Выходя, она увидела у садовой решетки Арбесбахера и его жену. Архитектор, в суконной куртке и кожаных панталонах, только что открыл калитку; на жене его было темное ситцевое с разводами платье, придававшее почти старушечий вид ее хотя и изможденным, но все же молодым чертам.

— Здравствуйте, фрау Гейнгольд! — воскликнул Арбесбахер, снял свою зеленую шляпу с перышком и продолжал держать ее в руке, стоя с непокрытой седой головой. — Мы зашли за вами, — и в ответ на ее удивленный взгляд он прибавил: — Разве вы забыли? Сегодня четверг — карты у директора.

— Ах да, верно, — сказала, вспомнив, Беата.

— А мы только что встретили вашего сынка, — заметила жена архитектора, и на ее увядших чертах мелькнула усталая улыбка.

— Он вон туда направлялся с двумя толстыми книжками, — добавил архитектор и указал на дорожку, поднимавшуюся вверх через солнечный луг в лес. — Какой он прилежный у вас!

Беата улыбнулась почти чрезмерно счастливой улыбкой.

— У него ведь через год экзамен на аттестат зрелости, — сказала она.

— Какая вы сегодня опять красавица, фрау Беата! — воскликнула жена архитектора, смиренно выражая свой восторг.

— Как-то еще вам понравится, фрау Беата, — сказал архитектор, — когда у вас вдруг окажется взрослый сын, студент, который начнет кружить головы женщинам и драться на дуэли?

— Ты-то разве дрался на дуэли? — остановила его жена.

— Не на дуэли, а так просто дрался, — случалось. Все равно дело кончалось расшибленными головами.

Они шли по дороге, которая вела над озером к вилле директора банка, Вельпонера.

— Напрасно я пошла с вами, — сказала Беата, — мне, собственно, нужно раньше спуститься вниз… я должна сходить на почту за посылкой, которую отправили из Вены уже неделю тому назад. Она все не приходит. А ее еще послали срочно, — прибавила она с возмущением, точно верила сама тут же придуманной истории.

— Может быть, она придет вот с этим поездом, — сказала жена архитектора и показала вниз, где только что поезд маленькой железной дороги, пыхтя и важничая, вышел из-за скал и направился через луга к стоявшему на некотором возвышении вокзалу. Пассажиры высовывали головы из всех окон, и архитектор стал размахивать своей шляпой.

— Что это ты? — спросила его жена.

— Среди пассажиров, наверное, есть какие-нибудь знакомые, и, во всяком случае, нужно быть вежливым.

— Ну так до свидания, — вдруг сказала Беата. — Я, конечно, тоже приду. А пока, пожалуйста, передайте от меня поклон. — Она торопливо попрощалась с ними и повернула назад. Она заметила, что архитектор и его жена остановились и проводили ее глазами до самой виллы, которую Арбесбахер вот уже десять лет тому назад построил для своего друга Фердинанда Гейнгольда. Пройдя мимо дома, Беата повернула на узкую проезжую дорогу, довольно крутую, которая вела мимо простых деревянных домов в местечко. Ей пришлось переждать у перехода через рельсы, так как в эту минуту поезд как раз вышел со станции. Тут только она вспомнила, что совершенно не собиралась идти на почту, а что ей предстоял визит, правда не казавшийся ей теперь столь необходимым, как час тому назад. Ведь сын ее пошел в лес и даже взял с собой две толстые книги!.. Она перешла через рельсы и застала на вокзале обычную суету, которая следует за прибытием поезда. Два омнибуса из Seehotel'я[14] и Posthof'a[15], громыхая, проехали со своими пассажирами; другие приезжие шли в сопровождении носильщиков, радостные и возбужденные; шли и туристы, не обремененные багажом. Беата весело смотрела, как целая семья — отец, мать, трое детей, бонна и горничная, с сундуками, саквояжами, зонтиками и палками и еще, кроме того, с маленьким испуганным пинчером, — усаживалась в ландо. Из другой коляски ей поклонились господин с дамой, с которыми она была бегло знакома с прошлого года. В поклоне их чувствовалась вся неудержимая радость людей, приехавших на летний отдых. Молодой человек в легком светло-сером костюме, с новым желтым саквояжем в руке, снял перед Беатой свою соломенную шляпу. Она не узнала его и холодно поклонилась.

— Здравствуйте, фрау Беата, — сказал незнакомец, быстро переложил чемодан из одной руки в другую и протянул неловким движением Беате освободившуюся правую руку.

— Фрицль! — воскликнула Беата, узнав его.

— Ну да, фрау Беата, Фрицль — собственной персоной.

— А знаете ли, ведь я вас совершенно не узнала. Каким вы сделались франтом!

