывший на вокзал паровоз принялся гудеть и шипеть, из-за чего перекричать этот шум и гам стало просто невозможным. Молодой человек лишь раздосадованно махнул рукой и заторопился дальше по своим делам. Ему предстояла встреча с партнёром, который должен был ждать его в оговоренном месте. Однако, если верить часам на привокзальной башне, Тайлер уже опаздывал на пять минут. Партнёр отличался пунктуальностью и всегда высказывал своё недовольство взглядами, говорящими больше любых слов. Тайлер слишком дорожил таким знакомым, чтоб вызывать негодование собой, но шнурок на ботинке так некстати порвался и пришлось его менять…

Рядом с цветочной лавкой, как и было условлено, Тайлера ожидали. Молодой темноволосый мужчина интеллигентного вида, одетый по последней моде в костюм-тройку и шляпу-котелок, гладко выбритый и поигрывающий свёрнутой в трубку газетой, никак не реагировал на вполне закономерный и даже граничащий с неприличием интерес цветочницы. Юная девица не сводила с него восторженных глаз, и подошедшему к лавке степенному джентльмену, решившему купить букет своей старой жене, пришлось дважды её окликнуть.

— Ты опоздал, Тайлер, — без намека на улыбку отметил партнёр, отстраняясь от вокзальной стены.

— Всего на пять минут, — виновато улыбнулся Тайлер и поднял указательный палец вверх. — Но, прошу заметить, Рэй, причина была объективной, что меня извиняет. Да и разве могут какие-то пять минут иметь решающее значение?

— Сейчас могут, — серьезно произнес Рэй, прищурив зелёные глаза. — В театры не пускают после третьего звонка, как тебе известно, а на этом представлении нет антракта.

— Мы идем в театр? Ты не предупредил, мой вид…

— Вполне подходит для посещения этого театра, — отмахнулся Рэй и направился к краю вокзальной площади, где можно было нанять кэб или сесть в омнибус. — Я не был уверен, что мы пойдём на представление, но заказчик сумел выбить пару билетов в последний момент благодаря своим знакомствам. Будем сидеть в директорской ложе.

— Зачем нам вообще сейчас идти в театр, мы же собирались разрабатывать план…

— Можешь считать это частью разработки. И мне надо кое-что проверить. Собственно, за этим мы и направляемся.

— А что хотя бы за представление? Какой театр? — Тайлер не мог скрыть любопытства, но после поспешно добавил: — Я не люблю оперу.

— Не опера. Театр Сенса и Карта.

— Подожди, там сейчас по вечерам дают только одно…

— Да, ты верно понял.

— Но билеты раскуплены на месяц вперёд! — Тайлер даже остановился от изумления, так резко, что его шляпа съехала на бок, но рыжие буйные кудри не дали ей упасть. — И стоят по пятнадцать тысяч в первом ряду!

— Тебе ли сомневаться в возможностях нашего заказчика. Я должен удостовериться кое в чём, а в одиночку посещать театры не принято, тем более подобные представления, поэтому ты идешь со мной. Считай, что у тебя сегодня выходной. И ты, вроде, близок к театральной теме.

— Да куда уж ближе, — усмехнулся Тайлер, поправляя шляпу, — я практически родился на сцене и вырос за кулисами. Вместе с оравой таких же детей артисток кордебалета. Директор оперного был весьма любвеобилен в молодости, но честности ему хватало ровно на то, чтоб пристроить к театру общежитие для своих «протеже» и их заделанных им же детей.

— И много вас таких было?

— Достаточно. Каждый год появлялся новый, если не парочка. Но мы хотя бы были не на улице.

— Это радует.

Партнер выбрал кэб и махнул вознице. Тайлер нисколько не переживал из-за своей тирады. Пусть с Рэем они знакомы всего пару лет, тот ни разу не высказался плохо о молодом человеке, при Рэе можно было говорить о чём угодно, но дальше разговоры не уходили. А ещё Рэй давал дельные советы на любую тему. Порой Тайлер задавался вопросом, откуда у Рэя такой жизненный опыт. Сам Рэй был, кажется, лишь на семь лет старше двадцатилетнего Тайлера? Рэй всегда располагал всех к себе, даже с возницей умудрился сговориться на скидку. Кэб хоть и имел потрепанный вид, но лошадь бежала резво, так что риск опоздать к началу представления был минимален.

Представление! Выступление «Загадки Востока» несравненной Бариа, Слепящего Самоцвета и Дивного Цветка, как её именовали в газетах. Тайлер видел плакаты, слышал разговоры и читал статьи. Он и мечтать не мог однажды попасть на это представление. Его называли диковинным, экзотическим, чарующим, а ещё скандальным, непотребным и чувственным. Не удивительно, что уже после первого представления число мужчин-зрителей многократно возросло, тогда как приличные женщины посчитали своё присутствие недопустимым. Не сказать, что это сильно расстроило большую часть аудитории.

Всю дорогу Рэй молчал, словно специально давая возможность своему компаньону осмыслить происходящее. Что хотел узнать напарник и какое отношение это имело к заказу, Тайлер знать не мог. Спрашивать было бессмысленно, но проницательности молодого человека хватало, чтобы догадаться, что Рэй, видимо, хочет каким-то образом привлечь Бариа к делу. Интересно, как именно?

К театральной площади они подъехали ещё до первого звонка. Об этом свидетельствовала внушительная толпа у входа. Напомаженные джентльмены во фраках, с цилиндрами и тростями, возбужденные молодые люди в простых невзрачных сюртуках или пиджаках по последней моде, прогрессивные дамы суфражистских взглядов… Все они что-то обсуждали, переговаривались и красовались друг перед другом. Картину дополняли вспышки фотоаппаратов, снующие тут и там писаки и цветочницы, чинные продавцы бутербродов с ветчиной у входа в театр и карманники под видом мальчишек с мелочёвкой, побирушки, которых гоняли полицаи. Этот мир Тайлеру был хорошо знаком. В детстве и отрочестве у него имелось слишком много свободного времени, надо было как-то себя развлекать.

— Я же говорил, что мы не будем сильно выделяться, — расплатившись с извозчиком, улыбнулся Рэй. Их одежда действительно не привлекала внимания, будучи таких же серо-коричневых цветов как у многих. Конечно, в приличных театрах появляться в подобном виде недопустимо, но театр Сенса и Карта славился экспериментальными постановками, расширял границы, давая послабление и зрителям тоже. Даже на суфражисток в их шароварах почти не косились.

Рэй отлично ориентировался в здании, словно уже бывал здесь прежде. Он сразу миновал фойе и уверенно направился к директорской ложе.

— Господин Сенс, доброго вечера, — поприветствовал Рэй полного невысокого человека во фраке, который сперва даже не обернулся на шум открывшейся двери, — мы по поручению господина Мирсоу. Вы позволите составить Вам компанию?