— Ну уж и франтом! — ответил Фрицль и снова переложил чемодан в другую руку. А скажите, разве Гуго не получил моей открытки?

— Вашей открытки? Не знаю, но он мне говорил на днях, что ждет вас.

— Я ведь ему еще в Вене обещал приехать на несколько дней из Ишля. Но вчера я ему еще раз написал, что надеюсь торжественно прибыть сегодня.

— Во всяком случае, он будет очень, очень рад вам. Где же вы остановились, господин Вебер?

— Ради Бога, не называйте меня господином Вебером!

— Так где же, господин Фриц?

— Я отправил свой сундук в Posthof и, как только приведу в порядок свою внешность, позволю себе прийти засвидетельствовать свое почтение на виллу Беата.

— Такой виллы здесь нет.

— А как же зовут виллу, где живет дама с таким прекрасным именем?

— Да у нее нет никакого названия. Просто Eichwiesenweg[16], номер седьмой, и больше ничего. Видите, сот она там — дом с маленьким зеленым балконом.

— Воображаю, какой оттуда красивый вид! Ну а теперь я не буду вас больше задерживать. Через час я, надеюсь, застану Гуго?

— Я думаю. Теперь он ушел в лес с книгами.

— С книгами? От этого я его быстро отучу.

— Вот как!

— Мы с ним будем ходить в горы. Знаете, фрау Беата, я недавно был на Дахштейне.

— К сожалению, я этого не знаю, господин Вебер: об этом ничего не писали в газетах.

— Пожалуйста, фрау Беата, не называйте меня господином Вебером.

— Все-таки придется, кажется, называть вас так; ведь я не имею чести быть ни вашей тетей, ни вашей гувернанткой…

— Такую тетю недурно иметь!

— Вот как, вы уже сделались галантным кавалером — подумать только!

Она искренне рассмеялась: вместо изящного молодого человека она увидела перед собою опять мальчика, которого знала с одиннадцати лет, и его маленькие светлые усы показались ей как бы приклеенными.

— Ну, так до свидания, Фрицль, — сказала она и протянула ему на прощание руку. — Сегодня вечером, за ужином, вы нам расскажете о вашей экскурсии на Дахштейн, хорошо?

Фрицль несколько церемонно поклонился и поцеловал руку фрау Беате, — этому она за последние годы стала покоряться. Наконец он ушел в приподнятом настроении, что видно было по его бодрой походке. «И он друг Гуго, — подумала Беата. — Правда, он немного старше моего сына, года на полтора или на два». Беата вспомнила, что он был прежде классом старше и потом только, оставшись на второй год, сделался товарищем Гуго. Во всяком случае, она радовалась его приезду и тому, что он будет совершать экскурсии с Гуго. Как бы ей хотелось услать мальчиков сейчас же на неделю или на две в горы! Десять часов ходьбы с мешком за плечами, на ветру, обдувающем лоб, затем ночлег на соломе, а утром, как только встанет солнце, опять в путь, — как это здорово и приятно! Ей бы, в сущности, хотелось самой отправиться с ними, но это едва ли было удобно. Мальчикам гораздо интереснее путешествовать без тетки или гувернантки. Беата слегка вздохнула и провела рукой по лбу.

Она продолжала идти по дороге вдоль озера. С пристани только что отчалил маленький пароход и, весь сверкая, изящно переплывал через озеро на противоположный берег, в Аувинкль, где стояло несколько домиков, спрятанных в тени каштановых и фруктовых деревьев, и где уже начинало темнеть. На трамплине в купальне промелькнула фигура в белом купальном халате. В открытом озере тоже плавало несколько купальщиков. «Как им хорошо!» — подумала с завистью Беата, глядя на воду, с которой до нее доносился прохладный умиротворяющий ветерок. Но она быстро отстранила искушение и непоколебимо продолжала свой путь, пока незаметным образом не очутилась перед виллой, занятой на лето баронессой Фортунатой. На веранде, которая шла вдоль всего фасада, над пестрыми клумбами левкоев, мелькали белые платья. Не отводя глаз, Беата прошла мимо белого забора. К своему стыду, она чувствовала, что сердце ее сильно бьется. До нее донеслись звуки двух женских голосов; Беата ускорила шаги и снова очутилась перед домом. Она решила сначала пройти в деревню, в лавку, где всегда нужно было что-нибудь купить, а в особенности сегодня, когда она ждала гостя к обеду. Через несколько минут она в лавке Антона Мейзенбихлера купила холодный ростбиф, фруктов, сыру и, дав маленькой Лойзль на чай, приказала ей сейчас же отнести покупки на Eichenwicsenweg.